Письмо девятое.
02.04.97г.
Ребятки, привет!
Поговорила с Сергеем (из регистра) и он согласился передать вам деньги и письмо.
Села сразу строчить. То письмо, что написано мною в рейсе я уже отослала почтой.
Так как из последнего разговора с Милахой я поняла, что джинсы, которые я себе купила, мне не носить, то я их продублировала. Милаша, считай, что ты уже в них. Но учти, если ты за зиму отрастила попу, то в них не влезешь, т.ч .готовь под них фигуру.
Серёгу я тоже не обошла штанцами.
Хотела в Тунисе присмотреть всем обувь, но глянула на ботинки, купленные там в прошлом рейсе и раздумала: каблуки стали отходить от подошвы после третьего выхода в них.
Арабы - они и в Тунисе арабы.
Сегодня послала две открытки. Одну - в Брюссель, Арманду (президенту центрального яхт-клуба Брюсселя). Если помнишь, у него должна бала быть операция на ноги. А вторую - Янушевскому, в Париж.
Рассказала им о наших яхтенных делах. Приглашала поучаствовать в совместных регатах. Знаю, что Арманду не помешает и операция.
На прошлой стоянке в Алжире, на соседнее судно, идущее в Копенгаген я а передала тоже два письма: для Перинки и для Игона. Благодарила их за помощь, которую они нам оказали в прошлом году с парусами и мачтой. Их тоже проинформировала о наших последних событиях. Писала всем, кроме Володи, на английском языке. Надеюсь, что поймут.
Борис, Мила сказала, что у тебя не всё ладно с работой. Не переживай, а делай спокойно, что считаешь нужным. Если понадобится, продадим машину, но не хватайся за то, к чему не лежит душа. Главное - чтобы ты был здоров. Ты мне нужен ещё на многие годы.
Очень вас всех люблю и не знаю, как я прожила без вас эти полгода. Мои звонки и письма - единственная связь с вами, благодаря которой я ещё не свихнулась.
Ну, до скорой встречи. Целую всех миллион раз.
Мама.
Письмо десятое.
03.04.97г.
Ну, привет! How are you?
Сейчас 22.30, лоцман на борту и мы отходим от причала Антверпена. А впереди 6 алжирских портов и один в Тунисе - Сфакс.
Пребывание на рейде порта Алжир всегда продолжительней пребывания во всех остальных портах Алжира. Столица! Здесь сборщиков податей столько, сколько в порту работников. То есть каждый стремиться что-то урвать. Кто из капитанов не знает местных правил, тот стоит на рейде по три и более месяцев.
Удивительное дело! Весь груз бельгийцы запихнули нам за сутки. Арабы выгружать будут в каждом порту по 4-5 дней. Вот работнички-то! А ведь получают от кэпа "скоростные".
Всю стоянку у нас работала комиссия, и мне тоже пришлось покрутиться.
Ночью почти не спала. Нашим гостям захотелось послушать мои игру и пение. Пока болтали, выяснили, что у нас есть общие знакомые. Сергей знает Южанского и Куликова. Разговор сам по себе свёлся к парусу. Я села на своего конька, приволокла альбомы с фотографиями, и вечер воспоминаний затянулся до глубокой ночи.
Сейчас сижу и клюю носом. А спать нельзя: через 50 минут - шлюз. В нём смена лоцмана. А через пару часов ещё - следующий.
Сейчас за бортом северный порывистый сильный ветер. По реке разгоняет волну. Чешим против волны, течения и ветра. Хорошо если есть продвижение вперёд, а не назад. Скорее всего, что в 50 минут мы не уложимся.
Как я и предполагала, шлюзуемся в 0 часов 20 минут. Вместо 40-50 минут мы шли два часа. Это в реке. Чего ожидать в море?
Ладно, будь что будет, я иду спать. Пусть со следующим лоцманом разбираются сами.
05.04.97г.
Мы в Бискае. Погода мерзкая: моросит дождь, небо затянуто тучами, волна хоть и небольшая, но тошнотворная. Почти вся команда "под шафэ"
На завтрак в столовую входит 3-ий помощник, которому пора заступать на вахту, и спрашивает меня: "ужинать будем?"
Я думая, что он шутит, бегу на камбуз за его омлетом. Игорь удивлённо поднимает брови: "Что это к чёрту за ужин? Неси первое!" Тут до меня доходит, что он совершенно невменяемый. Отпихнув меня, он бежит на камбуз, что-то выговаривает коку и, злющий, с трудом попадающий в дверь, вылетает от нас, прокричав, что мы оставили его перед вахтой голодным.
Я молю бога, чтобы он свою вахту проспал где-нибудь, хоть на штурманском столе. Взбредёт ещё ему в голову нажимать на кнопки. А так хоть автопилот ведёт судно. Старпом говорит, что заменить неким. Ладно, хоть этот не пьёт, будет на чеку.
Через некоторое время у меня в бельевой появляется кэп в не лучшем , чем у 3-го помощника, виде, сообщает, что его бельё случайно испачкалось и желательно его бы заменить. При этом, он облокачивается на палку, служащую закладной доской, другой конец которой подскакивает и бьёт меня по лбу. Кэп начинает расшаркиваться в извинениях и опять задевает палку. Из боязни, что он меня сегодня добьет, превозмогая боль, быстро собираю ему чистое бельё.
Только уходит капитан, появляется дед. Приносит бельё, которое я дала ему неделю назад. Жалуется, что оно с муравьями и предлагает мне в бельевой устроить санобработку.
У меня муравьёв никогда не было. А в его каюте их полно. У нас эти твари живут на двух верхних палубах, а ниже почему-то не спускаются.
Эх, дед! Всё же обиделся, что я перестала к нему ходить!
Если в бельевой провести санобработку, то всё бельё надо перестирать. А его там 120 комплектов. Я же успеваю постирать к следующей смене только двадцать ,т.е. на команду. До следующей смены белья - 3 дня, значит, я успею постирать только на 6 человек. Я знаю, что у деда в каюте отначено 3 комплекта, т.е. ему хватит до конца рейса. А на остальных ему наплевать. И вообще, если я принесла ему с муравьями, почему он не принёс бельё сразу? Ждал, когда они разведутся в каюте?
Игорёшку-подводника сегодня чуть не убила: подполз опять ко мне на четвереньках, убедился, что я вздрогнула и, хохоча, побежал дальше. Но здесь, похоже, обижаться уже нельзя: по-моему, этот товарищ нуждается в психиатре больше меня. Надо же! А в начале рейса он показался мне самым нормальным из всего экипажа.
Вот с каким контингентом приходится работать.
07.04.97г.
Что не день - то сюрприз. Еле увернулась от пьяных Санькиных объятий.
Раньше народ обходился словами, теперь начал действовать. Очевидно, припекло. Нет защитника, и это очень чувствуется. Когда женщина без мужчины, она очень уязвима. Каждый её домогается и не прощает отказа. Тогда и появляются у неё враги.
Сегодня дед пожаловался, на то, что ему попалась тарелка со сколотым днищем. На протяжении всего рейса я ему втолковываю, что у нас вся посуда битая и уже до нас списанная. Раз пять подавала ему заявки на новую. В начале января он приобрёл вместо 25 заказанных -- 12, три из которых осели сразу у него и у капитана, а из 9-ти оставшихся в штормах пострадали ещё несколько.
Теперь он потребовал, чтобы я все битые изъяла. В таком случае у меня останется 5-6 тарелок. Из чего же мне кормить коллектив?
Я спросила старпома, что мне делать. Тот напомнил мне, что подчиняюсь я ему, а не деду и "нечего слушать старого маразматика".
На обед я накрыла как обычно. В отместку дед сказал капитану, что у меня в кладовой надо провести дезинфекцию от муравьёв. К тому же он вспомнил, что 2-ой механик - его подчинённый и решил встать на его защиту: Настоял, чтобы кэп наказал меня устранением от работы.
Ничего глупее он придумать не смог. Если два этих болвана не одумаются, то с завтрашнего дня у меня будут выходные! С начала рейса я не имела ни одного, даже на свой день рождения и 8 марта. Впрочем, я зря радуюсь: не найдётся на судне дурака, чтоб занять моё место.
08.04.97г.
Я была права. До поздней ночи и сегодня с утра ко мне потянулся народ с уговорами простить этого дурака, механика, и выйти на работу. Наконец, сам кэп пришёл с уговорами. (Ни какой логики! Зачем наказывать, если потребуется просить об отмене этого наказания?)
Короче, в обед выхожу "к станку". Счастливый тем, что ему удалось уладить конфликт со мной, кэп сидел у меня ещё с полчаса и травил байки из жизни "упэртых" подчинённых, чем рисковал продлить мою "упэртость".
Коллектив радостным воплем встретил моё появление на рабочем месте. Ещё бы: ведь я их спасла от проклятой, мало оплачиваемой работы, которая могла выпасть на долю каждого.
Мне доложили, что весь коллектив высказал 2-му механику своё "фэ". Думаю, ему на это совершенно наплевать, впрочем, как и на моё обслуживание. Ходил бы он сам за своим вторым блюдом на ужине без проблем, если б дед не поднял всю эту бучу.
09.04.97г
Этот козел-дед осерчал на то, что ему не удалось меня наказать, прибежал ко мне и заявил, что отныне я буду убирать его каюту два раза в неделю, в счет того, что он мне раньше по джентельменски позволял не делать (джентльмен кончился!)
Я не стала говорить, что старпом, когда узнал, что я не убираю в каюте деда, тут же повесил на меня уборку всего этажа, на котором находится камбуз, а после приезда жены капитана и прачечную с ее предбанником. В общем, согласилась.
На вечернем чае дед пожелал, чтобы я завтра с утра прибыла к нему для уборки апартаментов, и непременно в рабочем виде. Что он имел ввиду под "рабочим видом" - для всей команды было загадкой, но шутки по этому поводу бродили по всему судну до конца дня.
10. 04.97
"Пылесосом, милочка моя, не отделаешься!" - была я встречена на пороге дедовой каюты -
"Я требую капитальной уборки!" Я усмехнулась: "Капитально, так капитально!"
Надо сказать, что сегодня второй день жуткой болтанки. Дед укачивается и обычно в такую погоду лежит пластом. Я развернула деятельность на целый день: мыла стены, обрабатывала мягкую мебель и ковер спец раствором, вымыла все плафоны, 3 иллюминатора.
Где шхерился это время дед, сказать трудно. Но он и за это мне отомстил, сказав в конце дня:
"А теперь приходите завтра, будете мыть подволок."
Ну не сволочь? Теперь, когда намыты стены и ковер, с подволока вся грязь стекать будет на них!
Это чистое издевательство! Но я и вида не подала, что готова его убить. Я сказала спокойно: "Хорошо, я завтра буду у Вас в 9 ровно."
11.04.97.
Встала на пол часа раньше, чтобы прогладить занавески и покрывала на диван и кресла деда.
В 9.00 еле дотащив огромную стопку наглаженного, стучу в дверь. Деда нет. Рядом все двери закрыты, некуда положить белье. Жду 10 минут и тащу все назад. Принимаю валерианку и отправляюсь на поиски деда. Тот меня встречает в коридоре: "Сколько вас можно ждать?!"
12.04.97
В 7 утра вошли в Скигду, выгрузились и отходим в Тунис, в город Сфакс.
Я опять у деда. Он заставил меня перемывать карнизы. Они закрашены поверх грязи и кое-где эта грязь видна. Смыть ее не возможно, но дед этого слышать не хочет. Капитан в помощь дает мне Игореху. Вдвоем веселее. Не столько перемываем карнизы (они и так чистые), сколько кости деду. Интересно, что он придумает на завтра?
Мой бедный Арсентич третий день мучается болями в пояснице - прихватил радикулит. Нам в помощь дали одного из матросов. Он старается изо всех сил, но ему страшно надоела эта проклятая работа с 6 утра и до часу ночи! Он старше нашего Сереги на 2 месяца и мне его ужасно жалко. Я его подбадриваю, как могу, но у него в глазах такая тоска!
И вообще все вымотались, работают на пределе. С ужасом думаю: если Арсентич сляжет, камбуз падет на мои плечи. И тогда отсюда живой уже не выйду. Арсентич с камбуза выползает только на ночь. В коротких перерывах он не в состоянии подняться палубой выше, - ложится прямо в видео салоне покемарить у телевизора.
14.04.97
Мы в Сфаксе с 8 утра. Выйдя прогуляться, я успела заблудиться в узких улочках старого восточного рынка. Вышла на его обратной стороне и добиралась до судна вдоль изрезанного побережья. Город полон полицейскими: сюда, на свою родину приехал праздновать свой день рождения президент Туниса.
К 18 часам выгрузка закончится, и мы двинем к дому, в Европу. Впереди 5 алжирских портов, а я в мыслях уже дома.
Не помню, писала вам или нет, к нам еще в Бискае подсели два голубя. Все шторма отсиживались на капитанской палубе. Загадили ее основательно. Думала: улетят от нас в Гибралтаре. Но там погода была неважная. В Скигде они улетели, полетали, пока мы стояли в порту и прилетели опять, когда мы отчаливали. Так и путешествуют с нами.
Поднимаюсь как-то по внутреннему трапу, чтобы с капитаном обменяться книгами, а они стоят на дороге и не думают отодвинуться в сторону. А трап узкий, хоть через них переступай! Ну, не наглые твари?
Сегодня солнце, но холодный ветер - особо не позагораешь. На улице 18-20 градусов, но местный народ ходит в мехах и утепленной коже. На меня все оглядываются, принимают за свою: ведь, мой загар хоть и сошел местами, но им в черноте не уступает.
15.04.97
Дед придумал новое развлечение. Стал приходить на камбуз тогда, когда меня нет, забирать тарелку с пищей в свою каюту, и тарелки не возвращать. На 20 человек осталось 12 тарелок и те исчезают по одной в каждую его трапезу.
Я попросила кэпа намекнуть деду о том, что тарелкам место на камбузе, а не в каюте деда. Но, когда капитан передал ему мою просьбу, тот взобрался на окно, снял карниз и сказал, что пока карниз не станет белым, он тарелки не вернет. Затем, повернулся к нему спиной и гордо вышел на капитанский мостик гонять голубей (это у него хобби такое).
Капитан уже был в курсе, что мы с Игорем оттирали карнизы хлоркой и не смогли отмыть, т.к. краска, нанесенная поверх грязи, оказалась стойкой даже к хлорке и, по этому сам урегулировал этот вопрос. Однако, дед не сдался так просто. Он велел пойти мне к старпому и попросить его увеличить мне нагрузку за счет того, что он, дед, отныне освобождает меня от работ в его апартаментах. На это я ответила, что пусть это его не беспокоит: эту работу я получила уже в начале рейса.
В 13.00 мы в Биджайе, а в 17.40 уже вышли в Алжир. Туда ходу - 10 часов. Но там опять какой-то национальный праздник, выгрузки не будет, значит, будем стоять на рейде, загорать. Благо - погода наладилась.
19.04.97
Простояли на рейде у Биджайя двое суток. Сегодня в 8.20 вошли в Алжир. Да нас доходят слухи, что наш фрахтователь от нас отказывается (или наши от него). А нас ждет груз в Европе на Питер.
В этом случае у нас продлевается рейс, но есть возможность взять машину и довезти ее на своем судне. Но это слухи. Пока дойдем до Европы, сто раз все изменится.
21.04.97
Подошли к рейду Мастаганэма, но на море - огромная волна, и город лоцмана не дает. Встали на якорь.
Дед от меня отстал. За то старпом стал подъезжать ко мне "на лихом коне" Так и сыплет комплементами. Стал уговаривать меня идти с ним в следующий рейс (думаю: возьмут его самого то?) И капитан пришел переписывать мои адреса-телефоны. Я сказала им, что вряд ли пойду еще когда-нибудь в такой рейс. Удивляюсь! Столько у них было со мной хлопот, а им этого показалось мало. А что думает капитан? Его жена прибыла сюда из-за меня и, несмотря на то, что не переносит качку, мужественно пасет его до конца рейса. Неужели он думает, что она позволит ему взять меня опять?
В 18.03 на борт приняли лоцмана. Раз пять лоцманский катер пытался подойти к борту - мешала волна. Подойдя почти вплотную к дамбе, смогли его пришвартовать к нашему борту. Входим в Мастаганэм. В порту вода грязнущая: очевидно все нечистоты города принес сюда ливень, только что прошедший. К тому же, поверхность воды переливается всеми цветами радуги от толстого слоя мазута. Над городом стоит густой туман, закрывая его очертания.
23.04.97
В 19.30 вышли из Мастаганэма. Следующий порт - Арзэф, всего два часа ходу. Но входить в порт вечером, чтобы платить за ночную стоянку нет смысла. Мы бросаем якорь на рейде Мастаганэма.
Вчера ребята обменялись кассетами с ребятами другого судна. Взяли запись Новогоднего "Огонька" и пять серий "Место встречи изменить нельзя". Целый день просидели у телевизора.
Я не отрывалась от работы, только слушала. Да и чего там видеть, и так весь фильм наизусть знаю. Классика ведь.
24.04.97
С 6.00 до 8.30 меняли рейд с Мастаганемского на Арзефский. В город не пускают. Опять, наверное, стреляют.
Дед снова донимает пакостями: Кто-то пересыпал порошка в стиральную машину, и у нее пузыри вылезли наружу. Дед приписал это мне и запретил пользоваться одной из машин. Электромеханик поставил диагноз: "кранты", но не машине, а умственным способностям деда.
Опять не сдал постельное белье. У него уже скопилось четыре комплекта. Они с капитаном считают меня дурой, очевидно, если думают, что я не знаю, кто мне что сдает. Капитан приносит потихоньку и подбрасывает мне окровавленные простыни, пододеяльники, полотенца, причем, 2х-3х недельной давности. Такое белье и стирать бесполезно, да и на тряпки отдавать неприлично. А дед белье прячет. И списывать не хочет. Говорит, с меня будет удерживать.
25.04.97
Я зашиваюсь на одной стиральной машине. Пошевелила мозгами и нашла, где дед отсоединил машину от питания. Включила ее и успешно настирала все белье.
У нас на судне предреволюционная ситуация: вместо Антверпена, где должны были нас сменить, нам дают еще два итальянских порта, Роттердам и только потом, Антверпен.
Старпом стал переходить границы со своими дурацкими ухаживаниями. Высказать ему все в лоб не решаюсь: хватает войны с дедом. Приходится прикидываться дурочкой и не понимать его пошлых намеков, не замечать жестов.
Народ, истосковавшись по теткам, проявляет ко мне все больше нездоровый интерес. 6 месяцев я лавировала во взаимоотношениях с экипажем, в шутки переводя все поползновения известного типа, легко ударяя по носу излишне требовательных. Но сейчас эти мои приемы на них не действуют, т.к. длительное воздержание толкает их на подвиги все смелее. Чувствую, что скоро врагов у меня прибавится: ведь отвергнутый мужчина не прощает женщине своего поражения.
24.04.97
Ну вот, опять! Санька, этот здоровый слон, подстерег меня у камбуза, внезапно налетел на меня и сгреб в охапку, полез со своими поцелуями. Хорошо, у меня в руках увесистая книга была. Пришлась окурат по голове с таким треском, что, думала, голова разлетится в щепки. Балбес почесался и с гиканьем умчался, довольный своей шалостью. Я даже сначала подумала, что он от моего удара сдвинулся, а потом вспомнила, что у него в голове не много-то и было.
Недавно у него день рожденья был, он пригласил меня. Сидел, целый вечер глазел на меня, пыжился, искал, какой мне сделать комплимент, и выдал: "Галина, я бы тебя в ресторане снял".
Впрочем, с мозгами здесь напряженка у всего экипажа. Интеллектом и вовсе не пахнет. Впрочем, может, что и есть, но оно сильно скрыто завесой винных паров.
27.04.97
Вчера в 15.00 вышли из Арзэфа и направились в Газовет. В час ночи встали на рейд, а в 8.30 вошли в порт. Очень живописная бухта. Посередине входа в бухту стоит скала, расколотая на две части. На большей ее части помещен маяк. К нему по скале от подножия ведут мраморные ступени, а с отвесного края скалы свисает кран с талями, поднимающий небольшой катерок.
Сама бухта небольшая. Она вмещает в себя поселок из современных зданий. Посередине городка высится католический собор, очевидно, выстроенный французами. Никаких старинных, отличающихся национальным стилем зданий здесь нет. Единственная достопримечательность этих мест - торчащие из воды экзотические скалы. И только редкие пальмы, растущие в центре городка, напоминают, что мы в Африке.
Вечер. Вышли из Газовета. У нас Пасха. Наша, российская. Крашенные яйца - излюбленная тема шуток на судне. Народ из столовой с крашеными яйцами устремляется на швартовку. Манипуляции с этим незатейливым предметом и не умолкающая трескотня, не мешают работам со швартовыми: профессионализм дает о себе знать.
28.04..97.
Мамонька, С днем рождения тебя! Надеюсь, что мои устные поздравления опередят это письмо.
Вспоминаю тебя, как ты воевала с газетами, мастеря из них выкройки, когда что-то шила.
Я сейчас пытаюсь проделать тоже самое.
Санька Малыш подарил мне кусок брезента. Шью себе юбку. Одну, которую я сшила себе из вельветовых штанов кэпа (пожертвовал мне в начале рейса), я уже сносила. Получилась очень симпатичная, но вельвет собирает на себе всю грязь, и носить ее дальше уже стало неприличным.
Тем более, что эти штаны кэпу дарила его жена, и мне при ней одевать эту ткань не хочется, во избежания новых конфликтов на "высшем уровне". (кэп живет на верхней палубе). Мужики меня подначивают. Им тоже уже надоело видеть мои тряпки. Они хотят что-нибудь свеженькое. Таким образом, на мне ответственность: сошью плохо - лишу народ радости.
30.04.97.
Вошли в Бискайский залив, и сразу стало болтать. Мы идем пустые, и нас валяет, как "Ваньку-Встаньку". Капитан пье, Вера блюэ, жизнь идет своим чередом.
Идем в сторону Антверпена, но точно еще не знаем куда. Собираемся встать на рейд в р. Шельда и ждать дальнейших указаний. А указания придут не скоро, т.к. завтра и послезавтра 1,2 мая, а потом - выходные.
Завтра праздник, а настроение не праздничное. Старпом разбил тарелку, а виновата, оказалась, - я: поверхность, на которую легла тарелка, только что вымыта, видишь ли, скользкая, и на качке не держит предметы, чего никак не мог предположить бедный старпом. А я, эдакая сволочь, его не предупредила.
01.05.97.
Известие, которое мы получили с утра, выбило всех из колеи. Мы не идем домой, и нас в Антверпене никто не меняет, несмотря на то, что мы болтаемся в море уже лишних пол месяца. После Антверпена мы идем опять в Алжир и Тунис.
Часть народа узнала об этом с вечера, и ушла в глубокий запой. Мое первое желание было выскочить за борт и вплавь добираться до берега, а там - любыми средствами домой!
Жуткое чувство насилия над личностью и бессилие перед чем-то тупым и бесчувственным подавило мою волю. Я стиснула зубы и не заметила, как прокусила до крови губы. Теперь мне стало понятно, для чего люди пьют, и мне захотелось заглушить в себе боль. Меня позвали ребята, и я пошла к ним расслабиться. Но, т.к. у них это было "продолжением банкета", а у меня начало, то я никак не могла влиться в их струю. Тонкий смысл их беседы ускользал от моего понимания. После пары рюмок, я поняла, что мне их не догнать, и откланилась. Впрочем, мой уход никто не заметил, потому, как каждый беседовал сам с собой и был обволочен коконом винных паров, плотно скрывавших собеседников друг от друга.
Легла в кровать, а сон не идет. Ко мне тянет свои ветки ползучее растение и наводит на мрачные мысли.
В Алжире, перед Новым годом я сорвала 4 отростка, чтобы украсить салон. Один разросся, и я переместила его в свою каюту. Так, как она угловая, и имеет два иллюминатора под прямым углом, то цветок раскинул листья во все стороны, и выглядит пышным и шикарным. Этот цветок имеет огромные приспособленческие способности: чтобы на качке его не очень болтало, он выпустил присоски и накрепко прилип к абсолютно ровному, пластиковому покрытию переборки. Именно эти присоски и стали наводить на меня сейчас страх. Мне казалось, что стоит мне заснуть, и цветок, выпустив лозу с присоской, обовьет меня, высосет мои соки.
Я открыла иллюминатор, и, слава Богу, хмель быстро выветрился вместе с этими нелепостями.
02.05.97.
Сегодня, в 7.15 утра мы поравнялись бортами с красавцем четырехмачтовиком "Седовым". Обошли их 12-ти узловым ходом, несмотря на то, что те тоже шли под двигателями.
Я попросила нашего старпома выйти на связь и поговорила с их старпомом. Выяснила, что они идут тем же составом, с которым я участвовала в прошлогодней регате. Они идут из Севастополя через Средиземку, вокруг Европы, где стояли зиму на ремонте. Сейчас планируют заход в Антверпен с дружеским визитом, и прикупить машины, а затем, в Питер.
Вот бы с ними! Неужели сам Бог мне его посылает? Но нет, Это не тот случай, когда надо прибегать к его помощи. Чем другие обитатели нашего судна хуже меня? Понесу крест до конца.
Оказывается, дед перестал ходить в столовую не из-за меня. Он вдрызг разругался с начальником радиостанции, с которым сидит за одним столом. Со вторым своим соседом, со старпомом, он не разговаривает уже с Нового года.
03.05.97.
Швартуемся в Антверпене. Спешу закончить письмо, чтобы послать его отсюда. Не думала, что придется его посылать: рассчитывала, что вручу его вам лично. Но, впереди еще виток. Правда, обещают сменить нас в Тунисе, но в это у нас мало кто верит.
Бегу в местный приход. Это небольшая предпортовая церквушка, в которой можно и кофе заказать и почту отправить и по телефону позвонить.
Целую всех, до встречи в следующем письме.
Мама.