Шик танцевать среди могил под грохот барабанов,
И на кладбище спешат толпы хулиганов.
Нет больше никаких хлопот – выпьешь пива кружку,
И в ближайший склеп веди побыстрей подружку.
Нет совсем покоя даже на погосте,
Когда пределов нет у глупости и злости.
В. Нисневич «Кощунство»
Вот и наступил этот долгожданный день. После многолетних томительных ожиданий и скитаний по чужим углам Владимир и Лина въезжали, наконец, в свою квартиру. Это был однокомнатный дворец, в котором архитектурные идеи хрущёвского времени достигли наиболее яркого воплощения. Правда, свести потолок с полом авторы проекта ещё не сумели, но в устранении всяческих «излишков» они, безусловно, преуспели. В качестве прихожей в полученной квартире служил бункерок 1.5 х 1.5 метра, куда выходили три двери. Володе пришлось сильно постараться, чтобы найти на стене место для маленькой вешалки. В совмещённом санузле с трудом удалось пристроить корзину для грязного белья. А чтобы попасть на кухню, нужно было проходить через единственную комнату, что существенно сокращало её и без того небольшую полезную площадь. Впрочем, особых проблем с размещением нехитрого имущества у новосёлов не возникло. Свою тахту они поставили у ближайшей к входной двери стенки, а кровать шестилетнего Лёника – в угол у противоположной стенки и отгородили её от остальной комнаты заранее заготовленной декоративной решёткой, за которой была спрятана занавеска, раздвигающаяся на ночь. Процесс вселения завершился важным символическим действом - установкой в дверь собственного замка. В трудах праведных незаметно прошёл первый день жизни в новой квартире. Уложив ребёнка спать, усталые, но довольные новосёлы смогли, наконец, расслабиться и вспомнить друг о друге. Обняв жену за плечи, Володя подошёл с ней к окну и с удовлетворением осмотрел свои владения.
-Ну, вот, Лина, теперь и у нас есть свой дом, своя крепость. Не надо ни перед кем унижаться и отдавать половину зарплаты чужому дяде. И место здесь хорошее. Тебе отсюда 5 минут ходьбы до твоей работы и мне до автобуса рукой подать. А воздух какой и тишина.
-Ой, Волик, я боюсь! Посмотри, как страшно за окном.
Владимир взглянул в окно. Сразу возле дома начиналось Еврейское кладбище. Когда Владимир получал ордер на квартиру, он уже знал, что дом находится рядом с кладбищем. Но его заверили, что там уже в течение нескольких лет не хоронят, и что кладбище является сейчас просто зелёной зоной. До вселения они с Линой несколько раз приходили знакомиться с домом и квартирой, и видели это кладбище. Засыпанное снегом, оно не производило тогда страшного впечатления. Когда въезжали в квартиру, на него просто не обращали внимания. Но днём потеплело, прошёл сильный дождь, который смыл весь снег, и теперь кладбище предстало во всей своей «красе». Свет уличных фонарей позволял различить во мраке контуры склепов и памятников в виде стилизованных обрубленных деревьев. На непривыкших к такому соседству новосёлов это зрелище произвело угнетающее действие. Первым взял себя в руки Владимир. Он повернул жену спиной к окну и принялся её успокаивать.
-Ну, что ты, Линочка, не надо расстраиваться. Бояться здесь нечего. Кладбище, как кладбище. И к тому же – не функционирующее. Зато тихо, воздух свежий, самый центр. До твоей работы – рукой подать. Трамвай, троллейбус, автобус – тоже рядом. Мне до работы добираться очень удобно. До Лёнькиного детского садика 20 минут ходьбы. Магазинов много. Живи – не хочу. Когда-то это кладбище было гораздо больше и действовало. Я мальчишкой возвращался через него поздно вечером с тренировки. Сначала было жутко. Случайных прохожих принимал за привидения. Но шёл, а потом привык. И мы с тобой привыкнем. Смотри, какой микрорайон здесь отгрохали.
Действительно, возле кладбища вырос современный микрорайон с многоэтажными домами, поликлиникой, яслями, профессионально – техническим училищем. С противоположной стороны к кладбищу примыкала широкая магистраль, по которой сновали вереницы автомобилей, ходили автобусы и троллейбусы. Троллейбусная и автобусная остановки находились прямо возле кладбища, и оттуда целый день через кладбище шёл людской поток. Лина вздохнула и доверчиво прижалась к мужу, но смотреть в окно всё же не стала. Так началась жизнь Володи и Лины в новом доме. Очень скоро они познакомились со своими соседями. Большую часть дома заселили сотрудники проектного института, среди которых были и авторы проекта «самого экономичного дома». Молодые энергичные ребята с хорошим чувством юмора, они рассказали, что за этот проект они получили неплохую премию, а теперь считают, что заслужили справедливое наказание, получив квартиры в этом доме. Если бы это знать заранее, проект был бы совершенно иным. Но, тем не менее, они быстро освоились на новом месте и организовали субботник по очистке территории. В нём охотно приняли участие и многие другие жители дома. Благодаря этому удалось полностью освободить двор от строительного мусора, которого оставалось ещё немало. Очень симпатичными людьми оказались и ближайшие соседи. На той же лестничной площадке в трёхкомнатной квартире жил корреспондент серьёзной газеты Николай Васильевич с женой Ангелиной Степановной. Эти пожилые щедрые люди очень доброжелательно относились к своим соседям. Помогали советами, давали новейшую литературу и не возражали, когда к ним обращались с просьбой в экстренных случаях позвонить по их домашнему телефону, единственному в доме. Это было особенно важно потому, что телефонов-автоматов поблизости не было. Увы, надо признать, что Лина и некоторые другие соседи порой злоупотребляли их добротой. Ещё одна пожилая пара жила рядом в двухкомнатной квартире. Иван Иванович, пенсионер, бывший главный бухгалтер крупного предприятия и его жена Наталья Сергеевна, тоже пенсионерка, воспитывали двух внучек – близняшек, родители которых уехали на заработок на Север. Этажом выше жил сотрудник Володи с женой и сыном Юрой, Лёниным ровесником. Оказалось, что Лёня, Юра и внучки Ивана Ивановича ходят в один и тот же детский сад. И уже через несколько дней Иван Иванович предложил отводить и забирать из садика Лёню и Юру вместе со своими внучками. Причём безвозмездно. Это было огромной услугой их родителям, которым было порой сложно делать это вовремя. К тому же, дети сдружились и продолжали играть вместе и вне садика, а их родители могли спокойно кооперироваться и оставлять детей друг другу, когда нужно было выбраться в кино, театр или на какую – нибудь важную встречу. Постепенно близкое соседство с кладбищем перестало пугать Лину. Вечерами здесь было немноголюдно. После очередных сильных снегопадов кладбище было опять засыпано снегом. Вдоль кладбищенской ограды ребятами была проложена лыжня, и Володя сам или с женой и сынишкой бегал там на лыжах. Как-то однажды утром он бежал через кладбище к автобусу и, обходя снежные заносы, уклонился от привычного маршрута. И внезапно, практически, у самой ограды, он обнаружил памятник со знакомой фамилией. Позже он показал его жене. Оказалось, что это могила её родного дяди, который умер ещё перед Войной. Это событие ещё больше укрепило примирительное отношение Лины к кладбищу. Правда, порой случались и курьёзные происшествия, вызывающие рецедивы страха. Это происходило обычно, когда Володя уезжал в командировки, а Лина оставалась в квартире одна с ребёнком. Тогда она чувствовала себя крайне неуютно. Так, однажды ночью она проснулась от странного шума. Ей показалось, что кто-то посторонний прыгает по комнате, натыкаясь на стулья.
-Ой, кто там? – в ужасе закричала она.
Никто не ответил. В комнате было тихо. Лина подумала, что всё это ей приснилось. Она опустилась на подушку и уже начала дремать, когда стулья в комнате опять зашевелились, а один из них с грохотом упал на пол.
-Ну так кто же это, кто это? – запричитала Лина и, соскочив с тахты, бросилась к выключателю и включила свет.
Она увидела, что посредине комнаты топчется её любимый сын и, морщась от неожиданного света, пытается поднять опрокинутый стул.
-Это я, мамочка, не бойся. Мне пиджамка мешает.
Присмотревшись, Лина обнаружила, что сын засунул обе ноги в одну штанину пижамы и может передвигаться по комнате только прыжками. Недолгое расследование позволило установить, что, переодеваясь перед сном, малыш неудачно одел штанишки и так спал, засунув ноги в одну штанину. А проснувшись ночью, попытался добраться до туалета и устроил весь эт от переполох. Эта смешная история, как ни странно, помогла Лине окончательно избавиться от чувства страха. А время шло. Дети пошли в школу, и их по-прежнему сопровождал Иван Иванович. Жизнь протекала без особых потрясений. В районе было тихо и спокойно. Но это спокойствие оказалось временным. Кое-кому из городских чиновников уже давно мозолило глаза бесхозное кладбище. Благо, опыт у них был. Они уже успели «оприходовать» на территории города несколько кладбищ, построив на их месте жилые дома, корпуса предприятий и даже дворец культуры. И они планомерно, шаг за шагом, принялись осваивать территорию Еврейского кладбища. Сначала куда-то исчезла арка центральных ворот. Потом на территории кладбища были построены ясли и многоэтажная поликлиника. Потом чиновники пришли к выводу, что профтехучилищу негде заниматься физкультурой и спортом. Поэтому нужно построить для них стадион. Самым подходящим местом для него оказалось кладбище. И в самом центре кладбища были снесены памятники, бульдозеры кое-как разровняли площадку и были установлены футбольные ворота. Работа была сделана небрежно, поле было неровным, всё в буграх и холмиках, оставшихся от разорённых могил. И спортсмены, бегая, утаптывали и выравнивали его ногами. А фрагменты памятников растащили предприимчивые жители города. Они их использовали в качестве подсобных строительных материалов. Володя видел их в разных районах города, где они покрывали дорожки в частных владениях. Большинство жителей района оценивало эти перемены положительно. Володя слышал от многих людей мнение, что молодёжи надо же где-то заниматься спортом, а других, более подходящих мест поблизости нет. Но были люди, преимущественно пожилые, придерживающиеся противоположной точки зрения. Наиболее полно их мнение выразил Иван Иванович:
-Не по людски это, не по христиански. Если вам так нужна эта земля, то проведите перезахоронение, санитарную обработку, приведите землю в порядок и тогда используйте, как считаете нужным.
Увы, здравые рассуждения так и остались пустым сотрясением воздуха. Никто их не услышал, вернее, не захотел слышать, и наступление на кладбище продолжалось. В последующие несколько лет был очищен от памятников участок кладбища, по которому проходила «народная тропа» от остановок троллейбусов и автобусов к центральным воротам. Затем была оборудована площадка для парковки машин сотрудников поликлиники. И наконец, апофеозом этой удивительной деятельности стало решение о постройке на территории кладбища танцплощадки. Жители соседних с кладбищем домов с недоумением наблюдали, как среди могил энергично строится какое-то сооружение, и гадали, что это такое. И, наконец, эпохальная стройка была завершена. Взору потрясённых жителей района предстала деревянная танцплощадка с развешенными на столбах осветителями и громкоговорителями, выглядевшая особенно дико в обрамлении надгробных памятников и склепов. А когда там загремела весёлая музыка, звуки которой разносились на далёкое расстояние, и к площадке стали стекаться шумные толпы молодёжи, жителям района стало совсем не до веселья. И даже после того, как выключалась музыка, гуляние на танцплощадке продолжалось далеко за полночь. Расходилась молодёжь с пением, смехом, громкими криками. Вскоре эта танцплощадка превратилась в центр притяжения хулиганья из различных районов города. Они сбивались в стаи, приставали к девушкам, задирали их кавалеров, нападали на случайных прохожих и дрались между собой. Постепенно тихий, спокойный в прошлом район превратился в одно из самых опасных мест в городе. Теперь головная боль появилась не только у жителей района. Власти вынуждены были установить около танцплощадки дежурство милиции. Но это помогало мало. Немногочисленные милиционеры боялись заходить в глубину кладбища, где и происходили наиболее опасные разборки. Пробегая по утрам через кладбище, Володя часто видел разбросанные среди могил предметы женской одежды и следы крови. Жители окрестных домов всполошились не на шутку. Посыпались многочисленные жалобы. Но все они оставались без ответа. Даже, когда влиятельный журналист Николай Васильевич попытался по своим каналам повлиять на ход дела, ему доходчиво объяснили, что чиновник, курирующий этот дикий проект, пользуется поддержкой где-то на очень высоком уровне. И танцы среди могил продолжались. Говорят, что беда не приходит одна. В один из вечеров нелёгкая занесла на танцплощадку некоего Степана Масюка. В свои 17 лет он успел провести несколько лет в колонии для малолетних преступников, куда он угодил за участие в квартирных кражах и хулиганство. Оттуда он вышел вполне сформировавшимся преступником. Постояв немного около танцплощадки, Масюк обратил внимание на группу подростков, толпившихся неподолёку и глазевших с завистью на танцующих, не решаясь к ним присоединиться. Сообразив, что это подходящий для него материал, из которого можно слепить, что угодно, Масюк подошёл к ним, угостил куревом, завёл доверительный разговор. В последующие несколько дней он регулярно появлялся возле танцплощадки, опять общался с подростками и всё больше завоёвывал их доверие. Затем он стал встречаться с ними и в дневное время, угощал их куревом и пивом, рассказывал им байки из своей криминальной жизни и окончательно очаровал их своей блатной романтикой. В результате его усилий сформировалась доволно многочисленная агрессивная банда, безоговорочно выполнявшая волю своего предводителя. Сначала они нападали на школьников, отбирали у них деньги, часы и другие ценные на их взгляд предметы. Потом стали нападать и на взрослых, главным образом на пожилых людей. Вырывали у них сумочки, кошельки, пакеты и убегали. Милиция на жалобы пострадавших не реагировала. Убедившись в полной безнаказанности, Масюк организовал раскопку могил с целью добычи золотых протезов. То на одном, то на другом участке кладбища стали появляться разорённые могилы, а по ночам под окнами окрестных домов возникать черепа с горящими глазами. Резвящиеся юнцы одевали черепа со вставленными в них огарками свечей на палки, привязывали саваны из белых простыней и с завыванием совали их в окнаокрестных домов. Можно представить, что чувствовал живущий у самого кладбища впечатлительный человек, когда из темноты к его окну с воем подплывало такое «привидение». Обращение пострадавших в разные инстанции опять не дало серьёзных результатов. Жалобщиков вежливо выслушивали, выражали сочувствие, обещали разобраться и пресечь безобразия, но на этом всё и заканчивалось. Мужу одной из пострадавших, заслуженному ветерану Войны, кавалеру двух орденов Славы удалось добраться до высокого милицейского начальства. Тот выслушал его и раздражённо ответил:
-Ну, что вы всё ходите, жалуетесь без конца? Конечно, это безобразие. Но, что мне теперь у каждого дома по милиционеру поставить? Вы же взрослый человек, боевой офицер. Должны понимать, что никаких привидений не существует. Подумаешь, пацаны балуются. А вы в детстве никогда не безобразничали? Вот то-то.
Но, тем не менее, в район были направлены милицейские патрули. Однако, это дало противоположный эффект. Для хулиганов стало азартной игрой совершать свои дерзкие выходки под носом у милиции. Уверовав в свою полную безнаказанность, они стали вести себя ещё более нагло и вызывающе. Напряжение нарастало, и в районе никто не сомневался, что следует ожидать от хулиганов новой, ещё более дерзкой выходки. И дождались. Однажды в июле месяце Иван Иванович с Натальей Сергеевной собрались в ресторан на традиционную встречу участников Курской битвы. Они попросили Лину последить за внучками. Лина заверила, что всё будет в порядке и выразила восхищение их внешним видом. И, действительно, в новых костюмах, увешанные орденами и медалями, старики выглядели очень торжественно. Лина забрала девочек. Они вместе с Лёником погуляли во дворе, поиграли дома, потом она покормила детей ужином и уложила девочек спать в их квартире. В этот день на танцплощадке был выходной день, в районе стояла редкая теперь тишина, и девочки быстро заснули. Лина вернулась к себе, так как знала, что девочки приучены к самостоятельности и не боятся оставаться одни. К этому времени Володя успел уложить Лёника, и тот уже спал. Лина и Володя, не торопясь поужинали, спокойно поговорили о том – о сём и занялись своими домашними делами. Лина готовила обед на следующий день, а Володя отправился в ванную ремонтировать подтекающий кран. Приближалась полночь. Лина сбегала к соседям, убедилась, что девочки спокойно спят, и стала готовиться ко сну. Внезапно на улице раздался громкий шум. Выглянув в окно, Лина увидела сидящих неподалёку от их подъезда подростков. Среди них выделялся хорошо известный в районе Масюк. Он бренчал на гитаре и пел хриплым голосом блатные песни, а остальные нестройно, но громко ему подпевали. Чувствовалось, что они уже успели приложиться к бутылке, стоящей перед ними на столе. На соседском балконе появилась Ангелина Степановна и принялась увещевать певцов.
-Ребята, имейте совесть! Уже 12 часов ночи. Люди отдыхают. Им завтра на работу. Детей разбудите. Идите на танцплощадку и там пойте.
В ответ раздался громкий хохот, и песня зазвучала с новой силой. К жене присоединился Николай Васильевич.
-Если вы сейчас же не уберётесь, я вызову милицию, - рявкнул он.
-Подумаешь, испугал, - отозвался Масюк, - ложил я на тебя и на твою милицию. А будешь возникать, мы тебе сейчас окна побьём.
В это время возле подъезда появились Иван Иванович и Наталья Сергеевна, возвращающиеся домой из ресторана.
-Да как вам не стыдно так говорить с пожилым заслуженным человеком. Он вам в отцы годится, - возмутилась Наталья Сергеевна.
-Заткнись, старая коза! Иди себе, пока тебя не трогают – крикнул ей в ответ Масюк и под громкий хохот юнцов пояснил, куда ей надо идти.
-Ах ты, сопляк поганый! Что ты себе позволяешь? – вступился за жену Иван Иванович.
Масюк, не торопясь встал, отложил в сторону гитару, вразвалку подошёл к Ивану Ивановичу и сильно ударил его кулаком в лицо. Потом ещё раз. Старик упал, и Масюк принялся бить его ногами, норовя попасть ему в голову. Остальные юнцы, как шакалы, также набросились на старика, пиная его ногами, куда попало. Володя, завершивший свою многотрудную работу, вышел на кухню и вдруг услышал крики Натальи Сергеевны. Он выскочил на улицу и принялся расшвыривать хулиганов. К нему на помощь выбежало несколько соседей. Увидев взрослых людей, большинство юнцов кинулось бежать. Масюк и двое его приспешников остались на месте и попытались оказывать сопротивление. Масюк даже успел достать нож, но воспользоваться им не сумел. Нож у него выбили, и тут уж с ним не церемонились. Избитого до полусмерти хулигана передали прибывшим по вызову Николая Васильевича милиционерам вместе с ножом и подельниками. Прибывшая Скорая Помощь отвезла находящегося без сознания Ивана Ивановича в больницу. Милиционерам осталось только записать многочисленные свидетельские показания жильцов дома, дружно высыпавших на улицу после прибытия милиции. В отделении милиции перепуганные подельники Масюка подробно рассказали о всех бесчинствах банды. Милицию особенно заинтересовали сведения о мародёрстве на кладбище. Проведенный в квартире у Масюка обыск позволил обнаружить большое количество золотых коронок с остатками зубов, от которых Масюк не успел избавиться. Это уже было основанием для серьёзного наказания. А у Ивана Ивановича в больнице были обнаружены многочисленные травмы и сотрясение мозга. К тому же у старика, имевшего больное сердце, развился обширный инфаркт, и он через несколько дней скончался. Хоронили его всем домом. Эта смерть усугубила вину Масюка. Он был приговорён к длительному сроку заключения. Наказание понесли и некоторые из его подельников. Лишившись лидера, банда развалилась и перестала существовать. Но даже это трагическое происшествие не повлияло на работу танцплощадки. По-прежнему допоздна гремела музыка и всё чаще по ночам раздавались крики о помощи. Не известно, как долго просуществовал бы ещё этот театр абсурда, но в одно далеко не прекрасное утро в склепе был обнаружен изуродованный труп девушки. Чаша терпения у людей переполнилась. Николай Васильевич опубликовал в своей газете яркую разоблачительную статью, имевшую большой резонанс. Её перепечатали многие газеты. Делом заинтересовались высокие инстанции. Разразился грандиозный скандал, замять который уже не удалось. Полетели головы, и дорогую сердцам местных чиновников танцплощадку пришлось закрыть. Но её не удосужились снести, и ещё несколько лет она продолжала стоять среди кладбищенских надгробий как символ беспросветной тупости, злобы и презрения к базовым человеческим ценностям.