Окончание. Начало http://proza.ru/2013/06/14/1814
Прощай, Германия! Колёса отстукивают километры. За окном уже знакомый российский пейзаж. После ухоженной Германии как-то особенно коробит от неухоженных дорог, от мусора. Почему так?..
Всё ближе и ближе к родному дому. Пассажиров в вагоне становится всё меньше и меньше. Наконец наши герои остаются в купе вдвоём. Они сидят рядом на нижней полке. Андрей берёт тёплую руку Анны, целует в кисть, затем смотрит на Анну. Чистый правильный лоб, мягкий профиль, русые волосы, нежный рот и всё нежное. От её статной шеи, груди разит чувственностью, и Андрей, обнимая за плечи, осторожно привлекает женщину к себе. Его действия подобны пробным оркестровым аккордам, но музыка в этот раз не прозвучит...
Женская мудрость удерживает Анну от ответного выпада. Да, ей нравится этот мужчина: он понимает её, надёжно укрыл бы в своих объятиях и со всей силой его страстной натуры прильнул бы к её устам долгим нескончаемым поцелуем...
Уже прикасания доставляют удовольствие. Даже одна мысль... Как тут избежать греха?..
«Et ne nos inducas in tentationem!» — «И не введи нас в искушение!»
Анна осторожно снимает со своего плеча руку Андрея и решительно встаёт со словами:
— Предлагаю обменяться свечами. Будет память и о Германии, и друг о друге.
Обменялись сувенирами. Ни адресами, ни телефонами они не обменивались. В своих отношениях они должны поставить точку! На перроне каждого из них ожидает его семья.
Поезд приближается к перрону.
— Пора прощаться.
— Auf Widerseen? — Андрей вопросительно смотрит на женщину.
— Нет. «До новых встреч» нам не подходит. Вернее: «Lebe wohl! Adieu!» — Всего хорошего! Прощай!
— Прощай!..
Это слова, а их души слились в долгом томном взгляде и потянули друг к другу тела. Прощальное объятие... Долгий, длительный прощальный поцелуй...
Спустя неделю после возвращения из Германии в погожий воскресный день туристы собрались в вестибюле гостиницы для получения групповых снимков. Встретились здесь и Анна с Андреем. Его доброе лицо сияло удовольствием встречи. Она же совсем по-детски прятала смущённую улыбку (ах, этот прощальный поцелуй!) и как будто делала усилие над собой, чтобы не выказывать признаков радости, но они сами собой выступали на её лице.
Получив фотографии, вышли из гостиницы.
— Куда хочешь пойти? — осторожно поинтересовался Андрей.
— Домой, — прозаично ответила Анна с виноватой и в то же время доверчивой улыбкой, но глаза её говорили совсем иное.
Они прошли на остановку. Подошёл троллейбус. Попрощались, пожав друг другу руку. Анна вошла в салон, а Андрей остался на остановке. Стоят, глядя в глаза друг другу, замерев от необъятности желания, которое каждый читал во взгляде другого.
— Осторожно, двери закрываются, — предупреждает водитель.
И вдруг, сделав решительный жест рукой, Андрей вскакивает в салон троллейбуса. Он вмиг почувствовал: так надо! Это было странное, почти бездумное подчинение какому-то тайному наставнику, скрытому глубоко внутри, кому он должен был беспрекословно подчиниться.
«Отчаянный поступок, — отмечает Анна. — Такой осторожный, сдержанный...».
Шёпот на ухо перебивает её мысли:
— Я не могу тебя потерять... Я слишком долго тебя ждал.
Она хочет выразить своё отношение к происходящему, но что-то удержавает слова, готовые сорваться с её уст. Проехали остановку, на которой надо бы выйти Анне. Вышли на остановке «Пляж» и отправились к морю.
Оба высокие, статные. Её крашеные густые русые волосы уложены в аккуратную причёску. Зачёсанные назад тёмные волосы Андрея подёрнуты на висках лёгкой сединой. В нём всё было просто и изящно. Его черты лица, фигура и все движения, отличающиеся достоинством, которые скорее отражали врождённое внутреннее спокойствие, чем усилие характера, возбуждали в Анне особое волнение. Выражение почтительного восхищения ею в лице Андрея и в его глазах так действовало на Анну, что её охватывало чувство радостной гордости и на её лице сияло оживление. Она смеялась и говорила, говорила, лёгкий ветерок играл складками плиссированной юбки, а кружево волана на её маленькой чувственной груди трепетало, как бабочка. Вид был до того шикарный, что Андрей не мог оторвать глаз.
На безлюдном пляже (октябрь!) они чувствовали себя на краю земли, созерцающими бескрайнее пространство — эту чарующую душу загадку природы. Их окутывал влажно-тёплый береговой воздух. Широкий горизонт моря пустынен, небо над ним безоблачно. Как красивы это безукоризненно голубое небо и синяя, беспредельная гладь моря!
— Бабье лето, — заметила Анна, — и, вдруг став серьёзной, добавила: — Опасное время года. Как там у Высоцкого?
Это омут, это омут
Бабье лето, бабье лето...
Опасное не только время года, но и их возраст. Анне сорок пять. Это сорок лет — бабий век, а сорок пять — время второй молодости. Андрей немного старше. Ему пятьдесят. А тут уж бытует старая истина: у мужчин до пятидесяти лет лишь подготовка к жизни, а настоящая жизнь после пятидесяти только и начинается!
Эта прогулка сблизила их, и Андрей решился:
— Аннушка! Я не могу жить без тебя... Ты мне снишься... Ты мне нужна. Необходима! Как Антею Земля... Я буду ждать встречи с тобой...
Он говорил плавно, неспешно, с весом и старался внушить, что всё счастье жизни, единственный смысл жизни он находит теперь в том, чтобы видеть и слышать Анну. Слова звучали непоколебимой уверенностью; момент был великолепен...
Голубое небо торжественно молчит, волны певуче плещут на песок, Андрей, затаив дыхание ждёт, что скажет Анна.
Слова Андрея ввели Анну в экзальтацию — этакое восторженно-возбуждённое состояние. Густая краска удовольствия выступила на её лице, когда она услышала занимавшую её мысль, выговоренную словами; была испугана и счастлива этим. Он высказал то самое, что желала её душа, но чего она боялась рассудком. Настоящая минута стала именно той, в которой вдруг, как в фокусе, сосредоточилась вся сущность жизни, всего прожитого, настоящего и будущего.
Анна относилась к тем женщинам, у которых терпеливость и открытость, соседствующие со способностью к самоотдаче и даже жертвенностью, делают их и хорошими хозяйками, и преданными женами, и передовиками производства, что благоприятно для окружающих, но изнурительно для них самих. Таким женщинам необходимо спасение! Силы на восстановление жизненной энергии может дать только любящий человек, способный внести живую струю заботой и юмором.
Плутовская довольная улыбка вдруг заиграла на губах Анны и она чуть слышно произнесла: «Жди».
Загадка мира состоит том, что в каждом человеке сокрыт второй человек, который живёт в нём как двойник, но своей эмоциональной жизнью. Он-то и подсказал Анне решение, а иначе этот второй человек в ней остался бы недоволен, считая, что жизнь проходит мимо и упускается что-то важное и весёлое. Шутя Анна изложила свои условия:
— Встречаемся в параллельном мире. Без ущерба семейному укладу.
— Согласен, — Андрей улыбнулся, всё поняв и не решаясь даже малейшим проявлением настойчивости поколебать шаткие обстоятельства.
Они назначили удобный для встречи день и час. С этого времени, в сущности, и началась история их отношений. Жизнь приобрела свои новые точки отсчёта. И это не случайно, ибо всё, что казалось бы, неожиданно изменяет нашу жизнь, находится в нас самих и ждёт лишь внешнего повода для выражения действием. Предугадать будущее невозможно, сопротивляться бесполезно. Таков промысел судьбы!..
Шестой час пополудни. Рабочий день окончен. Андрей ждёт Анну на остановке. Неторопливо кренится к закату светило. Мягкий солнечный свет омывает строения. Заметив Анну, Андрей бежит, словно летит на крыльях.
— Как мальчишка! — порицает Анна. — На тебя могут обратить внимание.
— Не могут! Мы в параллельном мире.
— Да. И люди, словно библейские воды, расступятся и отведут взоры, — с веселым задором продолжает Анна.
— На ушко, — Андрей наклоняется и нежно целует женщину в мочку.
— Сумасшедший!
Он провожает Анну домой не её обычным маршрутом, а через частный сектор, где улицы пустынны и совсем другой мир. Чем ниже дома, тем больше неба. А оно так красиво в лучах заходящего солнца, подкрашивающего облака в розовый цвет.
Медленно смеркается, предметы теряют обычные очертания, контуры становятся менее чёткими, всё кажется туманным, как на старых желтеющих фотографиях. Волшебное слово — слушай! — звучит из обеих уст, и они могут не только слушать, но слышать, понимать и сочувствовать друг другу. И вот уже сумерки окрашивают в синеватый цвет белокаменные улицы города. Пора прощаться. Расставались с чувством, что не обсудили ещё множество вопросов и конца им не видно...
На каждую встречу Андрей приходил с забавным подарком и объявлял очередной повод для праздника. Дождливая погода загоняла их в какое-нибудь малолюдное кафе, где при приглушённом свете и начались настоящие чудеса. Интим располагал к сокровенным, задушевным разговорам. Заказывали кофе или горячий шоколад со взбитыми сливками, да и проговаривали свой час...
Как-то Андрей отчитался:
— Был у матери в селе. Показывал фотографии поездки в Германию. Заметила тебя. Спросила: «Що це за гарна жiнка?». Да так, говорю, из нашей группы. Она ещё до-о-о-лго рассматривала фотографии, а потом выдала: «Вы дуже добра пара».
На смену осени шла зима. В пору всё удлиняющихся ночей солнце спешило скрыться и встречи нашей пары проходили в темное время суток. Порой судьба сводила их совсем в неожиданное время, в неожиданном месте. Они чувствовали друг друга даже в многолюдной толпе.
Был и такой случай. В районе вырубили свет. Улица погрузилась в непроглядную темень. Женщина в длинной шубе, в меховой шапке и мужчина в теплой куртке с поднятым капюшоном проходят мимо друг друга, и вдруг, будто электрический ток пробежал по их телам. Они останавливаются, разворачиваются и разом спрашивают:
— Это ты?
— Это я, — одновременный ответ.
Силуэты в зимней одежде незнакомы друг другу, но так знакомы ощущения...
С наступлением весны дни увеличивались, и их свидания стали проходить на безлюдном обрывистом берегу. Могучее море, окрашенное солнцем во все цвета радуги, жило своей широкой жизнью, полной мощного движения. Плеск воды у прибрежных камней, походил на затаённые вздохи. Нежные запахи моря обволакивали их. Они просиживали отведённое для встречи время у одиноко растущей яблоньки, оживающей после зимнего сна. Как-то размечтались:
— Хорошо бы сходить в кино.
— На последний ряд.
— Ещё бы и в кинотеатр без зрителей...
Спустя некоторое время они набрели на клуб. Дверь распахнута. В зале экран, ряды стульев и ни души.
— Смотри! — воскликнул Андрей, — с мечтами надо быть осторожными. Они сбываются! Подан нам кинотеатр без зрителей!
— Только заходить туда я не решусь. Проветрят, закроют дверь, и останемся мы там замурованными, как в сказке.
— Однако, судьбу надо поблагодарить...
С наступлением лета они после работы спешили на пляж и далеко уплывали, наслаждаясь морской стихией.
День рождения Андрея отмечали в кафе на берегу моря. Лето заканчивалось, но стояла ещё довольно жаркая погода. Воздух был полон запаха морской волны и нагретых камней. Звучала музыка. Новое время породило новые песни. Если «В Пенькове» обещали справиться с любовью, то теперь любимец публики Сергей Трофимов при тех же условиях: «У меня своя семья, жизнь давно очерчена», объяснял любовную ситуацию так: «С этой женщиною я, словно небом венчанный...». Может, это и правда? Настоящая правда бывает очень неправдоподобна...
— Сколько той жизни? — задумчиво протянул Андрей.
Физически выносливый, мускулистый, он успевал сделать за день массу дел, взваливал на себя, казалось, непосильную работу, невыполнимые обязательства и справлялся с этим. Был весел, но на его лице просматривались следы дум и забот. Анна смотрела в его умные, добрые глаза и хотела сделать их счастливыми.
Извечная любимая и опасная игра Женщины с Мужчиной: что я ещё могу ему позволить?
— Тебе можно всё... — чуть слышно произнесла Анна, как подарком, награждая его этим доверием. Лицо её было уверенно и красиво. — В жизни так мало счастья, чтобы от него бежать...
Теперь у них шёл свой молчаливый разговор взглядами, и не разговор, а какое-то таинственное общение, которое с каждой минутой всё ближе связывало их и приводило обоих в чувство радостного страха перед тем неизвестным, в которое они вступали...
А накануне под утро Анна видела сон, полный света и фантасмагории. Её, обнажённую по пояс, ввели в просторный кабинет. За массивным столом — Леонид Брежнев.
— Пишите, — невнятно произнёс он.
Каллиграфическим почерком красными чернилами на её груди сопровождающий мужчина вывел произнесённые Брежневым слова: «Действия во благо». Затем он сам вышел из-за стола, подошёл к Анне, поставил под текстом на её груди свою витиеватую подпись и жирную точку.
Анна проснулась. Долго лежала неподвижно с открытыми глазами, блеск которых, ей казалось, она сама в темноте видела. К чему такой сон? Почему Брежнев? В прошлом это главный человек страны, но он уже отошёл в мир иной... Одобрительный знак свыше её действиям и поступкам?
Постепенно комната наполнялась светом восходящего солнца. Как только стали различимы предметы, Анна внимательно рассмотрела свою грудь. Никакого текста, никакой подписи там не было. Но на том месте, где они должны быть, появилась... красная родинка-точка. Прежде она её не замечала!
Так и лежала Анна, блуждая по собственным мыслям, пытаясь понять суть приснившегося, считая сон пророческим. А пророческие сны инициируют наши действия. Они не следуют за событиями, а именно предвосхищают их.
...Твёрдый, горячий он вошёл в неё так сильно, как она и была ему нужна. И выжал себя до последней капли. Никогда, никогда он не испытывал такой сладости, блаженства такой непримиримой силы, как в эти минуты. Она, испытывая запах какого-то неизведанного счастья, зажмурилась от любви, которая била через край,.
— Божественно... — прошептала она.
— Это подарок судьбы, — улыбнулся он.
Каждый хочет, чтобы любовь и семейная жизнь всегда были одно. А это бывает далеко не всегда. Да и всё разнообразие, вся прелесть, вся красота жизни слагается из света и тени. И даже если делаются неверности, это совсем не обязательно должно отражаться на семейных отношениях.
Шло время. Глядя в глаза друг другу, они повторяли: «Я очень люблю тебя». Это не просто слова, это ощущение счастья, когда при каждой встрече по телу пробегает обжигающая волна. Это особое чувство, над которым не властны ни время, ни обстоятельства. Это особая энергия души, заставляющая сердца звучать в унисон. Как это приятно, как это приятно, это невыразимо приятно!
Они построили свой мир, параллельный. В нём были только они. А может это были и не они, а их двойники, весёлые и счастливые в фантастическом полёте, благостном растворении в Космосе, в ином, неземном измерении? И главное здесь была не постель, а отношения. Семья по-прежнему оставалась у них на первом месте! Домашний очаг — святыня. В семьях они стали добрее, внимательнее, спокойнее. А выпадающие им минуты счастья составляли, скорее, крошечное дополнение к сложной семейной жизни, требующей самоотдачи. Судьба, охраняя их. Словно раскрывала над ними купол, ограждающий от «доброжелателей».
В их мире не было причин для ссор, скандалов, обид. Они слишком дорожили минутами, отпущенными им судьбой. И краткие минуты их встреч были лучшими, чем награждала их жизнь. Андрей дарил Анне свою нерастраченную нежность, а Анна таяла от этого неизведанного ею ранее чувства. Её душа была переполнена счастьем.
В их отношениях не было места расчёту, господствовавшему в обычной жизни. Просто Мужчина и Женщина. Желанные. Умиротворённые...
Лето сменило осень. А затем снова пришла зима. Дул холодный ветер, острые и колючии снежинки залетали в лицо и за шиворот. Непогода загнала нашу пару в уютное кафе. В ожидании заказа Андрей протянул Анне бархатную коробочку.
— Это тебе.
— Что это? — она улыбнулась, дрогнув уголками глаз.
— Открой, увидишь.
Ярким светом вспыхнула в руках Анны брошь — букет красных и жёлтых цветов в зелени листьев. Она внимательно посмотрела на Андрея.
— Можно считать, что это семейная реликвия, — пояснил он.
— Почему мне?
— Был у матери. От неё ничего не скроешь. Посмотрела на меня, и выдала: «Син, ты став iншим. В твоiх очах бачу радисть до життя». Ничего не спросила. Достала из комода брошь. Пояснила — это подарок ей от мужа в честь моего рождения. Просила забрать. А я и не видел, чтобы она когда-нибудь прикалывала её. Хранила все эти годы как память о муже.
Реакция матери вполне объяснима. Сила любви таинственна и велика. Самые красивые люди — это счастливые люди, те, которые любят и любимы. Они светятся изнутри и освещают этим светом всё вокруг.
Мелькали годы. Стыла и серебрилась зима, пестрела цветами весна, жарило зноем лето, желтела плакучая осень. Многое было пережито и радостного, и трагического. Были и смех, и слёзы, болезни, травмы, операции, похороны родных и близких; свадьбы детей, рождение внуков. Они всегда были готовы помочь друг другу, поддержать в трудное время, порадоваться успехам, а в их домах царила атмосфера семейного счастья.
Судьба подбросила им и испытание. Чёрные стаи туч медленно двигались по небу. Анна с мужем заскочили в маршрутку, надеясь успеть добраться домой до дождя. Из динамика в исполнении группы «Високосный год» неслась песня: «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы сниматься в кино»... Под эту мелодию и разыгралась сцена — свидание Штирлица с женой.
В маршрутку заскочил... Андрей. В салоне одно свободное место напротив Анны. Едут. Анна сидит, прижавшись боком к мужу, коленями касаясь колен Андрея. Два человека, два центра её жизни. Муж — это частица её самой. Андрей — это энергия, дающая ей силы жить. «Какие они разные и оба любимые», — отмечает про себя Анна. В любви нет больше и меньше. Просто одного человека любишь одной любовью, другого — другой.
Вечный любовный треугольник. Почему так? Выход из этого положения видел мыслитель начала ХХ века Василий Розанов: «...покорить брак закону любви... Казалось бы, в этом ведь христианство: всё — покорять закону согласия, мира и тишины. Но, именно в христианстве <...> две тысячи лет бьётся другой принцип: покорить любовь закону брака, и все в этом задыхаются.
Любовь древнее «закона брачного». И понятно, что древнейшее и основное не умеет покориться новому и прибавочному. <...> по слову Писания — «любовь сильнее даже смерти».
Без любви жить человеку невозможно: затем ему и душа дана, чтобы он мог любить. Любовь жизненно важна для человека, как еда, вода, воздух. Это восторженность души и её не может заменить сексуальная техника. А в рассуждениях о любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе...
Семнадцать вёсен пролетело, как семнадцать мгновений. Восемнадцатая весна объявилась вовремя. Всё расцветало, а радость в глазах Андрея вдруг погасла.
— Что случилось? — встревожилась Анна.
— Пора подвести итог своей жизни.
— Откуда такие грустные мысли?
— Проходил медосмотр. Сказали, что сердце моё износилось. А я и не чувствую это. Правда, потянуло меня на родину. Хочу съездить, повидать родственников, проститься. — И после небольшой паузы добавил: — А жизнью своей я доволен. Она была трудная, но и счастливая. Я успел всё: построил дом, посадил сад, вырастил сыновей и даже познал любовь. А это даётся далеко не каждому. Встреча с тобой — выкуп от судьбы за тяжёлое прошлое.
Он умолк и долго смотрел, как минутная стрелка стенных часов отсчитывает реальное время жизни, двигаясь медленно — и всё же неумолимо. Неумолимо...
В конце марта Андрей посетил места, где он родился, вырос, а в начале мая его не стало...
Сердечный приступ. Скорая не успела...
Вот и всё... Сколько её, той жизни?..