Барабаны судьбы настукивают дальнюю дорогу без попутчиков. Скитальческий путь одинокого обитателя странного мира. Лети, душа шамана, лети на встречу равных с равными и ни о чем не спрашивай, просто смотри и наслаждайся. Все было и все будет снова...
Не мистика ли, в пятницу тринадцатого вернуться туда, откуда ушел? Где бродил? Спросите что-нибудь полегче. Там – пустота. Это все, что помню. Но что-то было и этого было достаточно. В том таинственность метаморфозы – все богатство потустороннего утешения сиюминутно. Оно не остается с тобой и не оставляет в душе никакого отблеска былой роскоши. Только тоска, сожаление и разочарование.
В таком состоянии прибыл в очередной раз со света того, откуда возвращаться не принято. Окровавленное тело, не подающее признаков жизни, вытащили добрые люди через окно сплющенного автомобиля.
Сколько можно?! Да сколько угодно, как выясняется. Количество раз не поддается никаким закономерностям. Судьба, говорят. Трагикомическое начало личностного бытия. Древние греки называли ее Мойрой. Эта богиня своим характером похожа на вредную экономку с абсолютно взбалмошным характером. И при том наделена такой безграничной силой, что с ней вынужден считаться верховный владыка и творец подлунного мира. Неизвестно, почему этот небольшой, но мудрый народ выбрал такое слово для названия судьбы, но своим звучанием оно удивительно точно передает мои собственные впечатления от общения с этой царственной девицей.
Мойра положила на меня глаз строгой воспитательницы с самого рождения. Не знаю, каков был замысел этой зловредной и дотошной руководительницы до моего появления на свет, но все прелести ее пристального внимания мне пришлось ощутить на собственной шкуре буквально с первых шагов в этом мире.
Желанного в семье ребенка крестили по православным традициям еще младенцем в сознании изначальной точки отсчета. Даже памяти об этом событии не осталось. Сохранилось оно лишь в преданиях близких. Процедура странным образом повлекла за собой тяжкое заболевание – воспаление легких. Болезнь протекала столь остро, что в ее пиковой фазе врачи уже отводили глаза и молчали при вопросах отчаявшихся родителей о моем будущем. Но болезнь исчезла не менее странно и внезапно чем появилась, не оставив каких-либо последствий. Врачи разводили руками.
С тех пор мои взаимоотношения с судьбой удачнее всего, во избежание использования не литературных выражений, можно описать лишь с помощью стиля народного фольклора, помимо красочности изложения способного передать единство наших впечатлений от общения с этой навязчивой особой.
В доходчивых образах лубка можно описать свои отношения с судьбой, уподобляя себя представителям наивных жанров, например, прыткому зайцу, румяному колобку, трудолюбивому ежику, жирному карасю. Всех этих персонажей объединяет одна уникальная способность - изощренно проскальзывать меж острых зубов одной зловонной пасти, чтобы тут же неведомыми путями оказаться в другой. И на какие ухищрения не пускайся, все происходит по неизменной схеме: проявляешь чудеса изобретательности и ловкости, Мойра демонстрирует бесконечность тупой силы. На всякое ничтожное шевеление плоти обрушивается лавина совершенно непреодолимых препятствий.
Когда, обессилев от бесконечных метаний между кровожадными глотками, ложишься, наконец, умирать, проклиная все на свете и судьбу в первую очередь, эта капризная царица возносит до небес, с любопытством наблюдая за восторженным верещанием наивной жертвы, и на самой высоте вдруг оставляет без поддержки, тем же тусклым взглядом следя за стремительным падением и смачным приземлением жизнерадостного комочка протоплазмы.
Все пакости Мойры свершаются под безумный грохот потусторонних барабанов, будто мертвое воинство вышагивает строевым по невидимому плацу.
Мы не ищем ее общества, но обречены на него.
Эта хозяйка жизни не жаждет отдыха и сна, для нее нет никаких преград и от ее внимания нет никаких укрытий. Но самое страшное, никто не знает, чего она хочет и что ей нравится. Перед ее взором нет ни зла, ни добра и будь ты трижды праведником или, напротив, грешником тебя ждет ровно одно и то же.
Однажды, когда наслаждался редким периодом свободы от когтистых лап своей властной повелительницы, словно несчастный мышонок, отпущенный сытой кошкой немного побегать перед ее носом для возбуждения аппетита, меня посетил странный сон или даже не сон, а полудремотное видение под самое утро. В луче света, бьющего откуда-то сверху, передо мной танцевала необычный танец красивая, русоволосая, породистая иностранка. И не спрашивайте, откуда знал об иностранном происхождении? Знал и все. Рядом с ней, но не в луче света мерцала еще одна молодая особа и тоже симпатичная. Сухощавая брюнетка в противовес танцующей в свете красавице с телом, богатым всевозможными округлостями. Наверное, она тоже была иностранка, но в отношении нее у меня такой уверенности не было. Не знаю, кто из них был главным персонажем происходящего, а кто второстепенным. Для меня важной была персона русоволосой красавицы, это чувствовалось какой-то запредельной интуицией. Но для того, кто стоял за этим действом, важна была и ее спутница, скромно сторонящаяся переднего плана общения. Она присматривала за всем.
Иностранка была дородной особой, не сказать толстушкой, скорее обладательницей упитанной, спортивной фигуры с ровной спиной, развитыми плечами, красивой небольшой грудью, аккуратными бедрами и стройными ногами. В меру широкое лицо, слегка скуластое, игравшее тем цветом, что зовем мы кровью с молоком. Когда бы не знал, что иностранка, счел бы ее типичной русской красавицей. Все в ней переливалось, перекатывалось, играло силой и здоровьем. Танец - копия струящегося луча света, а может быть луч света копировал ее движения, аккомпанировал им своей цветовой гаммой. Зрелище завораживало.
Мы что-то обсуждали, но запомнился только ломаный говор со свойственным для англосаксов произношением русских слов.
Выполнив, свою миссию они исчезли легко, словно испарились. Как в кому впал в тяжелый сон, в котором летел над ночным океаном в далекую страну. Это был страшный полет в бушующей тьме над вздымающимися и кипящими вокруг скал водами. Полет внутри леденящей и неясной опасности. Достигнув материка, сделал несколько кругов над огромным памятником, воздвигнутым в прибрежных водах на фоне огней большого города, раскинувшегося на побережье. Потрясла позолоченная надпись на красном граните памятника, годы жизни и смерти того, кому этот монумент был воздвигнут. Это было важно, но, увы, ускользнуло из памяти.
Проснулся, медленно приходя в себя после столь странных видений, даже не пытаясь хоть как-то объяснить себе их суть. Потряс головой под универсальный, всепомогающий звук бррр… и – жизнь продолжается! Молодость, здоровье, веселый нрав, удачливость не позволяли заморачиваться странными явлениями. Жизнерадостное существо не боялось проблем и даже искало их, чтобы загрызть тут же на месте! Но суть этого видения осталась в сознании навсегда: танцующая в луче серебристого света породистая иностранка и ее чернявенькая, похожая на монашку молодая спутница, наблюдавшая в сторонке за нашим общением.
Была ранняя весна, снег постепенно сходил, все чаще и чаще навещали солнечные денечки. Мы с женой стали потихоньку выползать на прогулки по городу, который нам очень нравился, встречались с друзьями, выезжали на природу, весело проводили время. Один из редких беззаботных периодов, когда судьбинушка не преследовала своими кознями, дела были упакованы, в семье царили покой и гармония.
Весело чирикая и путешествуя прожили до осени. Месяцев девять наслаждались покоем и безмятежностью. В один из октябрьских дней друзья зашли в гости, захватив с собой любимого голландского пивка. Приготовили закусочку и с веселым гомоном расположились за столом.
Не успели откупорить бутылки - звонок в дверь. Пошел открывать. Состояние было радостно возбужденным в предвкушении приятной вечеринки и интересных бесед, поэтому открыл дверь даже не посмотрев в глазок, намереваясь поскорее разобраться с проблемой и возглавить застолье. Дверь распахнулась и!.. Провалился в какой-то неведомый мир. Дальнейшее происходило как в замедленной съемке. Все постороннее стихло и куда-то удалилось, видел только то, что передо мной, а это были уже почти забытые посетительницы из того необычного весеннего видения! Танцующая в свете красавица и ее молчаливая, внимательная спутница стояли на пороге моего городского жилища! Теперь уже настоящие, живые, плотские.
В голове взорвалось – не может быть! И снова ощущение богатого разговора, все с тем же ломаным англосаксонским произношением и трогательным акцентом, все та же спутанность мыслей, настороженность, тупое сопротивление чего-то слишком логического внутри сознания, недоверие к происходящему и общее состояние на грани шока.
На иностранке было простое темно-синее платье, по крою похожее на сарафан, на голове спутницы темный платочек. Почему-то посмотрел на ноги собеседницы и заметил, что ее туфли на невысоком каблуке, приспособленные для длительной ходьбы сношены до предела. Мне далось понять, что эти молодые женщины трудятся тяжело, самоотверженно и бескорыстно, служа какой-то высокой цели. Вообще и тогда весной и теперь видел не то, что вижу обычно, разглядывая своих собеседников и особенно собеседниц, а то, что давалось видеть. Никогда бы не стал разглядывать туфли, скромный платочек на голове или иные мизерные детали, подробности, обычно этого не замечаю, даже когда смотрю. Все остальное в точности таково, как было представлено в весеннем видении.
Из всего разговора запомнил лишь вопрос о том, верю ли в Бога? Спрашивала иностранка. Как и тогда она была ведущей в контакте. Только собрался ответить, но она уже уточнила, - в Бога как в разумное начало мира, а не в старичка с бородой, что сидит на облаке. Прочитала мои мысли, причем гораздо ранее, чем на моем лице отразилась какая-то мимика согласия или несогласия, избавив меня тем самым от объяснений и уточнений, которые собирался сделать. В таком варианте естественно и без сомнений ответил, конечно же, верю, поскольку не верить более неразумно, чем верить. Она назвала дату, время и адрес, куда можно прийти пообщаться с единоверцами. Мы попрощались, и я закрыл дверь.
С трудом пришел в себя. Обнаружил, что мои друзья и жена молча сидят за столом и смотрят на меня в полном недоумении глазами, готовыми выпрыгнуть из орбит. Стол располагался таким образом, что входная дверь просматривалась как на ладони, и они наблюдали меня все время. Сел на свое место, попросил описать увиденное. Друзья рассказали, что я открыл дверь и сразу переменился в лице, побледнел, выглядел шокированным неожиданным визитом тех, с кем разговаривал. Они поняли, был кто-то из очень хорошо знакомых мне людей, и беседа произвела на меня неизгладимое впечатление. Пристали с расспросами. Не знаю, что толкнуло меня выложить все как есть, поскольку не очень люблю откровенничать на такие неясные темы, но хитрить не стал - рассказал.
Компания сидела с вытянувшимися лицами и широко раскрытыми глазами. Спросил, видели ли они, кто был за дверью и слышали ли их голоса? Все ответили – нет, да и не могло быть другого, ведь друзья смотрели на дверь сбоку, оттого и видели только меня перед открытой дверью и слышали только мой голос и то, не разбирая слов, поскольку находились все же в отдалении. Вдруг все вскочили с мест, женщины побежали к окнам, мы с другом в коридор. Поднялись на самый верхний этаж, спустились вниз – никого. Вернулись в квартиру, спрашиваем женщин, - выходил кто? Никто не выходил ни из подъезда, ни из двора. Окна у нас и во двор, и на улицу, пройти незаметно невозможно.
Посуетились немного и уселись, наконец, за стол. Разбитного застолья уже не получилось. Слегка успокоились, но все обсуждения были конечно же вокруг случившегося. Мой рассказ не вызывал ни у кого даже малейшего сомнения в подлинности, поскольку они наблюдали меня у двери в таком состоянии, которое искусственно разыграть не удалось бы ни мне, ни кому-то из них. Сошлись на том, что это были представители какой-то секты или религиозного общества, которые ходят по подъездам и пытаются вербовать людей. Мы, якобы, просто пропустили за разговорами их выход из дома. Хотя все про себя понимали, что этого быть не может по времени, да и соль в том, что я почти за год до события видел этих монашек или кем они являются. Схожесть мне померещилась, решили, при том, что опять же никто в это не верил, а я тем более. В общем, посидели, разошлись.
На следующее утро сел в машину и поехал по названному моими посетительницами адресу. Улица известна, потихонечку двигался в направлении нужной нумерации зданий. Добрался до черты, близкой к окраине, а нужного адреса все не было. Этот участок занимали в основном различные торговые фирмы, офисы, автосалоны. Проехал большой пустырь и обнаружил - дома с необходимой нумерацией нет. Перед пустырем один номер, а сразу за пустырем – через один. Развернулся, поехал обратно. Вспомнил, немного поодаль от дороги находится автосалон, в котором покупал и обслуживал свой автомобиль. Надо было съехать с трассы на параллельную дорогу, что и сделал, решив расспросить у работников автосалона о необходимом адресе. Каково же было мое удивление, когда увидел номер здания автосалона. Это был нужный адрес! Зашел к менеджерам, мастерам, поболтал, расспросил на всякий случай, нет ли у них здесь каких-то общественных, религиозных организаций, хотя уже прекрасно понимал, что нет здесь никого, кроме работников автосалона и сервиса.
Приехал домой, рассказал жене, позвонил другу, с которым мы вместе и почти одновременно покупали машины в этом салоне. Все согласились с тем, что никакой секты, религиозной организации нет, адрес я назвал сразу, как вернулся за стол после беседы со странными посетительницами, все помнили. Никто ничего понять и объяснить не смог. Смутно почувствовал, что эта история связана лично со мной, касается каким-то образом только меня и никого более. Решили забыть странный случай, и нам почти это удалось, благо были мы молоды, вокруг нас крутились интересные дела, жизнь удавалась.
Прошло еще около девяти месяцев. История окончательно была забыта. В июле умчался на своей любимой машинке отдохнуть на Волгу и заодно проведать старушку мать, сестру и других родственников. Добрался без приключений. Дорога в удовольствие, машина замечательная, полторы тысячи километров на одном дыхании.
Все были рады повидаться. Деньки стояли неописуемые! Солнце, благоухающие июльские травы, загорелые, приветливые люди, разговоры, воспоминания. Повстречался со старыми друзьями, двое из них поехали со мной в соседний город. На пустой, прямой асфальтовой дороге, на приличной скорости машина улетела с трассы, сделав множество пируэтов, как в ранних фильмах о Джеймсе Бонде. Разбился вдребезги, переломал себе все, что только можно было сломать, машина восстановлению не подлежала. Два моих друга не получили ни царапины, выбрались из машины сами и вытащили меня. В сознание не приходил. Что и как произошло, никто из нас объяснить не может до сих пор. Подозреваю, какая-то подлость была в ходовой части автомобиля или на дороге, которую мы не заметили.
Очнулся в провинциальной больнице, в районном центре. Ни лекарств, ни врачей, странная старушка медсестра и не менее странная обстановка. Палата - просторный зал с переходами, с высокими куполообразными потолками и белыми стенами. Окна, проходы в виде арок, дверей не было. Кровать посреди зала, в круге полуденного света. Слышимость такова, будто голоса, звуки доносились откуда-то из отдаления, из глубины. Пространство зала большую часть дневного времени суток серебрилось собственным светом. Скорее всего в прошлом, это было здание церкви или монастыря с сохранившейся молитвенной аурой.
Пить не давали, опасались внутренних кровотечений, открытые раны обработали зеленкой и чем-то крайне вонючим, самые опасные зашили обыкновенным шпагатом наживую, без какого бы-то ни было обезболивания, о котором здесь, наверное, и не слыхивали. Как я все это выдержал, уму непостижимо.
Из полудремотного состояния вывел разговор возле моей кровати. Оказалось, местный милиционер привел моих родственников по бабушкиной линии. Это были сын сестры моей бабушки и его дочь, моя двоюродная сестра, которых я видел только в далеком детстве. Понял, что попал в маленький волжский городишко, в котором жил мой прадед, отец моей любимой бабушки. Как это могло быть!? С места дорожно-транспортного происшествия нас должны были отправить в областной центр, в пригороде которого и произошла авария. Но я оказался за сотню километров в совершенно другом направлении там, куда ни по какой логике меня не должны были увезти. Первая мысль – глюки! Но с чего? Да и сознание не потеряло логической способности. Потрогал дядьку за руку – живой, во плоти, сестра – тоже. Пришлось отбросить мысли о наваждении и признать, что в предсмертном состоянии нахожусь в кругу родни, временно утерянной под влиянием обстоятельств жизни, в местечке забытого детства, там, где некогда проживал мой прадед, сильный, волевой, глубоко верующий человек. В свое время он предводительствовал у местной религиозной братии. Часто гостил у него в младенческие годы. Воспоминаний осталось немного, слишком был мал, но помню, что прадед любил меня, везде таскал с собой и никогда не заставлял молиться на иконы или креститься, в отличие от моих родных и двоюродных сестер, которые подвергались суровому религиозному воспитанию. Родственники недовольно верещали по этому поводу, но прадед был непреклонен.
И вот передо мной стояла одна из тех моих сестер, которых я не видел, собственно говоря, всю свою сознательную жизнь. Взрослая женщина с непростой судьбой. С ней была ее дочь, вчерашняя школьница, а ныне студентка первокурсница, с любопытством глазевшая на меня.
Сестра осталась со мной и не отходила ни на шаг, даже спала сидя на стуле рядом с моей кроватью. Я почувствовал заботу, стало веселее. Говорили много, обо всем, мне удалось узнать совершенно потрясающие вещи из жизни моего рода.
Более всего потрясло состоявшееся под воздействием этих разговоров воспоминание о том, что неподалеку от места нашей аварии в конце пятидесятых годов трагически погиб отец. Я его даже не помню, мне было годика три тогда. Погиб он так же, в дороге, ехал к своей матери, моей другой бабушке, проведать ее. Хотел взять меня с собой да мать не дала, сказала, маловат еще.
Нет, какова надзирательница, а? Сорок лет отслеживала, комбинировала пути-дорожки и накрыла-таки в том самом сакральном месте, где разевала пасть на несмышленыша! Вот уж мстительный и злобный глаз! Как не вспомнить тут народную мудрость: спрячешься пескарем в иле речном, подкараулит щукой хищной. Обернешься щукой, подцепит крючком рыболовным. Умчишься по тундре оленем северным, обложит стаей волчьей. Зароешься лягушкой зеленой в ил болотный, достанет длинным клювом цапли серой. Прорастешь просом в закромах, придет мышью голодной. Станешь мышью сытой, накроет лапой кошачьей. И ведь не поквитаешься никак, грози, сколько хочешь кулаком в небо, она не улыбнется даже. Одно слово – Мойра!
Через несколько дней шумной компанией понаехали друзья и перевезли меня в областной центр в приличную современную клинику.
Провалялся в больничных покоях почти до самой осени, выполз еще в гипсе и улетел домой. Костыляя на одной ноге, с рукой на перевязи купил себе другую машину, красивее и мощнее прежней. Купил по указанию неизвестно кого. Все знал, цвет, место, где находится, состояние до мельчайших подробностей и дальнейшую судьбу с ней связанную. Откуда знал? Не смогу ответить. Просто знал. Ездил на ней десять лет, теперь сын свое семейство возит. Этот самурай член нашей семьи.
А про адрес, иностранок вспомнил лишь спустя много лет и ужаснулся, как же ничего не смог понять? Куда уже более чем откровенно кто-то предупреждал. Мучаюсь в догадках теперь, кто этот Кто и в каких он отношениях с судьбой моей?
Выходит, знает кто-то всю партитуру, по которой настукивают таинственные барабаны ритм наших судеб? Или пишет ее?