Ожидание.
Дом пять по Пушкинской аллее . Молодая симпатичная девушка Моника стояла прямо на тротуаре и, кажется, кого-то ожидала.
- Он не придет… Он опять не придет. Я так больше не могу…
Она начинала нервничать, что-то бомотала себе под нос, а через несколько минут уже плакала. Не выдержав, она зашла в подъезд.
Подъезд.
Моника в третий раз поднималась по этой лестнице. Это был мрачный подъезд дореволюционного дома. В нем были странные четыре этажа, а не пять, не было лифта и ступеньки оказались низкими и широкими, поэтому подъем по ним не казался обременительным, а скорее походил на прогулку в парке.
- Да, в парке. - подумала Моника.
Именно в парках всегда были такие ступеньки, низкие и длинные, что бы посетители не сильно уставали от долгих похождений. На этажах и между ними горели одинокие лампочки, висящие прямо на жестких алюминиевых проводах, освещая примерно по полметра от себя, как будто они были ватт по десять, не больше. Для Моники оказалось странным, что они так тускло светят.
- Неужели жители подъезда специально хотят создать наиболее подавленную атмосферу для своего проживания? – подумала Моника.
Этажи освещались только в районе лестницы, от которой в правую и левую сторону отходили черные крылья многоквартирных коридоров, похожих на бездну. Сворачивать в один из них не было никакого желания – был риск не вернуться.
Предыдущие две попытки подняться Моника останавливала на третьем этаже и начинала о чем-то усиленно рассуждать, при этом у нее шевелились губы, казалось, что она с кем-то спорит. Дойдя опять до третьего этажа, она остановилась, как будто понимая, что если наступить на следующую ступеньку, произойдет что-то необратимое. В таком состоянии она пребыла около пяти минут. Губы остановились, судя по всему она опять проспорила и была вынуждена развернуться и идти обратно. Сей факт не стал для нее неожиданностью.
Внизу раздался громкий удар двери, воздух обдал лицо Моники холодным потоком. Кто-то вошел в подъезд. Девушка остановилась и начала испуганно шарить взглядом по сторонам. На третьем этаже не было путей отхода, а только вверх и черные крылья. В это время шаркающие звуки медленно, но начали свое движение наверх. Кроме шагов присутствовал еще какой-то стук, скорее всего от трости. По весу шагов Моника поняла, что это престарелый человек, но этот факт делал встречу с их хозяином еще более нежелательной - она боялась стариков. Шаги стали совсем тяжелыми и громкими, от их давления Монику прижимало к стене и она медленно сползала в правое черное крыло. Свет от лампочки на лестнице становился дальше, а шаги ближе. Оглянувшись назад, Моника поняла, что находится уже глубоко в коридоре и не видит ничего дальше своей руки. В это время показалась сначала одна нога, потом вторая и, наконец, длинный зонт - трость, за которым выполз силуэт гигантского сутулого человека в плаще, который все-таки добрался до третьего этажа. Старик отдышался, громко прокашлялся и побрел в темноту противоположного коридора. Моника затаила дыхание и ощутила полную тишину, шаги замерли и послышался звук ключей.
В этот момент что-то слегка коснулось ее ноги. Она вскрикнула и пулей вылетела из темноты на лестницу, наверх. Пролетев один пролет она оглянулась назад, поняла, что третий этаж, наконец, остался позади. Четвертый этаж, так же пролетел мимо и Моника обернулась перед калиткой, которая вела на чердак. Шаги на третьем этаже пропали за глухой дверью, в подъезде опять наступила тишина. Теперь от крыши ее отделяла только эта решетчатая дверь, которая на удивление была совершенно незапертой. Через несколько ступенек находился квадратный чердак, размер которого был настолько мал, что она могла дотянуться до стен вокруг себя. Перед ней стояла деревянная лестница, которая заканчивалась наверху маленьким окошком, за которым виднелось лунное свечение и выл город. Вниз она уже не хотела, ее тянуло туда.
Крыша.
Крыша дома обыла покатая, но стоять на ней можно было вполне спокойно. Сейчас Монику не вдохновляла возможность смотреть по сторонам и любоваться видами города - хоть это и очень заманчиво, но необходимо подойти к краю, чтобы уже закончить то, зачем она собственно сюда и пришла.
А вот на краю не оказалось ничего привлекательного. Высота четырехэтажного дома казалась бесконечной. Люди были точками, а ветер на краю заставлял постоянно находиться на четвереньках. Моника вытянулась, поровняв носки коричневых лакированных туфель с краем крыши.
-Нет, - подумала она, - так страшно…
Она развернулась спиной к краю и уже выровняла каблучки с краем крыши и заметила, что на вентиляционной трубе сидел серый, вполне себе упитанный кот и мыл лапу. Моника улыбнулась ему буквально на секунду, но тут же сделал серьезное лицо и сосредоточилась.
- Нужен знак, - подумала Моника.
Сразу после этой мысли сильный порыв ветра покачнул ее тело назад.
Четвертый этаж.
- Интересно, какая будет скорость, когда я окажусь на первом этаже? Почему я так плохо изучала физику? Или математику? На каком вообще предмете преподают скорость свободного падения тела с крыши?...
Она вспомнила свою учительницу по физике, как та постоянно выгоняла ее с уроков за внешний вид и непотребное поведение.
- Все-таки это физика.
С этими мыслями Моника долетела до четвертого этажа, в окне которого горел яркий свет. По краям окно обрамляли белые кружевные шторы. Красивый молодой человек в белой футболке поливал цветы и зло что-то орал прямо на улицу. Это смотрелось слегка странно, так как было не понятно, на кого же он орет. Моника посмотрела по сторонам и никого не увидела. Лишь оказавшись ниже, она смогла разглядеть всю комнату целиком и увидела девочку, лет трех - четырех, которая сидела на красивом кавказском ковре и плакала, уставившись в большое прожженное пятно. Монике в этот момент стало ее ужасно жалко, она зло посмотрела на молодого человека. Юноша увидел ее осуждающий взгляд, перестал кричать и виновато отвел глаза. Моника хотела еще некоторое время оставаться на четвертом этаже и поразглядывать девочку, но сила земного притяжения неумолимо тянула ее вниз.
Третий этаж.
На третьем этаже свет горел гораздо тускней и отдавал зеленоватым оттенком. Пролетев еще чуть-чуть, Моника смогла-таки разглядеть глубокую красную комнату, посередине которой стоял добротный дубовый стол покрытый зеленым сукном, на котором аккуратно были разложены какие-то бумаги. На столе одиноко скривилась зеленая лампа, от которой исходило невероятное тепло. Монике вдруг стало очень хорошо. Она почувствовала покой и умиротворение.
- Почему я никогда не покупала себе зеленой лампы? Я же знала, что именно зеленый цвет такой спокойный. Нет, надо было всегда покупать все красное или ярко синее. Почему я такая глупая?
Третий этаж так же не отпускал Монику, рождая в ней непреодолимое желание остаться. Но эту идиллию прервал хлопок двери. В комнату зашел высокий сутулый старик уже не с зонтом, но с тросточкой, в халате и в очень мягких и теплых тапочках. Его присутствие еще больше усилило ощущение уюта, которое и так исходило от этой комнаты. Старик медленно подковылял к столу и выключил лампу, затем посмотрел на Монику и пошел к двери. Комната сразу избавилась от волшебства и потеряла всякую привлекательность.
- Вот так всегда, - подумала Моника. – Только станет хорошо, как кто-то придет и выключит лампу.
С этими словами она предпочла расстаться с третьим этажом, физика диктовала свое и неизбежно тянула ее вниз.
Второй этаж.
А ниже становилось страшнее. Второй этаж почему-то не освещался. Со стороны казалось, что просто выключен свет, но на самом деле он был включен, просто он был не светлого оттенка, а темного. Моника не хотела смотреть в это окно, оно излучало жуть. На окне не было штор, на подоконнике не стояло цветов, а только были большие трещины от того, что дерево давно высохло и начало слоиться от старости. Белая краска не держалась на трухе и местами проглядывала древесина. Дальше, в глубину комнаты свет от улицы не проникал. От этой темноты становилось не по себе, но оторвать взгляд Моника не решалась. Казалось, что сейчас глаза начнут привыкать и она, вдруг, сможет что-то разглядеть. Вот-вот уже начали появляться силуэты, но нет - все равно ничего не видно. Напряжение и страх росли с каждым мигом и присутствие напротив этого окна уже становилось невыносимо холодным, но окно никак не хотело исчезать. Моника закрыла глаза и шепотом произнесла:
- Господи, ну пожалуйста…
Что-то решило, что ей больше не стоит оставаться на втором этаже и, открыв глаза, она обнаружила легкий, теплый свет, который исходил от окна первого. Приближение к земле Монику больше совершенно не беспокоило, ее больше всего интересовал этот свет.
Первый этаж.
Она поравнялась с окном. В комнате не было мебели, на полу лежали газеты, с первого взгляда казалось, что идет ремонт. В углу комнаты стоял белый одноканальный радиоприемник, подключенный к радиоточке, тихо играла музыка. Зашел молодой человек в джинсах и рваной майке. Вся одежда на нем была в краске и каких-то пятнах, а в руках он держал табуретку. Юноша поставил табуретку, встал на нее и достал из кармана нож. Моника затаила дыхание, но юноша просто начал отдирать обои, от чего Моника, наконец, выдохнула и умиротворенно начала наблюдать за тем, как он работает. Она бы так смотрела всю жизнь, отрываться от юноши ей никак не хотелось, но асфальт становился совсем близко.
Земля.
Моника попыталась схватиться за карниз первого этажа, чтобы проникнуть в квартиру, но руки ее не слушались, как будто на каждой из них висели гири по два пуда. Она зажмурилась и приготовилась. Через мгновение что-то твердое, наконец, коснулось подошвы ее башмачков, тело немного покачало из стороны в сторону, после чего сломался левый каблук.
- Новые туфли…
А дальше ничего не происходило.
- Как странно, - подумала Моника.
Она приоткрыла один глаз и увидела, что на улице все еще был вечер. Лицо обдувал теплый июльский воздух, а прохожих почти не осталось, лишь иногда было слышно отдаленный вой сирен. Вдруг кто-то легко похлопал ее по плечу.
- Мон, привет! – послышалось сзади.
Моника оглянулась и увидела его, стоящего с небольшим букетом дешевых гвоздик и виновато смотрящего на нее.
- Извини, я опоздал немного.
- Немного? Да я уже несколько часов тут стою!
- Да ладно тебе, всего пять минут. – Он показал ей свои часы.
- Пять минут? – Моника недоверчиво на него покосилась.
Она оглядела себя, его, дом, каблук.
- Можешь больше не опаздывать? Для меня это важно.
- Да, конечно, я клянусь, что больше не буду опаздывать, с удивленными глазами произнес он, а потом взял ее за руку и повел куда-то через дорогу.
- Как ты каблук умудрилась сломать, пока меня ждала?
- Долго рассказывать, - Моника обняла Его за руку и вопросительно на него посмотрела. – Ты умеешь клеить обои?
- Конечно, умею, - гордо ответил Он.
Они уходили в светлую сторону улицы и их фигурки медленно сливались со светом ночных фонарей.