Матюханский полой
Светлой памяти Сергея Матюшина
В июне, когда отцвела рябина, после двухчасового стояния в речной воде, в надежде поймать хоть пескариков, поглядывая на белые буруны и с трудом удерживая удилища под сильными порывами ветра, пятясь, Алексей: высокий, худощавый мужчина, одетый в старенький пятнистый комбинезон, выбрался на берег, чертыхнулся и крикнул, осторожно складывая длинное удилище:
– Санёк, хватит воду бороздить, все равно ничего не поймаешь! Поехали на полой Сергей Иваныча. Что? Нет, недалеко – тридцать-сорок километров, – и присев, стал быстро укладывать рюкзак.
– Что за полой? – буркнув, сказал Александр, хмуро взглянув на брата из-под нависших бровей. – Какого Сергея Иваныча – наставника, как его называешь?
– Да, на его место поедем, – покосился Алексей. – Ух ты, у тебя взгляд, как и него был – такой же хмурной и пытливый!
– Хмурной… Где находишь такие словечки, не понимаю, – Александр, неторопливо стянул сапоги, переобулся в кроссовки и лишь после этого стал укладывать рыбацкие снасти. – Хороший был мужик. Я-то с твоих слов да по книгам знал его, а ты общался с ним.
– Он жил природой, жил в природе, – вскинув рюкзак на плечо и взяв сложенную удочку, Алексей стал карабкаться по крутому склону обрыва, – а мы… так себе… Гулёны в жизни. Эх, люди-людишки… Саня, я и природу стал понимать после того, как с Сергеем Иванычем познакомился. Много он мучился со мной, много в меня вложил, но мне никогда не достичь того, что он знал, что чувствовал. Ладно, хватит языками чесать, заводи свой агрегат, поехали…
Повернув возле МТС, они поднялись на гору и по проселочной дороге запылили вдоль долгого пруда, что растянулся километров на пять, не менее.
– Может, здесь порыбачим? – спросил Александр. – Глянь, вон мужики стоят.
– Нет, на полой поедем, – пробурчал Алексей, искоса взглянув на рыбаков. – Хочу еще раз посидеть на том месте, куда с Матюханом ездили, словно у него в гостях побываю.
Александр хмыкнул:
– Почему его так называешь?
– А-а-а, так… Иногда он подписывался под рассказами – Сергей Матюхан. Ну мы и привыкли называть его этим псевдонимом между собой – коротко и понятно. Да, еще… Никого не привози на полой. Не надо. Хочешь, приезжай и рыбачь, но не показывай никому это место, не надо, – опять повторил Алексей.
Проехав одну деревню, вторую, они свернули на едва заметную колею и медленно начали уходить в сторону гор, заросших густым лесом.
– Лёшка, ничего не напутал? – спросил Александр, осторожно объезжая ухабины да валуны, спрятанные в густой траве.
– Нет, правильно едем, – сказал Алексей, посматривая на приметы, ему одному известные. – Вон, видишь березовый колок среди мелколесья? К нему направляйся, там полой.
Кое-как проехав между деревьями, Александр остановился на краю длинного невысокого, но широкого оврага, где находился полой с узкой полосой песчаного берега, по окоему заросший кустарником да камышом. Вышел, осматриваясь, от удивления присвистнул:
– Ничего себе! – сказал он, и шумно выдохнул. – Красота-то, какая! Вода чистейшая, каждый камушек виден. А глубина… Откуда он тут взялся?
Доставая рюкзаки из багажника, Алексей махнул рукой:
– Там Белая протекает. Иваныч рассказывал, когда плотину сорвало, вода устремилась в старый лесной овраг и каждую весну, при половодье, подпитывает полой, не давая ему засохнуть, да еще грунтовые воды близко проходят. Потрогай воду. Холодная, словно родниковая. Ладно, Саш, иди под те березки на песчаную косу, лови рыбу, а я костер разведу, посижу…
– А рыбачить? – подхватив снасти, на ходу спросил Александр, направляясь к указанному месту.
– Нет, просто посижу на месте Матюхана, – и, забрав рюкзак, медленно подошел к старому кострищу, возле которого еще сохранилась куча валежника, какой они в прошлом году готовили.
Поправив камни, что окружали кострище, Алексей уложил тонкие ветки, сунул под них клочок бумаги и поджег, глядя, как огонек быстро пробежал по краю, охватывая ветви и затрещал, постреливая мелкими искорками. Алексей добавил еще хворост и кинул сверху несколько толстых поленьев, которые они заготовили, когда приезжали сюда с Сергеем Иванычем. Затем присел на мелкую поросль травы, прислонился к березке, медленно обвел взглядом окоем, где вовсю уже рыбачил Александр, посмотрел на неподвижное зеркало полоя, в котором отражалось ярко-голубое небо, да изредка пролетавшие птицы и задумался, вспоминая, как они были здесь с Матюханом в первый и последний раз.
…В последние годы Сергей Иваныч не выходил из дома – сильно болел, но разговоры и мечты о рыбалке он не оставил. В любое время мог позвонить и сказать:
– Здравствуй, Лёша! Как дела, как семья, все ли нормально? – и не дождавшись ответа, спрашивал. – Ты знаешь, что я делаю?
– Со мной разговариваете, – всегда отвечал Алексей.
– Не угадал, батенька, не угадал, – раздавался глуховатый голос. – Сосед забегал. Гостинец принес – рыбку вяленую. Ох, скусная! Сейчас бы пивка под нее, но моя последняя жена не разрешает.
– Почему – последняя? – словно впервые Алексей задавал этот постоянный вопрос.
– Потому что она первая, – доносился довольный голос и тихий короткий смешок. – А ты знаешь, что у нас на ужин? У-у-у, такую вкуснятину приготовила моя Людмила Ивановна! Мойву в духовке поджарила, картошечку отварила да лучок притомила… Ты пробовал такой лук? Нет? Ох, много потерял, много! Вилкой зацепишь несколько кружков лука, осторожненько наколешь кусочек картошечки так, чтобы лучок на нем повис, похрустишь хвостиком мойвы, обмакнешь картошку в масло, чуточку присолишь и в рот – вкуснота, аж за ушами трещит! Нет, тебе не понять – это лишь для гурманов. Да, кстати, ты настоящую ушицу пробовал?
– А как же! – сказал Алексей.
– Нет, ты хлебал рыбный суп, а не рыбацкую уху…
Такие разговоры были у них чуть ли не ежедневно – немного о делах, о проблемах, о семье, а остальное время – природа и рыбалка. Так продолжалось до лета. И каждый раз, он всё настойчивее звал съездить к воде, на загадочный полой, одному ему известный. И всякий раз приходилось отговариваться, зная, как он болеет. Но все же, в один из вечеров, раздался телефонный звонок, и Алексей услышал голос Иваныча:
– Лёша, приветствую! Как дела, как семья, все ли в порядке? В общем, завтра едем на рыбалку. И не спорь! Я уже договорился с Виктором, утречком, затемно, заберем тебя и на природу, на речку иль на озёра, лишь бы к воде да землицей подышать. Всё, жди, – и в трубке запикало.
Было темно, когда Алексей взял рюкзак и, спустившись к подъезду, присел на лавку, поеживаясь от ночной прохлады. Не успел докурить сигарету, как услышал шум подъезжающей машины и тихий оклик:
– Не проспал? Залезай, на полой поедем, – Сергей Иванович: плотный, в безрукавке, в расстегнутой клетчатой рубахе, с толстой цепочкой на шее, с небольшой взъерошенной бородкой, сидел на переднем сиденье, опершись на клюшку, и исподлобья, поверх съехавших очков, смотрел на Алексея.
– Я думал, что с собой возьмете Людмилу Ивановну, – сказал Алексей, забросив рюкзак на заднее сиденье «Жигуленка».
– Приболела, моя единственная, – нахмурившись, сказал Сергей Иванович. – Давление скачет. Пусть дома отлежится.
Алексей едва закрыл дверцу, как машина тронулась, быстро набирая скорость.
– Иваныч, указывай дорогу, – сказал Виктор, лысоватый, крепкий мужчина – сосед Матюхана и друг детства Алексея.
Сергей Иванович, опершись на клюку, медленно стал объяснять, куда нужно было ехать, изредка показывая рукой, где сворачивать. Проезжали деревушки, в старых избах, в маленьких оконцах изредка мелькали огоньки лампадок – значит, не умерла деревня, еще теплится в ней жизнь. И вдруг, Иваныч негромко сказал, когда они, осторожно проехав по старой просеке, оказались на небольшой полянке, заросшей высокой густой травой:
– Тормози, приехали… Подожди, Виктор, посидим в машине, посмотрим мой последний рассвет…
– Почему последний? – перебив, спросил Алексей.
Сергей Иванович по привычке взъерошил бородку, медленно провел ладонью по коротким волосам и хмыкнул:
– Потому что он первый в этом году.
Они молчали, вглядываясь в темные предутренние сумерки. Алексей, выбравшись из машины, прислонился к капоту и неторопливо осмотрелся. Было видно, как березовый колок взбегал на пригорок. Местами ивняк навис над чернеющей застывшей водой, да в ветвях изредка раздавался шум, хлопанье крыльев, и хрипловатые голоса птиц – начинался рассвет, а с ним наступал новый день. Всё светлее становилось, из темноты проявился зеленый окоём полоя, словно огромное зеркало лежало перед нами в обрамлении кустов и камыша. Сергей Иванович медленно обвел рукой, словно был хозяином здешних мест и тихо сказал:
– Вот сюда я всегда приезжал с супругой… Что говоришь? – он нахмурился, что его перебили. – А-а-а, случайно наткнулись, когда плыли по реке. Заметили прогал в кустах и решили проверить, что за ними находится. Километра два или три плыли, словно по зеленому коридору – так кроны сплелись над головами, а потом протащили лодку метров сто-двести по мелководью и здесь оказались. С той поры нам санатории не нужны стали. Как лето наступало, загружались, добирались до ближайшей деревни, а затем на лодке сюда уходили. Шалашик поставим и нам хватало. Вон, вон там он находился! Кострище до сих пор виднеется. Я рыбешку с утречка пораньше наловлю. Отдам единственной жене, сам достану печатную машинку и шлепаю до вечера – благодать! Раз в недельку сплаваем в деревню, отправлю рукописи, закупим продукты и обратно на полой. И так весь отпуск жили, да еще и выходные прихватывали. Раздолье! А вернемся домой: скукота, теснота, шум, гам… Нет, ребята, ничто природу не заменит. Она и лечит, и силы придает, и… Н-да… – он замолчал, о чем-то задумавшись.
Молчали и друзья, не решаясь потревожить Сергея Иваныча.
– Что сидите? – неожиданно раздался голос Сергея Иваныча. – Эх, рыбачки… Так без ухи останемся. Хватайте удочки и становитесь вон там, – он махнул рукой в дальний конец полоя, – а я костром займусь да посижу, воздухом подышу. Люблю, грешным делом, запах земли и воды… Скучал по нашему месту, ночами снилось, будто мы с единственной опять здесь лето проводим, – глухо сказал он и, выбравшись из машины, покачиваясь, опираясь на клюшку, медленно направился к старому кострищу.
Захватив топорик, Алексей быстро заготовил дрова для костра, сложил возле Сергея Иваныча, помог разжечь костер, принес два котелка воды, установил рогульки с перекладиной и, обещая скоро вернуться с рыбой, помчался к Виктору, который уже вытаскивал из воды какую-то рыбешку.
– Клюёт? – запыхавшись, спросил он.
– У-у-у, как в аквариуме, – засмеялся Виктор, насадил наживку и опять забросил в воду. – Не успеешь закинуть, тут же клюет. Вон, вон, гляди! – и, сделав подсечку, быстро вытащил красноперку с ладонь.
Алексей осмотрелся. Было видно, что сюда по весне заходит вода, и раз она пополняет полой, то с ней должна заходить рыба. В полое, словно в зеркале, отражались нависшие над водой кусты, деревья и плывущие по небу небольшие белые облака. Эту картину портил лишь ветерок. Будто расшалившийся ребенок, он быстро проносился над гладью полоя, оставляя за собой полоски мелкой ряби, которая вскоре исчезала. И полой вновь превращался в зеркало, словно покрытое серебром в ярко-зеленом летнем обрамлении.
Настроив удилище, Алексей нацепил пшеницу на крючок и забросил. Не успел присесть, как поплавок чуть притопило, а затем он исчез. Алексей торопливо подсек, чувствуя несильные рывки, и вытащил на берег голавчика:
– Ничего себе! И правда, как в аквариуме, – засмеялся он, наблюдая, как Виктор вытаскивал очередную рыбешку и, посмотрев в прозрачную воду, сказал. – Ух, ты! Глянь, сколько малька гуляет. А вон и окушок появился. Сейчас устроит разгон сеголеткам.
И правда, едва сказал, как небольшой окунек бросился в самую гущу стайки, норовя ухватить малька, а они кинулись врассыпную, выскакивая на поверхность и по глади, словно серебряные искорки разлетелись в разные стороны. Но окунь исчез в водорослях и вновь сеголетки принялись теребить лист, упавший в воду, будто и не было полосатого разбойника.
– Да уж, вижу, тут много рыбы. Если так будет клевать, через час-другой полные садки набьем, – пробормотал Виктор и, махнув удилищем, присел, наблюдая за поплавком.
Вытаскивая одну за другой пойманных рыб, Алексей посматривал в сторону костра, где сидел Сергей Иваныч, который изредка подкидывал в огонь ветви и, дождавшись, пока они разгорятся, медленно осматривал полой. Вскоре он, заметив, что за ним наблюдают, махнул рукой, показывая, что пора прекращать рыбалку.
– Слышь, Виктор, Матюхан к себе вызывает, – сказал Алексей. – Сейчас разгон устроит, что всю рыбу переловили, – и тихо засмеялся.
– Ага, переловишь, – буркнул Виктор, поправляя кепку и доставая садок. – Здесь ее немеряно, словно специально разводили. Во, глянь, чуток постояли, а сколько рыбы наловили – страсть!
– Во-во, точно получим за эту – страсть, – громко засмеялся Алексей, подхватил садок и, не дожидаясь друга, направился к костру.
– Надо мной насмехаетесь? – насупившись, взглянул поверх очков Сергей Иваныч. – Над старым рыбаком потешаетесь, да? Эх, была бы сила в руках да ногах, я бы вам показал, как нужно рыбачить, а так… токмо за вами наблюдал и непроизвольно руками дергал, когда вы рыбу подсекали. Да-а-а, были времена… Ну, хвастайтесь, что наловили?
Алексей молча протянул садок.
– Неплохой улов, неплохой, – качнул головой Сергей Иваныч. – А не кажется ли вам, что лишку поймали? На ушицу надергали и хватит. Зачем зря рыбу переводить? Ну-ка, быстро в воду, и всех сеголеток отпустите – пусть растут. Наловитесь, когда будете сюда приезжать, но всегда знайте меру. Понятно, рыбачки?
Друзья кивнули, соглашаясь.
– Так, – продолжал командовать Матюхан. – Виктор, почисть рыбу, Лёша, ты займись картошкой и морковкой, а я послежу за котелками. Да… Мусор в воду не бросать! Все отходы в костер или закопайте, чтобы берег всегда был чистым, как мы его содержали с единственной. Вон видите сирень, где шалашик стоял? Ух, разрослася! Это супруга посадила. Ну, а теперь… Я оставляю полой вам. Приезжайте, отдыхайте и меня не забывайте…
– Хе-х, – усмехнувшись, перебил Виктор, – а сам-то куда собрался?
– Куда… Время покажет, – неопределенно сказал Сергей Иваныч и поторопил. – Делом займитесь, делом…
Приготовив картошку, морковку и нарезав кубиками, а лук – кольцами, как посоветовал Сергей Иванович, Алексей отнес всё к костру. Опираясь на клюшку, Матюхан осторожно переложил в котелок, в котором уже бурлила вода, присолил, бросил щепотку каких-то корешков, дождался, пока сварится картошка, запустил туда рыбу, присыпал перчиком, обжигаясь, подхватил маленький уголок из костра, кинул в котелок и, оглянувшись, сказал:
– Ты прихватил водку? – он взглянул на Виктора. – Ну-ка, стопочку влей в котелок, – и, принюхавшись, закрыл крышкой, чуток подождал, кивком показал, чтобы сняли с огня, и протянул стопку, – налей…
Друзья переглянулись, и Виктор достал фляжку.
– Пора угостить Деда полойского, – сказал Сергей Иванович и выплеснул водку в костер, затем зачерпнул ухи из котелка и опять вылил в огонь, – чтобы рыба не переводилась, да костер не затухал. И вы, приезжая, никогда не забывайте угощать Деда. Он кормит вас, поит, и разрешает рыбку половить, ну, а ежели не угодите, тогда ни одной рыбешки не увидите. Ну, друзья, приступим к трапезе.
– Ух, а я думал, сам выпьешь, – сказал Виктор, убирая фляжку, и потянулся к котелку.
– Моя норма здесь, – хмыкнул Сергей Иванович, достал пузырек с таблетками, вытряхнул одну на ладонь, положил в рот, поморщившись, разжевал, зачерпнул ухи и шумно втянул. – Ух, хороша, ушица! В самый раз, в самый раз… Так… Если будете рыбу ловить, не увлекайтесь. Надергали на жарёху и хватит. Не берите больше того, что не съедите. Не приучайтесь к лишнему, не надо… Взять у природы легко, отдавать трудно, – и, опираясь на клюшку, стал неторопливо хлебать уху.
…Уже вечером, собравшись домой, Алексей подошел к Матюхану и остановился. Сергей Иваныч сидел, глядел куда-то вдаль, изредка теребил бородку, медленно осматривал полой, и взгляд его скользил, не замечая Лёшу, и снова на чем-то останавливался, будто хотел запомнить и унести с собой, да заметил в его глазах тоску, одному ему ведомую, но в тот момент другим непонятную, а потом провел рукой по лицу и сказал:
– Всё, друзья, поехали домой. Последняя жена заждалась…
Прошло несколько месяцев, а в начале ноября, утром позвонили и сообщили, что ночью Сергей Иванович умер…
Алексей медленно положил трубку и застыл, не веря, душой не воспринимая, что произошло. Казалось, сейчас, как обычно бывало, раздастся звонок, и он услышит чуть глуховатый голос Матюхана:
– Лёша, приветствую! А ты знаешь, что...
И опять начнется привычно долгий разговор о литературе, о рыбалке и природе… Да обо всем…