- Алексей Алексеевич! - вкрадчивый голос зазвучал совершенно неожиданно сзади и слева.
Я всегда знал,что ничего опаснее такого начала не существует. Я всегда знал, что однажды это вкрадчивое "Алексей Алексеевич" прозвучит сзади и слева. Я знал, что необходимо сделать два шага вперёд и один вправо. Это - рефлекс человека привыкшего к жизни на войне. Это рефлекс человека, знающего, что ему угрожает смертельная опасность. Постоянно. Что нет ничего страшнее трёх шагов от лифта до двери квартиры. Именно на этих трёх шагах пали Листьев и Чаун. Что смертельно опасно выходить из подъезда дома. Это выход на линию огня. Это выход в смерть. Для многих он уже оказался последним. А всё самое страшное начинается в ту секунду, когда вас зовут по имени-отчеству сзади и слева. Это означает, что вас подкараулили. Что вас уже вычислили и ведут. Что вы уже в перекрестье прицелов и фото- и видеокамер.
Я ждал этого сюжета большую часть жизни. Итак: два шага вперёд и вправо. То, что голос женский, ничего не меняло в сути происходящего. Большинство мужчин погибает именно в результате нападения женщин. Однажды в Москве моё внимание будущий редактор обратил на то, что в телохранители "теперь модно брать девушек".
Телохранитель - это хорошо. Это значит, что кто-то денно и нощно думает о том, чтобы с вами ничего не случилось. Я прожил жизнь без телохранителей. Я жил в стране подстав и суперподстав, в стране лжи и намёков, в стране то скрытой, то откровенной ненависти. Естественно, я подвергался нападениям. Нападениям групп и нападениям сзади. Внезапным, жестоким и абсолютно бессмысленным. Правда после восьми лет в родном Свердловске догнать меня практически никто уже не мог. И приблизиться толком никто не мог. Ранний опыт борьбы с бандитскими нападениями сформировал чутьё и реакцию. Не знаю, как ходят по городу другие люди, а мой глаз привычно анализирует предметы на дороге. Вот прекрасный прут, вот замечательный камень, вот очень кстати гвоздь... А ещё всю трассу автоматически оцениваются вероятные пути нападения и отступления. Смертельно опасны тупики и длинные глухие перегоны. Опасны дороги вдоль длинных заборов с одной стороны и лесом с другой. Вас могут атаковать не только люди, но и собаки. И далеко не факт, что это не дикие разъяренные голодные животные. В ситуации внезапной атаки стаи у вас уже не будет времени осмотреться и оценить обстановку. Здесь как и в шахматах: все позиции должны стоять на доске дома, а в турнирном зале только показываются итоги подготовки. Настоящие боевые искусства - это абсолютный автоматизм движений. Никаких размышлений. На размышления нет времени. И если ты ошибся, то времени не остаётся совсем. Так средневековый рыцарь отправлял к праотцам крестьянина, поднявшего на него руку, раньше, чем тот успевал сказать "мама". Так в смертельной схватке возникает меч самурая в теле противника. Так удар кулака убивает неподготовленного студента, На бесконечных трассах моей жизни далеко не все турниры были победными и далеко не все путешествия успешными. Бог миловал меня и моих спутников. Но реальных возможностей погибнуть было в избытке. Но одно дело, когда на вас набрасывается дикая стая разъяренных собак, и совсем другое, когда на вас открывает охоту неизвестный вам человек. Человек-невидимка. Человек, который по непонятным вам причинам решает вам что-то доказать самим фактом охоты и имеет целью доставить вам максимум неприятностей. Одно дело - нападение случайной шайки хулиганов - и другое дело организованная группа людей, действующая по заранее выстроенному сценарию. При этом от вас скрывается главное в замысле - финал.
Сначала человек пишет вам в Интернете, что намерен вас посадить в тюрьму, а потом вы обнаруживаете, что против вас затеваются какие-то дикие комбинации с целью реализовать этот преступный в своей сути замысел. И поэтому вам приходится каждый раз заново решать совершенно неразрешимую задачу: "Кто? Какой мотив? Цель?"
Поэтому в тот миг, когда раздался вкрадчивый голос, произносящий "Алексей Алексеевич", я уже был готов к тому, чтобы "пройти через мат".
2.
Есть! Есть такой приём в шахматах!!! Вы играете ответственнейшую партию в турнире и вам необходима только победа. Позиция сложная, но ничейная, или, даже, у вас похуже. Что делать? Что делать? Такая позиция стояла у Радевича в партии с Фединым в финале области, когда только победа выводила Бориса на первое место. Доигрывание. На часах по пятьдесят минут, надо сделать восемнадцать ходов. И позиция в дугу, в дупель ничейная. Разноцветные слоны, много блокирующих друг друга пешек. И Борис Артемьевич погрузился в размышления. У доски скопилось большое число зрителей и участников турнира. Партия последняя. Суббота. Она решает всё! При ничьей у Федина третье место, у Радевича второе, у Щепёткина первое! Выигрывает Радевич и он - первый, Щепёткин - второй, Симонов - третий. Цена хода исключительно велика. На Зону России поедут трое. Федин борется за выход в зональный турнир.
Зоны России!!! Что может быть выше этого турнира? Попасть в Зону России - это попасть в настоящее шахматное пекло, где играют настоящие, подлинные "зубры" игры. Это кандидаты в мастера из разных областей, собранные в один оглушительный пул по дерибану очков. Здесь разыгрывается выход в полуфинал России. Но полуфинал - это уже элитный мастерский турнир с откладыванием партий, днями отдыха и доигрывания, хорошим номером в хорошей гостинице, прекрасные фигуры и отрепетированные часы, чудесный мягкий свет, не утомляющий глаза, мягкие кресла, замшевые подлокотники на специальных шахматных столах. Полуфинал России - это сладкий сон кандидата, это шанс получить звание мастера в России. Люди, играющие в силу гроссмейстеров, не могли десятилетиями пробиться сквозь эту рубку. Швейцарка! Швейцарская система в одиннадцать туров! Проигрыш отбрасывает вас сразу на семь, а то и все десять позиций вниз. Шестьдесят-семьдесят участников. Опытнейшие игроки, которые в индивидуальных блиц-матчах выносят ведущих гроссмейстеров страны "в одни ворота".
Один великий гроссмейстер приехал в Архангельск и дал сеанс одновременной игры с часами сильнейшим "любителям" города. За столики против него уселись Чуркин, Серёдкин, Зарубин, Радевич, Щепёткин и Карбасников. На часах по одному часу каждому. Сеанс начался с того, что Зарубин (будущий чемпион России!!) отловил гроссмейстера на непростой вариант испанской партии и гроссмейстер походя делая ходы в других партиях стал подолгу задерживаться у этого столика. Остальные пять участников также бодро жали на кнопки часов и сильно расслабиться знаменитости не давали. Подолгу думал только один участник сеанса - "любитель" Борис Артемьевич Радевич. И вскоре у него осталось на часах минуты три. А партия в дебюте. Сложнейший вариант сицилианской защиты. Видя, что товарищ вот-вот проиграет по времени, гроссмейстер притормозил у его доски. На остальных досках у него было ещё по полчаса, стояли в общем-то равные позиции с кандидатами в мастера Яном Карбасниковым и Владимиром Щепёткиным, получше было с Сашей Серёдкиным, тяжеловато против Павла Зарубина и совсем хорошо с перворазрядником Алексеем Чуркиным. И гроссмейстер решил "добить" Радевича, благо сам был известнейшим блицёром и победителем многих престижнейших турниров по молниеносной игре. Радевич опять задумался и когда на часах у него оставалось меньше минуты бросил свои пешки в отчаянный прорыв по ферзевому флангу.
Что такое цейтнот? Что это такое - острая нехватка времени?
Это дым мелькающих рук над доской. Это судья партии, который не успевает записывать ходы, а только пытается запомнить их и фиксирует флажки участников - чей упадет раньше. Но здесь был цейтнот - только у одного из двух. И полетели фигуры на пол! Скорость переставления фигур и переключения часов была просто невероятная! И через тридцать секунд, когда дым сражения рассеялся и гроссмейстер впервые задумался над доской, по оной плавала одинокая лишняя ладья Радевича и безжалостно пожирала пешки партнёра, а на часах было ещё секунд двадцать - вполне достаточно для опытного шахматиста, чтобы довести дело до победной точки. Все видели, что партия сеансёром проиграна. Проигранав безнадёжно. И гроссмейстер аккуратно остановил часы и пожал руку победителю. Наконец он мог вернуться к оставленным им партиям. Первым же ходом он зевнул Алексею Чуркину трёхходовую комбинацию и потерял коня. Александр Серёдкин спокойно "отгрыз" у гроссмейстера важную пешку на фланге, Володя Щепёткин мягко давил по полуоткрытой линии и держал коня гроссмейстера на неприятнейшей связке. Каробасников играл "классику" и уже прочно держал под контролем опорные пункты в хитроумном варианте Модерн-Бенони.А "любитель" Павел Зарубин безжалостно разрушал позицию гроссмейстера в центре. Через какой-нибудь год он заставит гроссмейстера Лендьела сдаться на двадцатом ходу в позиции, где не взята ни одна фигура - то есть при полной доске фигур. У гроссмейстера просто не будет ни одного не проигрывающего хода. Но пока сила Павла ещё никому толком неизвестна. Зато известно, что гроссмейстер не стал дожидаться тяжелого конца и сдался. Через двадцать минут буцдут подведены итоги этого выдающегося сеанса, мастер-класса великого (я не шучу) маэстро: шесть-ноль! Вот такие любители и выходили в зоны России! Вот это и были настоящие шахматные "зубры"!
И вот против такого зубра и размышлял Федин, а зубр всё думал и думал, а время на часах таяло и таяло. И постепенно все рассмотрели то, о чем размышлял Радевич. Имелся какой-то совершенно кривой вариант с продвижением крайних пешек, с взаимным превращением в ферзей... но... при этом при неаккуратной игре в обоюдоострой позиции Радевич мог получить крайне неприятный мат!!! И тогда... участники турнира сгрудились на крылечке обсуждая такой поворот событий. тогда Радевич... по коэффициенту не попадал в тройку! А в неё вписывались Щепёткин, Федин и Симонов!!! Огонёк азарта зажёгся в глазах шахматистов и они возбуждённо окружили столик, над которым безжизненно повисло лицо Радевича, считающего варианты. Федин также прирос к стулу и также внимательно смотрел то на доску, то на лицо партнёра, то на часы. Оставалось меньше минуты!!! Все три судьи турнира выстроились в ряд, как официанты, держа наготове карандаши и блокноты. Предстояло писать партию в три руки!
И началось: восемнадцать ходов за тридцать секунд? Радевич бодро двинул пешки вперёд, первые семь очевидных ходов были сделаны молниеносно. Возникла обсуждавшаяся всеми "табия" этой позиции. И Радевич пошёл напролом. Замелькали руки, и наконец один из судей резко зафиксировал падение флага остановкой часов участников. Предстояло выяснить первый вопрос: успел или нет Радевич сделать положенные ходы. Этого пока не знал никто.
- Восстановите запись!
Федин и Радевич аккуратно переписывают в бланки запись ходов, сделанную судьями, воспроизводя эти ходы на доске.
Всё! Запись восстановлена! Оказалось - тютелька в тютельку! Наконец все присматриваются к позиции: она упростилась и у Радевича при ферзях лишняя пешка. Партия откладывается и при домашнем анализе Борис Артемьевич скажет: "И пусть он выыдаст мне миллион шахов, но моя красавица пройдёт до конца доски!" Впрочем Федин прислал известие о сдаче раньше доигрывания.
Нюанс и пикантность партии заключались в том, что в один из моментов Федин мог с помощью эффектной жертвы слона поставить мат Радевичу. Причём, идя на этот вариант, Радевич этот мат видел! Расчёт был только на то, что Федин, обременённый множеством других продолжений, выберет "очевидный", напрашивающийся, "естественный" ход и в процессе мелькания рук не сможет резко остановиться и присмотреться. Ведь игра "на флаг", то есть попытка использовать цетнот партнёра и выиграть по времени - тоже весьма заманчива. Поэтому тактика сознательного попадания в цейтнот в сочетании с идеей "пройти через мат" иногда даёт отличные результаты. Будь другая турнирная ситуация, Федин не стал бы искушать судьбу, но здесь...
Пройти через мат и выиграть... Пройти через смерть. Как часто нам приходилось принимать это непростое решение! Конечно тот, кто произносил вкрадчивое "Алексей Алексеевич" и понятия не имел обо всех этих нюансах. Ведь по мне совершенно не видно, что там у меня в голове крутится. Я просто сделал два шага вперёд и один вправо и поинтересовался: "Кому я интересен?"
3
- Так кому я интересен?
- Мы приглашаем вас пообщаться с нашей компанией.
- Кто это "мы"?
- Эдгар.
- Ну, к Эдгару я подойду, - отвечал я, пытаясь на ходу сформулировать самые неотложные вопросы и задачи.
Первый и основной - откуда она знает моё имя-отчество? Мы так не знакомились. Один раз я мельком видел её рядом с Эдгаром, но кто она такая - не имел ни малейшего понятия. Эдгар - это человек, к которому в первый раз я подошёл сам. Или не сам? Или он "случайно" оказался на моём пути? "Случайно", это когда кто-то внимательно изучает твой способ перемещения, долго наблюдает за тобой, а потом конструирует "случайную" встречу. Меня в последние годы вычислять особо не приходится. Есть всего лишь три точки в центре Киева, где меня наверняка можно встретить "случайно". Это парк Шевченко, Святовит и памятник Булгакову на Андреевском спуске.Если в период с пяти до восьми часов вы прогуляетесь по этим трем пунктам, вы почти наверняка на меня наткнётесь. Особенно хорошо я "вычислим" около Святовита - там и "вычислять" ничего не надо, или около памятника Булгакову - здесь также нет проблем. Я и там и там в двух метрах от объекта. С любой стороны. Таким образом наибольшие "затруднения" вызывает парк Шевченко. Но и в нём, достаточно понаблюдать за мной с недельку, я передвигаюсь до шахматного майданчика и обратно. И если вижу людей с гитарами - всегда подхожу. А как же иначе? Человек принёс гитару в парк! Значит он хочет. чтобы я спел под её звучание свою песню. Как это хочет? А почти как в анекдоте:
- Вы выходите на следующей? - Да!
- А те, кто перед Вами? - Тоже да! Но они об этом еще не знают!
Конечно, человек с гитарой может полагать, что он принёс её в парк по каким-то своим мотивам. Но в реальности, раз уж инструмент прибыл, принесён, доставлен - грех не спеть! Точнее - не грех и спеть. Только бы успеть. И если меня не посылают сразу далеко и надолго, если мне не начинают говорить о том, что гитара - это женщина, любимая женщина, практически - жена... Короче, если носитель-приноситель гитары - человек простой и без комплексов, я получаю возможность отвести душу.
С полученной "на исполнение" гитарой я прошу обычно меня запечатлеть. Потому что мне нравится собственный образ с гитарой. Вообще-то в детстве я мечтал стать скрипачем. Мне снились скрипки. Мне нравилось их звучание. Я умирал от скрипичных концертов, таял под эту божественную музыку. Наконец, уже в Киеве, я приобрел тело скрипки. Без струн, но в целом... и украсил ею свою комнату. То есть комната, понятное дело - не моя, но по крайней мере в ней я сплю. И, засыпая, я каждый раз с волнением смотрю на изгиб тела моей скрипки.
Весь мир - золотая рыбка
Не произносящая слов!
Музыка - это скрипка!
А скрипка - это Любовь!
Сам я играю на шести - шести прописью! - аккордах шестиструнной гитары. Настроить её потихоньку в состоянии сам. Если, конечно, она строит. За годы скитаний у меня перебывало в руках великое множество гитар, которые решительно не могли быть настроены. Для таких у меня припасён целый концерт на двух струнах. Больше двухсот песен подряд я могу спеть, играя стилем шот-биг. Появился он в моём арсенале с тех пор, как я впервые взял гитару в руки, и мне показали песню на двух струнах: "И не то, чтобы да! И не то, чтобы нет!" Эта песня требует пятой и шестой струны на шестиструнке, умелого большого пальца левой руки и точного попадания на указанные струны большим пальцем правой руки. Чередуя прижатие сразу обеих струн на третьем и пятом ладу с полным их освобождением и ритмично подрывая то одну, то другую второй рукой вы получаете требуемое "сопровождение", позволяющее изобразить эту замечательную песню. Собственно этого искусства мне хватало на первые пятьсот моих песен в первые двадцать пять лет моей "бардовской" жизни.
Во-первых, у меня нет голоса. Во-вторых, у меня нет слуха. Слушать меня можно исключительно из вежливости не более пяти минут. Это переводится на обычный язык так: "Этот стон у нас песней зовётся!" Обычно слушатель радуется тому, что пытка завершилась, и выражает эту радость в стиле "Спасибо не за то, что пел! За то. что кончил!!"
Таким вот образом и встретил я однажды высокого мальчика с большой гитарой, который при повторной встрече представился как Эдгар. В благодарность за возможность отвести душу я сводил его к Святовиту и показал ему это чудо света.
Поэтому сама идея пообщаться с Эдгаром была не совсем необычной. Необычным и странным было то, что ко мне подошли сзади, и стали приглашать вперёд.
Эдгар находился впереди, метрах в ста пятидесяти от места приглашения. Подошли сзади по аллее, для чего требовалось сделать немалый круг. Это была решающая ошибка организаторов "цирка". Если бы, продолжая своё обычное движение, я просто увидел Эдгара под деревом сам, я бы непременно радостно сам подошёл бы к нему и мог пропустить очень серьёзный момент внутренней мобилизации. Но организаторы охоты переиграли. Подходить ко мне сзади и называть имя-отчество, словно боясь, что я пройду мимо человека с гитарой было излишним. Людей с гитарами я вижу через весь парк. А тут мой традиционный маршрут просто пролегал рядом... Мобилизационная карточка в голове закрутилась на полную мощь.
Я и так знаю, что меня непрерывно пишут. Пишут на диктофоны тайно и явно. Пишут с целью поймать на словах, и с целью просто потом прослушать ещё и ещё раз то, что я произнёс. Я и так знаю, что меня нередко тайно фотографируют. Иногда случайно, иногда с нехорошими умыслами. Я и так знаю, что некоторые разговоры со мной готовят. И готовят весьма старательно. Если в разговоре кто-то мне говорит: "А помните, вы сказали, что..." я сразу понимаю: пишут!!! В надежде получить подтверждение каким-то словам, которые, как им кажется, могут скомпрометировать меня.
Проблем здесь у пишущих сразу несколько. Во-первых всё, что я произношу в "свободном" общении уже давно и прочно выложено в Интернете. Другими словами - опубликовано. Хоть пиши меня, хоть не пиши. Всё равно ничего "нового" я не произнесу. Это технология защиты от попыток исказить содержание разговора. Я совершенно прозрачен. Говорил ли я это? Если оно опубликовано - не сомневайтесь - говорил! И говорил именно так, как оно опубликовано.
Так что фонограмм, тем более не могущих служить средством доказывания, поскольку они получены без моего разрешения, без извещения меня о записи - я не боюсь. Пишите, сколько влезет!!!
Во-вторых я человек, выработавший собственный взгляд на мир и множество вещей в нём. Поэтому вырывать фрагменты из контекста не получится. Если хотите меня убить, просто убейте. Я не меняю трасс, не путаю следов. Я открыт и доступен.
С фотоматериалами еще проще. Я не просто не фотогеничен. Я отвратителен. Не жалко тратить кадры на моё убожество? Да хоть миллион снимков. В любом ракурсе. Хотите демонстрировать миру мои уродства? Значит вы не в состоянии предъявить ему образцы красоты и гармонии. Таким образом вы демонстрируете миру не столько меня, сколько несовершенство собственной организации.
Я никогда не видел живьем или на фото Чарльза Диккенса. Но люблю читать "Записки Пикквикского клуба". Мне не встретилось фотографий Конан Дойля, но его "Затерянный мир" моя настольная книга много лет. И фотографий множества других авторов я не видел. Какая кому разница, как выглядит автор строки:
"Меня целуя, ты целуешь свет!"
Если же говорить о попытке сделать компрометирующие меня фото, то здесь у охотников за моим скальпом полный провал. Моя фотография рядом с любым другим вменяемым объектом только украшает меня и компрометирует этот самый объект. За всю мою жизнь только один раз одному тележурналисту удалось сделать снимок, который с большой натяжкой можно было бы представить, как "компромат". Я забыл ключи и лез домой через балкон от соседей. Вот момент, когда я лезу на балкон своей квартиры и можно было бы представить, как "воришка лезет в чужой дом". Опровержением такого материала стало бы фото этого дома, его адрес и фотокопия моей прописки в паспорте. Придумать другой компромат? Целуюсь с какой-то женщиной? Конечно жалко женщину - кто со мной станет в самом деле целоваться?- но меня такой "компромат" только приподнял бы! Смотрите! Даже меня можно поцеловать!!! Нашлась!!! Нашлась!!! Нет, такое фото меня только бы возвысило. Что еще? Поэтому, засекая тайные съёмки я всегда внутренне смеюсь. Снимайте, снимайте!!! Кстати, автор того снимка с балконом потом снял обо мне цикл из трёх телепередач: "Три встречи с Алексеем Ратушным". Одна про модульную школу, одна про мерцающие шахматы и одна про мои песни. В общем это было довольно взвешенное освещение моего, не побоюсь этого слова, творчества.
Но сейчас, приближаясь к Эдгару и всей компании я тщательно прокручивал в голове все вероятные сценарии. Итак: "случайное знакомство", втягивание в какую-то ситуацию... Далее должно следовать - по логике вещей - либо подбрасывание компромата - не исключено, что пойдут на крайнюю глупость типа "наркотиков", либо формирование какой-то особо мерзкой "компрометирующей" картинки.
Но главная ошибка, допущенная организаторами этой охоты, была непоправима. Я прекрасно понимал, что это очередной идиотский сценарий. И пока в главной роли провокатора выступал именно Эдгар. Но мне предстояло, используя распределённое внимание педагога, выработанное еще в юные годы первых педагогических практик, разобраться на этой съёмочной площадке "who is who?".
4.
Когда молодой человек начинает орать на человека пожилого, это выглядит, как минимум, странно. Один из рисков пребывания на улице как раз в том и заключается, что вы можете подвергнуться нападению неадекватной личности. Неадекватность её может проявиться сразу во многих плоскостях и отношениях. Поэтому изначально тактика поведения в случае такой атаки одна – максимальная сдержанность и осторожность.
Молодой человек может сам себе думать и считать всё, что ему заблагорассудится. Важно, чтобы свои внутренние заблуждения и завихрения он не перевёл в область практических действий.
Атаковавший меня тип был совершенно невменяем. Проанализировав позже его поведение я сделал для себя один-единственный вывод. Он взбесился, потому что крупно проиграл. Он моделировал эту ситуацию, раздавал роли, назначал исполнителей, конструировал организуемое им событие. И всё сорвалось в последний момент по непонятным ему причинам. Предположить простейшее – что его хитромудрым комбинациям противостоит моя святая простота и наивность он был не в состоянии.
Одним из фундаментальных оснований его общего проигрыша можно считать его предвзятость. Он был просто убеждён, что я устроен так-то и так-то, и что мои мотивы такие-то.
Боже правый! Сколько раз я с грустью убеждался, что люди собственные примитивизмы навешивают на других людей. Скороспелость выводов и очевидность «доказательств» никого не смущают. Прекрасный фильм, где встретились Высоцкий и Быков отразил эту манеру людей быстро менять свои убеждения под воздействием тех или иных событий. Ролан Быков гениально сыграл человека, который в каждом конкретном эпизоде обвиняет другого человека безо всяких к тому оснований. Эту манеру вести диалог показал и Владимир Зеленский в розыгрыше Коляденко, когда псевдооперативник орёт на несчастного телеведущего и обвиняет его во всех смертных грехах игнорируя элементарные требования Закона.
Молодой парень, совсем еще мальчик приблизил ко мне возбужденное лицо и зашипел: «Ты сможешь завтра в участке доказать, что не изнасиловал её?»
Дикости своего вопроса он просто не осознавал.
Начнём с того, что обвиняемый ничего доказывать не обязан.
Вся попытка сконструировать ситуацию, в которой я якобы кого-то насилую базируется на группе ложных посылок. Для меня, в частности, совершенно очевидных.
И первая заключается в месте, где намечалась эта иллюзионная постановка.
Понятно, что молодой человек не в курсе.
Понятно, что это далеко не профессионалы.
Понятно, что ему и в голову не могло придти то, что изначально известно мне.
Возможно он слишком много о себе думает, что бы найти время на обучение, возможно он уверен, что знает достаточно, чтобы обвинять и отправлять за решетку других людей.
Понятно, что с такими логиками долго на свободе он не протянет. Слишком часто нарушает все Законы. Как писанные, так и не очень.
Главная идея здесь проста: «Я тебе докажу!»
Но доказать мне ничего не получится. Я уже пятьдесят лет знаю, что доказательств нет, и быть не может. Мне Пиррон не приснился. Я его в детстве читал.
Почему я предпочитаю в городе три публичных места?
Если бы вьюнош, атаковавший меня, задался этим вопросом и нашёл на него приемлемый ответ… Но такими вопросами он не поинтересовался. А это было очень, очень важно.
Начнём с того, что Киев – столица суверенного государства. Прямо на пути моего обычного маршрута от парка к Святовиту располагается внушительных размеров здание на Владимирской, 33. Из вывески на нём явствует, что это Служба Безопасности Украины, проще говоря серьёзное госучреждение с соответствующими полномочиями.
В парке Шевченко часто отдыхают с детьми сотрудники иноземных посольств, которых в Киеве больше сотни (я намеренно не уточняю эту цифру, ибо к нашему вопросу это принципиального отношения не имеет). Надо просто спросить себя: присматривает служба госбезопасности за местом вероятных встреч сотрудников иноземных спецслужб? Какова вероятность появления агентов в этом парке?
Не буду скрывать от вас всей горькой правды. Во всех столицах мира подобные места всегда просматриваются и какими-то способами надежно контролируются. Это не прихоть отдельного государства. Это просто элементарная забота о стабильности и процветании. Поэтому конструировать ложные цирковые представления в подобных местах крайне нежелательно.
Мне скрывать нечего. Я прозрачен. Мне встретилась личность в Москве в 1995-ом году и сказала: «Алексей! Будь прозрачным! Это единственно правильный способ жизни в нашем мире!» Я прислушался к этому разумному во всех отношениях совету. Я стал самым прозрачным человеком в мире. У меня нет секретов ни от кого. Мне нечего прятать от мира. Я нищ. Я крайне беден. Я веду примитивный образ жизни. Каждый день я забочусь исключительно о самом этом дне. Не строю ни больших планов, ни маленьких. Все свои убеждения и заблуждения я опубликовал – спасибо Интернету! Ждать от меня новых текстов наивно. Хоть пишите, хоть не пишите. Я произношу только апробированные, крепко проверенные тексты. Публикация, кстати, один из способов общественной проверки текста на прочность. Если в ответ на публикацию не следуют конкретные опровержения, значит текст прочен.
Незнакомым людям я показываю только наиболее часто пропеваемые мною песни, и произношу только тщательно проверенные утверждения. Таким образом:
а) я нахожусь в публичном месте надежно контролируемом государством;
б) я открывая рот не произношу неотработанных непроверенных тщательно текстов;
в) мой запас текстов позволяет мне свободно имитировать общение при полном отсутствии такового на самом деле (о чем мне доводилось читать специальную лекцию).
В этой ситуации попытка сконструировать «компрометирующую ситуацию» изначально обречена на провал.
Если против меня будут применены неправовые техники – читай «противоправные», то потом всё равно найдутся люди и силы, которые во всём разберутся.
Здесь поучительна история осуждения Сократа. Люди, инициировавшие судебный процесс и неправедный приговор впоследствии сами были осуждены.
Сам я лично и пальцем о палец не ударю, чтобы как-то дополнительно защищаться.
Я открыт, прозрачен, доступен и беспомощен.
За мной реально никого нет. Я сам по себе.
Так я прожил предшествующую жизнь и ничего не намерен в ней изменять.
Никак не могу взять в толк, почему тратятся такие чудовищные ресурсы на мою дискредитацию. Для чего все эти дешёвые попытки?
Кто так сильно мотивирован на организацию охоты за моими останками?
Ведь в реальности от моей шестидесятилетней жизни остались одни ошметки.
По времени – совсем ничего. Даже убивать не требуется.
Просто ничего не делайте, и вскоре я сам по себе умру.
В чём прикол? В чём эта фишка?
Месть за творчество?
Но ведь самые мои жестокие «крытики» не устают повторять, что все моё творчество равно нулю.
Тогда в чём мотив?
Месть за поэму о Мазепе?
Но всё, чего я хочу, это чтобы история государства Российского была изложена без искажений и лжи, ибо, построенная на лжи, она является и одним из источников массы ложных посылок и заблуждений.
Не нравится, что число материалов так велико?
Но это – ничтожная часть написанного и уже опубликованного мною ранее.
На руках у некоторых людей имеются целые пакеты фонограмм моих выступлений на играх, конференциях, совещаниях, защитах…
Молодые коммунисты недовольны тем, что я критикую СССР и его режим?
Ненависть за то, что я люблю Украину и всё украинское?
Извините, но это у меня в крови.
Бешенство, что "тварь из зоны" поддерживает разговор?
Или это какой-то сверхличный мотив?
Или попытка подрыва ресурса на том основании, что один из тысяч его авторов «вот какая сволочь»?
Скажу честно: я не вижу достаточных оснований для столь длительной и последовательно проводимой тактики организации «искусственно созданного компромата». Тем более, исполняемой так непрофессионально.
Иное дело, если за этим стоит амбиция кого-то, кто считал Интернет своей вотчиной и встретил моё сопротивление. Или это игра кого-то из проигрывающих реальный юридический процесс. В любом случае в силу произошедшего нападения, когда молодой неадекватный человек по существу угрожал мне и требовал от меня «не общаться», и, более того, запрещал мне – педагогу – педагогические практики, я вынужден буду искать ответные ходы.
5.
В ночь с первого на второе августа две тысячи второго года я наконец узнал, куда и как именно пропадают люди в Москве. В первом часу ночи я спустился вниз на станцию Белорусская кольцевая. Собирался добраться на последних поездах метро до Казанского вокзала – станция метро – Комсомольская-кольцевая – и убыть на Урал. Денег было в обрез – только-только на билет.Внизу, на выходе из эскалатора обнаружил совершенно пустой зал и трёх – по виду иностранцев – пожилых людей, что-то быстро говоривших друг другу на неизвестном мне языке. Они поспешно по диагонали пересекли передо мной зал и скрылись за колоннами, отделяющими перрон от зала. Собственно в этот момент я и расслабился. Оставалось дождаться поезда и…
В жизни всегда есть место подвигу (ударение на втором слоге!!!).
Бог лучше нас всё придумывает и круче нас всё исполняет. Меня спасло только дурацкое любопытство. Зачем я вперил взор в пустой перрон сейчас уже и не вспомню. Помню только, что я зачем-то повернул голову. Вот это лёгкое движение головы, уходящей от прямого удара кастетом и оказалось спасительным. Меня зацепило чуть-чуть – по касательной. Он бил в нижнюю челюсть со страшной силой. Мимо моего лица проехала далеко вперёд – по локоть! – его сильная жилистая рука. Всё это я видел периферийным зрением. Меня развернуло от этого "касания" и сумка, висевшая на плече отлетела далеко назад. Я успел разглядеть его – высокий, стройный, молодой, уверенный в себе, с короткой – ёжиком – стрижкой, в белой рубахе с закатанными по локоть рукавами. Он стоял в спортивной стойке и поворачивался в мою сторону. Лицо его выражало только одно – жесткое желание убить. Ситуацию я охватил одним движением своего усталого мозга. В два прыжка я очутился рядом с сумкой, и в три около ступенек эскалатора идущих вниз. Он перемещался таким образом, что отсекал мне возможность добраться до эскалатора идущего вверх.
Оставалось только одно решение.
Больше всего меня поразило поведение женщины, сидевшей лицом к эскалаторам в своей миникабинке:
- Мальчики! Не надо драться!
Мы двинулись вверх почти одновременно, он по эскалатору идущему вверх, я по ступеням идущим вниз.
Когда С. В Свердловске отстреливал группу из четырёх боевиков, прибывших к нему за данью, один из нападавших, убегая, согласно официально зафиксированному в суде хронометражу, показал мировой рекорд в беге на двести метров.
Видимо я был близок к повторению этого результата. По крайней мере я добежал до верха быстрее этого увальня, который явно не умел бегать. Он выдохся на первой половине дистанции и я вылетел в вестибюль станции, мгновенно пересёк его и оказался рядом с такси. Влетев в кабинку я сказал отрывисто: «Центр! Едем!» и сквозь стекло видел, как мой визави растерянно озирается у колонн станции в поисках своей испарившейся жертвы. Таким образом я практически мгновенно лишился и намека на ресурс, чтобы добраться до Свердловска. Всю ночь я бродил по центру в поисках такого укрытия, которое недоступно спецслужбам. Почему? Потому что только спецслужбы могут так охотиться на людей на станциях метрополитена. Метро – один из самых густо просматриваемых объектов инфраструктуры мегаполиса. Шайки, банды, одиночки в метро охотиться не могут. В метро могут охотиться только те, кто его реально контролирует. Вся сцена нападения на меня прекрасно контролировалась видеокамерами. И этот «товарищ» был в форме вполне приличествующей форме спецслужб.. Видимо использовал меня в качестве «куклы». Люди тренировались. В таком случае я превращался в крайне нежелательного свидетеля. А свидетелям незачем оставаться в живых. Вот почему я не спешил объявляться дорогим моему сердцу представителям государства. Мне ещё предстояло попасть в поезд. А в поезде проверяют документы и есть программы, которые опознают вас из трёх миллионов за пять минут. Нет, поезд теперь не годился. Денег всё равно уже не было. И я двинулся туда, куда ходят только люди, очень хорошо знакомые с порядками на московской железной дороге.
Первая задача – стремительно покинуть столицу, пока меня еще не сильно ищут. Ночная электричка вывезла меня до Ярославля. Ехал я «зайцем», а ничего другого мне государство не предлагало и не могло предложить. Вот послать ко мне на тренинг по убийству своего спецназовца оно было в состоянии… Из Ярославля товарняками я добрался до Кирова. От Кирова ночным «пятьсот весёлым» общим вагоном – и вновь «зайцем»(!), я прибыл, наконец, в Пермь… Здесь, на набережной Камы, я встретил весёлого солнечного сеттера и с этой встречи началась история моей песни «Я Солнечный Странник», которой нынче, 15-го августа исполнится ровно десять лет… Шестнадцатого августа я переступлю порог нашего дома в Свердловске (Екатеринбурге!) и скажу маме с порога: «Мама! Я встретил в Киеве жену!!»
6
В нашем дворе, большом-пребольшом дворе, не сидели три мальчика. Все трое родились в тысяча девятьсот пятьдесят втором году. Все, которые родились раньше или позже - попали так или иначе на нары. Что это за особенный такой год был - не знаю. Я лично, должен сказать прямо, на нарах родился! А впоследствии несколько раз с разной степенью удачности задерживался органами внутренних дел. Так что посмотреть на мир сквозь решётку милицейской машины и побывать в камере мне всё-таки пришлось. Но сидеть - Бог миловал. И не только Бог. Были ещё и люди. Но сегодня я не об этом. А о том, что в стране, где я рос, действовал безупречно отлаженный механизм посадок живых людей за решётку, безотносительно к совершённому или не совершённому ими. Сложилось так, что сажали и даже расстреливали порой людей, которые так-таки толком ничего особо криминального и не совершили.
Однажды мне захотелось подсчитать, сколько людей за период в пятьдесят лет прошло сквозь этот самый опыт отсидки. И я занялся этими весьма любопытными исследованиями. Была какая-то необъяснимая разница между тем, что публиковала власть, и тем что наблюдалось нами в реальности. Например из двух старших мальчиков нашего двора - Толика Владимирова и Валерки Рыжего сидели оба. Из четырех мальчиков - ровесников моего младшего брата - сидели все четверо. Наш возраст - трое, но я там просто родился, то есть сидел по рождению!!! _кстати интересно - но мой статус от этого какой? И вот первая моя личная статистика выглядела так: два плюс три плюс четыре равно девять, не сидело два, то есть семь из девяти. А авторы расхожих статей говорят, риск сесть был только у двух процентов. Риск сесть был у двух процентов, а на моих глазах из девяти сидели семь, что составляет 7/9 или 77,78 процента.
Вообще наш двор находился по соседству с улицей Горького. Улица Горького была по-настоящему бандитской улицей, где поножовщина была вполне заурядным делом. Мне в детстве довелось наблюдать схватки в круге из зрителей, где обе стороны размахивали ножами. Довелось повидать скрюченные тела раненных и ударенных ненароком в спину. Лично против меня на протяжении первых сорока лет моей жизни милиционеры трижды пускали в ход огнестрельное оружие. Все три раза случайные пули летели случайно мимо меня. Но это была не моя заслуга, а исключительно их недоработка. И, заметьте, я пока ничего не говорю о попытках прямо направленных на уничтожение меня чисто физически, со стороны неустановленных пока лиц и организаций.
Так вот, все эти нападения я не переживал, как опасные, и не испытывал того ужаса, который я испытывал, слушая рассказы тёти Роны об аресте дедушки. Скажу больше. Одной из исключительных моих черт является способность именно в критических ситуациях действовать предельно хладнокровно и выдержанно. Чем больше накалялась атмосфера вокруг, тем спокойнее и сконцентрированнее я становился. Чем сложнее и непреодолимее казалась ситуация, тем всё более четкие и однозначные распоряжения я отдавал своим подчиненным.
Но тот чудовищный стресс, который я пережил в момент осознания, что де факто семья на много лет была оставлена без единственного кормильца и защитника, что им приходилось расти в обстановке отсутствия мало-мальской поддержки, в условиях непоправимого горя - он давил на меня всю жизнь и давит по сей день. Когда же до меня дошло, что творило со мной государство в условиях тотального подавления всех членов моей семьи, я пришёл в ужас.