ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ КОРОЛЯ ДЖОНА
По мотивам пьесы В. Шекспира
THE LIFE AND DEATH OF KING JOHN
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
КОРОЛЬ ДЖОН.
ПРИНЦ ГЕНРИХ, сын короля.
АРТУР, герцог Британский, племянник короля.
ГРАФ ПЕМБРОКСКИЙ.
ГРАФ ЭССЕКСКИЙ.
ГРАФ СОЛСБЕРСКИЙ.
ЛОРД БИГОТ.
ГУБЕРТ ДЕ-БОРГ.
РОБЕРТ ФОЛЬКЕНБРИДЖ, сын сэра Роберта Фолькенбриджа.
ФИЛИПП НАГУЛЬНЫЙ, его сводный брат.
ДЖЕЙМС ГУРНИ, слуга леди Фолькенбридж.
ПИТЕР ИЗ ПОМФРЕТА, прорицатель.
ФИЛИПП, король Франции.
ЛЮДОВИК, наследник престола Франции.
ЛИМОГЕС, герцог Австрии.
КАРДИНАЛ ПАНДОЛЬФ, папский легат.
МЕЛЕН, французский вельможа.
ШАТИЛЬОН, французский посол.
КОРОЛЕВА ЭЛЕОНОРА, мать короля Джона.
КОНСТАНЦА, мать Артура.
БЛАНКА, испанская племянница короля Джона.
ЛЕДИ ФОЛЬКЕНБРИДЖ.
Лорды, жители Анжера, шериф, герольды, офицеры, солдаты, гонцы и другие служители двора.)
Действие происходит попеременно в Англии и Франции.
АКТ ПЕРВЫЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Дворец короля Джона.
(Входят король Джон, королева Элеонора, Пемброк, Эссекс, Солсбери и другие с Шатильоном.)
КОРОЛЬ ДЖОН:
Так излагайте, Шатильон.
Какие новости сегодня бродят в свете?
И что французский двор в английском заприметил?
ШАТИЛЬОН:
Король французский поручил
Британскому престолу передать привет,
Однако, на престоле Англии достойнейшего нет.
ЭЛЕОНОРА:
Начало странное. Как это понимать!
КОРОЛЬ ДЖОН:
Спокойно, мать. Послушаем посла.
ШАТИЛЬОН:
Король всей Франции Филипп,
От имени Артура Плантеджента,
Кто кровный сын,
Почившего недавно брата Джефри,
Законный представляет иск
На дивный остров,
Графства:
Пуатье, Анжу, Турен и Мэн
И на Ирландию в придачу ко всему.
А меч, что земли покорил,
Филипп вложить рекомендует в ножны
И передать племяннику Артуру,
Законному наследнику престола.
КОРОЛЬ ДЖОН:
Что будет, коли иски отвергаю?
ШАТИЛЬОН:
Я полагаю:
Отказ чреват кровавою войной,
Где вы рискуете своею головой.
Права, захваченные силой,
Грозят расправой и могилой.
КОРОЛЬ ДЖОН:
Мы на войну ответим вам войною,
За нашу кровь прольёте кровь свою,
Не обойдёт насилье стороною
Ни Францию, ни Родину мою.
Мы принимаем вызов сей без страха!
Так доложите наглому монарху.
ШАТИЛЬОН:
Я верен долгу и монаршей силе:
Уста посланника вам вызов огласили.
На этом миссия окончена моя.
КОРОЛЬ ДЖОН:
Велю солдатам вам, посол, помочь,
Исполнившему долг убраться прочь!
Пусть вызов мой, как молния летит
Но прежде гром орудий прогремит.
Я не нуждаюсь более в беседах,
Оповести страну свою о бедах.
Граф Пемброк, укажи послу порог,
Нам от него теперь пустяшный прок.
(Шатильон и Пемброк удаляются.)
ЭЛЕОНОРА:
И что теперь?
Не я ли говорила,
Что честолюбием гонимая Констанца,
Подымет Францию и весь подлунный мир
В защиту прав её родного сына?
Могли бы спор решить переговоры,
А не кровавые меж странами раздоры.
КОРОЛЬ ДЖОН:
И власть и право - наша справа.
ЭЛЕОНОРА:
Здесь сила власти прав твоих сильнее,
Мы без нее не стоим ничего.
Вот совесть что тебе моя нашепчет,
О чём лишь знает бог и мы с тобою.
(Входит шериф.)
ЭССЕКС:
К вам с челобитною невиданного свойства
Пришли просители из дальних деревень.
Хотят они, чтоб вы их рассудили.
Прикажите принять?
КОРОЛЬ ДЖОН:
Проси их.
Аббатства наши и монастыри
Походов бремя на себя возложат.
(Входят Роберт Фолькенбридж и Филипп, его незаконнорожденный брат.)
Кто вы такие?
НАГУЛЬНЫЙ:
Ваш верноподданный,
Рождён в Нортгемптошире,
От роду дворянин и старший сын.
Отец мой, как я полагаю,
Достойный Роберт Фолькенбридж,
Который возведён в дворянство,
За боевые подвиги свои
Не кем-нибудь, а Львиным Сердцем.
КОРОЛЬ ДЖОН:
Ты кто таков?
РОБЕРТ:
Сын и наследник я того же Фолькенбриджа.
КОРОЛЬ ДЖОН:
При старшем брате младший быть наследником не может.
Выходит, вы от разных матерей!
НАГУЛЬНЫЙ:
Уверен, государь, что от одной,
Других не признаю я мнений,
Не нахожу причины для сомнений.
Похоже, и папаша мне родной.
Но кто бы из двоих неверным не был,
Об этом знают только бог и небо.
Любой ребёнок вправе сомневаться,
Но бедному-то некуда деваться.
ЭЛЕОНОРА:
Тьфу на тебя, негодник грубый!
В тебе стыда ни грамма несть.
Ты матери позоришь честь.
НАГУЛЬНЫЙ:
И не хочу, мадам, я и не смею.
Причин для этого, поверьте, не имею.
Не я сомнений полон, а мой брат,
Он намекает на родительский разврат,
И признает моё рожденье незаконным,
И обирает способом драконным.
Да сгинет невезенья полоса!
Честь матери и бизнес мой,
Храните небеса!
КОРОЛЬ ДЖОН:
Пусть грубовато, но правдиво.
Одно лишь в этом споре диво,
Которое хотелось мне понять:
Где право младшему на всё претендовать?
НАГУЛЬНЫЙ:
Прав не имея, наглость он имеет,
Чтя незаконным, всем моим владеет.
Рождён законно был в семействе или нет -
Лишь смею уповать на матери ответ.
Двумя сработанный на славу телесами,
Хорош ли плох я,- вы судите сами,
Сэр Роберт с эти подлецом - одно лицо,
Бог уберёг меня, что я не схож с отцом.
КОРОЛЬ ДЖОН:
Ах, до чего непредсказуема природа,
Нам небеса послали сумасброда!
ЭЛЕОНОРА:
Уж больно он на Сердце Львиное похож,
Характером,
Манерой слова схож,
И богатырского сложения на вид...
Он - сын его, мне сердце говорит.
КОРОЛЬ ДЖОН:
Я рассмотрел его от головы до пят,
Он - Ричард вылитый: все это подтвердят.
Чем движим ты, на землю претендуя?
НАГУЛЬНЫЙ:
Я - движим, а недвижимость - не может,
Что не со мной она - меня весьма тревожит.
Наполовину - он отца портрет
И хочет гору за него монет.
Чей профиль на монете стёрло время,
Не в силах возродить былое племя,
На всём, что мне оставлено отцом,
Судьба чеканит новое лицо.
РОБЕРТ:
Не раз отец, и это я не скрою,
Просил монарха помощь оказать...
НАГУЛЬНЫЙ:
То не причина завладеть землёю.
Услугой той была, похоже, мать...
РОБЕРТ:
Однажды послан был в Германию отец
Вести от имени страны переговоры.
Пока отец в Германии трудился,
Король у нас пожить остановился.
Чем тешился, негоже излагать,
Но понесла от этой связи мать.
Отец в конце концов - не идиот:
Ведь правду, как не прячь, она всплывёт.
Разрыв меж матерью и изгнанным отцом
Позорнейшим закончился концом:
Явился свету первенец-малыш,
Вот этот самый жадина - крепыш.
Отец же, умирая, рассказал,
Что все богатства мне он отписал.
Сын матери - не сын ему совсем,
Вне графика он всех постельных схем,
Ведь этот мальчуган на свет родился,
За две недели, как отец мой объявился.
Дабы исполнились покойного желанье,
Верните земли за его страданье.
КОРОЛЬ ДЖОН:
Таким манером не решить дела,
Ведь мать в замужестве ребёнка родила.
Муж в данном случае - приёмышу отец,
А потому и признан им малец.
Сей грех уже простило небо ей,
Проступки жён ложатся на мужей.
И даже брат мой, как ты говоришь,
Кому принадлежал родившийся малыш,
Претендовать на сына не посмел,
Поскольку прав законных не имел.
Отец бы мог и свету заявить,
Что прав его на сына не лишить:
От привязал его к себе надёжно:
От тёлки отделить телёнка невозможно.
А коли Ричард вправду наследил,
Он для себя наследника родил,
А раз наследник есть у короля -
Подавно - всё его, и в том числе - земля.
РОБЕРТ:
Выходит, что наследство от отца -
В руках внебрачного сегодня молодца.
НАГУЛЬНЫЙ:
Наследства парню так же не видать,
Как с матерью моей ему меня зачать.
ЭЛЕОНОРА:
Ты хочешь обрядиться, парень, в бриджи
И завладеть поместьем Фолькенбриджа?
А есть возможность без земель остаться,
Но сыном Сердца Львиного считаться.
НАГУЛЬНЫЙ:
Когда б телами с братом обменялись,
Мне б руки, голова его достались.
Стоял бы я пред вами на жердях
Голодный и усохший, как монах,
С бульдожьею морщинистою кожей,
И, как полотнище, бледнеющею рожей.
А если б розочку ещё в петлицу вставил,
То б умереть всех со смеху заставил.
Ведь глупости не скроешь ты никак:
Дурак и ряженый - дурак.
Готов с любыми землями расстаться,
Но только б мне собою оставаться.
ЭЛЕОНОРА:
Ты, парень, мне по духу и по нраву,
Отдай-ка брату на владенье право,
Одно взамен могу я обещать:
Поход во Францию, где будем воевать.
НАГУЛЬНЫЙ:
Я земли отдаю. Меняю их на шанс,
Лицо твоё, как сотенный аванс,
Но за него не дал бы и полушки.
До гроба с вами, милая старушка!
ЭЛЕОНОРА:
До гроба
Мы дойдём, конечно, оба,
При этом умоляю очень бога,
Чтоб каждый шёл туда своей дорогой.
НАГУЛЬНЫЙ:
Как рыцарь настоящий поступлю:
Я вам, мадам, дорогу уступлю!
КОРОЛЬ ДЖОН:
Тебе какое имя дали?
НАГУЛЬНЫЙ:
Давая имя, долго не гадали,
Филиппом по-простому и назвали.
А люди с милой сердцу стороны
Зовут сын старший сэра Роберта жены.
КОРОЛЬ ДЖОН:
Забудь отныне ты свою изнанку,
Носи лицо отца и царскую осанку.
Филиппом на колено опустись,
А свету сэром Ричардом явись.
НАГУЛЬНЫЙ:
Ну, брат по матери, меня ты извини,
Но всё же руку на прощанье протяни.
Мне от отца родного -честь,
Тебе же от отца - поместье есть.
Прощай, старик,
Благодарить должны мы искренне все с вами
Тот славный миг,
Когда сер Роберт занят был посольскими делами.
ЭЛЕОНОРА:
По духу и по речи равных нет,
Ты - настоящий, парень, Плантеджент.
Я - бабушка твоя. и ты - в моей крови.
Ты, Ричард, бабушкой теперь меня зови.
НАГУЛЬНЫЙ:
Вы мне, мадам, по случаю родня,
Но от того не меньше злоба дня:
Не важно, как пробрался во дворец,
Но в нём я оказался, наконец.
Кто день не любит, выбирает ночь,
Кто подло трусит - убегает прочь,
Один мечом разит, другой - умом,
Но главное, чтоб кончилось добром.
Каким бы я на свет не народился,
Уже для дела важного сгодился.
КОРОЛЬ ДЖОН:
Идите, Фолькенбридж, желанье ваше сбылось,
От рыцарских щедрот вам счастье обломилось.
Нам, Ричард, с королевою пора уже спешить,
Дела военные во Франции вершить.
НАГУЛЬНЫЙ:
Прощай же, брат. Звените громче, струны!
В чести рождённый награждён фортуной.
(Все уходят, Нагульный остаётся.)
Честь выросла моя на фут.
Всем это видно.
Земли несчётно футов потерял.
Сие - обидно.
Завидуйте теперь, злорадные соседи,
В моих объятиях любая девка - леди!
"Сэр Ричард, как живёте?
Кому визит сегодня нанёсёте?"
А я в ответ чего-то промычу,
А захочу - и вовсе промолчу.
Вельможа новоявленный всегда,
Не помнит никого и никогда.
Негоже помнить тех. кто рангом ниже,
Ведь память милует того, кто к власти ближе.
Когда моё сиятельство желает,
То гость меня заморский навещает.
Желудок рыцарский трофеями набив,
И зубочистку шпагой в пасть свою вонзив,
Перетерпев кишок надутых кризис,
Я зачинаю катехизис:
"Милейший сэр..."
Терзаю я вопросом,
Главою к голове и носом к носу.
Затем ответ достойный получаю:
"К услугам вашим...."
Я сижу, скучаю.
Всё чинно, чётко, как по нотам,
Поём дуэтом, идиоты:
"Я ваш слуга..."
"О, нет, простите..."
"Ну, что вы, право, говорите."
Вопрос известен и ответ,
Начало есть, конца-то нет.
Взойдя на Альпы, Апеннины,
Несёмся кубарем в долины,
Где за обеденным столом
Всё тот же словоблудный лом.
Так в разговорах от обеда
Сползает к ужину беседа.
Нет для вельмож важнее дел:
Болтать и жрать - один удел.
Кто осознать того не может -
Ублюдок он, объедки гложет,
Не носит модные одежды,
И гробит все свои надежды.
Теперь придётся измениться:
Во власть ублюдку обрядиться,
Помадой лжи уста помазать,
И лезть нахально в их лабазы.
Всё трудно это выносить,
Но лучше бить, чем битым быть.
Ублюдок в парике вельможи
Вершить на грани бога может.
И кто же так ко мне спешит,
Не сняв дорожные доспехи?
Да это женщина бежит
Расхожей сплетне на потеху.
(Входит леди Фолькенбридж и Джеймс Гурни.)
О, господи!
Да это мать!
Вас, леди, прямо не узнать!
С каких, мамаша, это пор,
Вас новостями кормит двор?
ЛЕДИ ФОЛЬКЕНБРИДЖ:
Где этот гнусный раб?
Твой братец, видимо, умом ослаб!
Куда сбежал, где кроется шакал,
Который честь мою в помоях полоскал?
НАГУЛЬНЫЙ:
Мой братец Роберт?
Сын сэра Роберта, добряги-старикана?
Похожий на Кольбранда-великана?
За сыном Робертом пришли,
А сына-пасынка нашли?
ЛЕДИ ФОЛЬКЕНБРИДЖ:
За сыном сера Роберта!
Ну, что же здесь смешного?
Сказать я не могу иного.
Над чём смеёшься, бессердечный?
Сын сера Роберта - и он и ты, конечно.
НАГУЛЬНЫЙ:
Джеймс Гурни, удались на время.
ГУРНИ:
Да, мой Филипп, уходит Гурни.
Не понимают это только дурни.
НАГУЛЬНЫЙ:
Филипп вспорхнул, как воробей,
И скрылся в зелени ветвей.
Пока что отпусти-ка вожжи,
Ты обо всём узнаешь позже.
(Гурни уходит.)
Сэр Роберт мне, мамаша, - не отец,
Пришёл сей сказке праведный конец.
Поста бы он нисколько не нарушил,
Когда бы в пятницу страстную сына скушал:
Ведь вы во мне ни грамма плоти,
Мадам, от сэра не найдёте.
Его работа вам известна:
Над ней смеются повсеместно.
Моя отменная фигура -
Не сэра Роберта, мадам, архитектура.
ЛЕДИ ФОЛЬКЕНБРИДЖ:
Ты с братом, вижу, заодно,
Коль опускаешь мать на дно.
Смеёшься надо мной, негодник,
Гнуснейшей лжи угодник?
НАГУЛЬНЫЙ:
Я- рыцарь, дорогая мать!
Не смей иначе называть!
Считай, не опасаясь риска,
Меня великим Базилиско.
Сталь от буланого меча
Коснулась моего плеча.
Забудь про то, кем был рождён:
Я в ранг высокий возведён.
И имя в прошлом, и наделы.
Теперь я занят ратным делом.
И мой родитель настоящий,
Надеюсь, был боец блестящий?
ЛЕДИ ФОЛЬКЕНБРИДЖ:
Ты отрекаешься от имени и рода?
НАГУЛЬНЫЙ:
Как отрекаются от дьявола и ада.
ЛЕДИ ФОЛЬКЕНБРИДЖ:
Твой подлинный отец - король.
Он величался Ричардом от роду,
А Львиным Сердцем назван был народом.
Любовью жаркой, длительной осадой
Он получил постель мою в награду.
И я в объятьях той безумной страсти
Иной уже не признавала власти.
Когда я на тебя, сынок, гляжу
Прощения тому греху не нахожу.
НАГУЛЬНЫЙ:
Когда бы вновь на свет явился, мать,
Отца я лучшего не смог бы пожелать.
Ведь грех иной, бывает в жизни так,
И бедному - в голодный день пятак.
У сердца выбор долгу неподвластен,
Всегда в плену он всемогущей страсти,
Здесь надо только подчиниться
И этим случаем гордиться.
Ведь лев не с жертвою сражался,
А сам он жертве милой сдался.
Я за отца благодарю:
Молюсь на грех, а не корю.
А кто посмеет вас корить,
Того велю главы лишить.
Я вас представлю королю
Теперь мы - королевской крови,
Тебя и Ричарда люблю,
Идём же к царственной свекрови.
Кто видит в этом грех, тот лжёт,
И пусть обманутым умрёт.
(Уходят,)