Порыв ветра распахнул окно, занавеска забилась, как парус и комната
наполнилась звуками улицы. Женька подбежал к окну, и запутавшись в трепещущей
занавеске, с удивлением увидел, как в свете фонаря бьются птицы.
Мелькали крылья, белоснежными конфети летели перья. Кто это?
Женька прильнул к окну. Белые, но не голуби. Ого, а когти какие!!!!
И клювы крючком.... Совы?
Крик, тревожный, жалобный, заставил Женьку вздрогнуть - одна из птиц,
та что поменьше, беспомощно взмахивая крыльями, рухнула на землю. Другая, победно
взвилась вверх, и хищно выпустила когти.
Женька, не раздумывая, рванул занавеску и перемахнул, через подоконник.
Во время. Едва он поднял безжизненное тельце, в его руку впились
острые когти, проколов кожу.
Женька сбросил нападавшую сильным ударом, и спрятав за пазуху
раненную птицу, приготовился отразить новую атаку.
Но та, очумевшая от удара, сверкнула на Женьку злым глазом, хрипло прокричала
что-то явно оскорбительное, и коротко и мощно взмахивая сильными крыльями, улетела.
Женька посмотрел на свою руку- пять глубоких проколов сочились кровью,
и противно саднили, их надо было срочно обработать. Дома, он осторожно достал
из-за пазухи и положил на стол птицу. Она была маленькая и какая-то пушистая.
Женька погладил загнутый клювик. Жалко. Прикольная птичка.
На кухне Женька смотрел как пузырится перекись, обеззараживая ранки на
руке.
Когда он вернулся в комнату, птицы не было. Окно было открыто и на полу
лежала оборванная им занавеска. Женька вздохнул. Вот она женская неблагодарность.
Почему-то в том, что птичка была женской особью, сомнений у него не было.
* * *
Тихая, равномерно устроенная, минутами выверенная Женькина жизнь,
вдруг кардинально поменяла своё направление. Калейдоскоп событий
завертелся со страшной силой, повергая спокойного, редкоулыбчивого Женьку
в состояние постоянного лёгкого шока.
Утром в метро, всю дорогу, сидевшая напротив старушка в базильевских
очках, сверлила его взглядом, и как-то по-совиному вертела головой. Женька
старался не смотреть на неё, и даже как бы отвлёкся мыслями, когда, вдруг на
переходе, почувствовал, как костлявые пальцы сжимают его локоть, и их
паркинсоновое дрожание вызвало отвращение и почему-то безотчетный страх.
Противный холодок пополз по позвоночнику. Женька попытался сбросить
старухину руку, но та цепко держала его, и боковым зрением он видел её
торжествующую улыбку. "На заклание."- вертелась в голове дурацкая фраза.
Загорелся зелёный, и старуха сделала решительный широкий шаг вперед, и в
то же мгновение, огромный джип с тонированными стеклами сорвался с места и
оцепеневший Женька увидел, как от сильнейшего удара взлетело,
и перевернувшись несколько раз в воздухе, распласталось у его ног старухино
тельце. Очёчки упали рядом.
Старуха посмотрела на Женьку почему-то до боли знакомым, злым взглядом, и
закрыла глаза.
В совершенной прострации Женька зашел в офис, и даже не удивляясь себе
самому,шлепнул по попке красавицу Леночку, на которую робел раньше просто
смотреть, не то чтоб заговорить. Леночка почему-то не обиделась,
игриво повела плечиками, и показав Женьке остренький розовый язычок,
пошла по офисному коридору, манко покачивая бедрами.
"Нии фига се пельмень!", - запоздало ужаснулся своей дерзости Женька.
До своего рабочего места дойти вообще не удалось. Офисные бандерложицы,
вращая глазами, замахали руками в направлении монолитной стеклянной двери
шефского кабинета.
"Блин, сейчас за опоздание будет медленно выносить мозг." -
обреченно подумал Женька, и набрав в лёгкие воздуха, как перед прыжком в воду,
открыл дверь.
Вся выразительная наружность шефа, утопая в глубоких просторах чёрного
кожаного кресла, излучала такое светлое благодушие, что Женька от неожиданности зажмурился.
- Таки вы везунчик, скажу я вам, Евгений. Я тут пробежался по закаулкам
вашей диссертации, голубчик. Интер-р-р-реснейшая темка, скажу я вам.
Что же вы, милейший, молчали? Мне сейчас очень это нужно. Внедрим. И вам полный
простор и моё наиживейшее участие. Пр-р-р-риступайте. Леночка покажет вам ваш
новый кабинетец. Евгений....
- Юрьевич.- подсказал оторопевший третий раз за день Женька.
* * *
Они стояли друг против друга. Старая и молодая. Закат и рассвет.
Тяжелое молчание было оглушительнее крика. От скрестившихся взглядов разлетались
искры, как электрические разряды. Вокруг бушевала непогода, порывы ветра
гнули к земле деревья и рвали одежду в клочья.
Старуха скрестила на груди руки и опустила глаза. Мгновенно тучи
рассеялись, появилось солнце, птичий щебет наполнил лес.
- Я столько в тебя вложила сил и знаний, дитя. - скрипучим голосом сказала
она, и молодая, глубоко вздохнув, тоже опустила глаза. - Я не могу тебя отпустить.
Мир людей не для нас. Он жесток и примитивен.
- Я всё равно уйду.
- Я устала с тобой бороться. Иди. Но помни, что ты последняя, Фрэя.
* * *
Женька собирался закрыть окно, он уже протянул руку, когда порыв ветра
вдруг рванул занавеску, и на мгновение ослепил его.
- Фу ты, ерунда какая! – возмутился Женька, выпутался из занавески, и закрыл окно.
На светильнике, возле зеркала, сидела сова, и не отрываясь смотрела прямо Женьке в глаза.
- Привет. – оторопел он и хотел было погладить белые пушистые пёрышки, но сова
отпрянула от его руки и зашипела.
- Ну уж если припёрлась в гости, могла бы быть и повежливее. – обиделся
Женька и пошел на кухню варить кофе, как и собирался, решив не обращать
внимания на невежливую гостью.
Каково же было его удивление, когда сова бесшумно слетела на стол и
осторожно притянула к себе маленькую кофейную чашку, в которую Женька только
что налил кофе.
- Ладно, - примирительно сказал нежадный Женька и взял вторую чашку.
Они пили кофе и разглядывали друг друга. Сова аккуратно опускала клювик
в кофе и блаженно закрывала глаза. Потом опять смотрела на Женьку внимательно
и немного настороженно.
- Интересно, - задумчиво спросил Женька. – Вот как тебя зовут?
Он сделал глоток и чётко услышал тихое «Фрэя». Сова продолжала сидеть
зажмурившись, окунув клювик в кофе. Женька засмеялся своей фантазии и
сказал:
- Фрося. Самое то. Фрэя - это что-то скандинавское, холодное….
А ты такая тёплая и пушистая. Я буду звать тебя Фрося.
Сова посмотрела ему в глаза, от чего Женьке стало немного не по
себе, и согласно наклонила голову. Потом совершенно бесшумно взлетела и
опустившись на Женькино плечо, уютно устроилась и закрыла глаза.
С тех пор так и повелось. Фрося прилетала в то время, когда Женька
обычно варил кофе. Они вместе пили, Женька рассказывал ей офисные
новости,не потому, что ему некому было их рассказывать, а потому, что Фрося
внимательно слушала и как-то правильно реагировала. Иногда смеялась, забавно
жмуря глазки, иногда больно щипала его руку, когда он заводил речь о Леночке.
Тогда Фрося сидела нахохлившись, и не позволяла себя гладить. Женька
обратил на это внимание и перестал говорить о Леночке. Потом он долго сидел
за компьютером, и Фрося дремала на его плече. Заработавшись, он не замечал, как
она улетала.
* * *
Банкет по поводу внедрения Женькой разработанных технологий поверг
офисных аборигенов в эйфорию всеобщей радости. Неприлично охмелевший шеф,
сказав цветисто и непонятно, опрокинул залпом рюмку коньяку, похлопал Женьку
по плечу.
- Соавторство со мной, это ого-го какая ступенька, батенька ты мой, скажу
я тебе. Вот почему бы нам с тобой не слетать до городу Парижу на конференцию по
нашей с тобой теме?
Шеф ласково улыбнулся Женьке и в одно мгновение отключился, подхваченный
ловкими руками своего незаметно-незаменимого секьюрити.
Когда состоялся вынос тела, Леночка, розовея аппетитными полушариями в
неприлично глубоком декольте, повисла у Женьки на руке, и обдав его ароматом
французских духов и горячим дыханием, прошептала:
- Женечка, в Париже тебе будет нужна переводчица.
До Парижа было далеко, а Леночка была так близко. И Женька осторожно
прижал к себе податливую Леночку, удивляясь, что не испытывает особой
радости по этому поводу.
* * *
Всё пошло наперекосяк. Всё валилось из рук. Жизнь перестала
радовать теми маленькими радостями, которые прежде приносили удовольствие.
Поездка в Париж не оставила ничего, кроме сумбура в душе и неприятного
осадка от созерцания грязных станций метро. Времени на посещение знаменитых
парижских достопримечательностей, шеф категорически не выделил.
И только в последний вечер, Женьке удалось улизнуть, и в близлежащей от
гостиницы кофейне, выпить чашечку невероятного кофе, в компании премилой
старушенции, которая щуря подслеповатые глазки, жестом пригласила Женьку
за свой столик.
Ему ничего не оставалось, как принять её приглашение.
- Понравился ли вам Париж? – спросила она с прононсом, но на чистом русском.
Женька пожал плечами. Старая дама понимающе затрясла головой.
- Увидеть Париж…и умереть….. Это не про вас…М-да-а…А знаете, мсье, ведь вы
вернётесь сюда…. М-да…. И не один.
Она похлопала по женькиной руке, изящной ручкой в дорогой лайковой
перчатке, когда Женька сделав глоток, блаженно зажмурился…… Кофе был просто
невероятен. Женька склонился и галантно поцеловал ей руку.
Старушка как-то очень молодо улыбнулась и сделала какой-то знак
гарсону. И тут же была принесена тарелочка с круасанами.
- У вас замечательная улыбка и добрая душа, я понимаю, почему она
выбрала вас.
Женька ничего не понял, подумал, что старушка просто уже путает
значение русских слов, и отправив в рот хрустящий круасан, замычал от
удовольствия.
- Береги её! – вдруг сказала она так строго и как-то даже страшновато,
что Женька подавился, закашлялся, а когда появилась возможность дышать,
старушки за столиком уже не было.
* * *
Женька не находил себе места. Смутная тревога, появившаяся ещё в
Париже, переросла в хандру, и грозила вылиться затяжной депрессией.
Он скучал. Временами его жарким облаком накрывала тоска, хотелось выть.
Пропала Фрося. И Женька кляня себя на чем свет стоит, каждый вечер
оставлял открытой форточку, и ночью, терзаясь бессонницей, выходил на улицу
и долго курил на лавочке. Сова не прилетала.
Женька испытывал горестное ощущение утраты чего-то очень важного в
своей жизни.
- Фросенька, ну где же ты, дурочка….. – тихо причитал Женька, наливая кофе
в две чашки.
А когда однажды, Леночка, сидя на его кухне, игриво вертела в руках,
а потом нечаянно уронила фросину чашку, и та печально звякнув о керамическую
плитку пола, раскололась надвое, Женька не выдержал.
Он кричал что-то обидное, найдя в несчастной Леночке, всё средоточие
своих бед и горестей. И выдворив её, упирающуюся, из квартиры, бесцеремонно
захлопнул перед её носом дверь. Всё.
Легче не стало, но ощущение свободы принесло некоторое удовлетворение.
* * *
Однажды, ночью, его разбудил плач. Тихий, горестный. Женька вскочил,
подбежал к окну. Никого. Не понимая, зачем, он быстро оделся и выбежал на
улицу. Под его окном, там, куда не попадал свет фонаря, кто-то сидел на
корточках и тихо плакал.
Сердобольный Женька тут же кинулся к страдальцу.
- Ну, ты чего? – спросил он, присаживаясь рядом.
Девица, а это была именно девица, сидела в облаке длинных волос,
которые водопадом закрывали всю её фигурку, делая её похожей на диковинный
куст. Лица так же не было видно. Услышав женькин голос, она ещё больше сжалась,
и заплакала ещё горше.
Женька осторожно погладил её по голове, успокаивая.
- Ну что ты, дурочка, не плачь….. Всё будет хорошо.
Девица оттолкнула Женьку плечом, и встала во весь свой маленький росточек,
гордо вздернув подбородок. Сквозь волосы, заструившиеся шелковистыми, белыми
волнами по её телу, и доходившими ей практически до пят, Женька оцепенело отметил,
что на ней ничего нет! Девица была голой.
- Ни фига се….. – присвистнул он, не зная, что же теперь делать.
Девица закрыла лицо руками, и заплакала теперь уже в голос. Женька, не
выносивший женских слёз, запаниковал.
- Да не реви ты, дурища. Так, давай сейчас ко мне, я тебе чё-нить из одежды
придумаю.
Он взял её за руку и быстро затолкал к себе в квартиру, опасаясь досужих соседских глаз.
Спортивная майка, скрыв все девичьи прелести, выглядела на ней
очаровательным платьицем.
Она весело покрутилась перед Женькой, забыв о слезах. Длинные волосы
белым облаком летали вокруг неё, обдавая его ароматом луговых цветов.
Женька остановил её, и неумело заплел толстую косу. Присутствие этой
девицы на его кухне было таким привычным и естественным. Дежавю.
- Кофе? – почему-то мрачно спросил он.
Девица смешно сморщила носик и радостно закивала.
Она не была красавицей, но что-то такое необъяснимо близкое и манящее было в ней, что Женька почувствовал,
как гулко, отдаваясь звоном ушах, забилось сердце.
Она взяла в руки, теперь всегда лежавшие на столе, осколки чашки, которые
Женька так и не смог выбросить. Сложила их вместе, и подув на чашку, протянула её, целую, Женьке.
- Кофе.
Он почему-то не удивился. Счастье, горячей волной заливало маленькое пространство кухни.
И от этого ощущения счастья, трудно было дышать.
Женька притянул её к себе, обнял так, как-будто боялся, что она исчезнет,
как-будто самое важное сейчас было удержать её рядом. Она тихо смеялась.
- Я буду звать тебя…..Фрэя.
Она согласно кивнула, и подумала, что ей больше нравилось, когда он звал её Фрося……