Как известно, самые насыщенные сны снятся на рассвете, в какой-то там фазе, в какой не помню. И мне сегодня приснилось...
1-я серия.
Лежу я в постели, якобы уже проснулся и вдруг осознаю, что у меня в туалете сидят - на унитазе с закрытой крышкой Бондарчук, а на биде - Стриженов и по деловому что-то там обсуждают. Я срываюсь с кровати и к ним.
- Извините, - говорю, - у меня есть два сценария, которые могут показаться вам интересными. Может посмотрите?
Бондарчук посмотрел недовольным взглядом человека, которому помешали обсуждать что-то очень важное, смерил меня взглядом и небрежно протянул руку:
- Давай свой сценарий.
А Стриженов смотрел с легкой ироничной улыбкой и молчал. Бондарчук, не вставая с унитаза, пролистал текст и спрашивает:
- А кто Охотника должен играть?
- Вы или Машков, - отвечаю.
Бондарчук скривился, о чем-то задумался, переглянулся со Стриженовым.
- Ладно, подумаем. Что-то в этом есть.
- А мне другой сценарий понравился, - с добродушной улыбкой сказал Стриженов. - Я бы "Кошку" еще раз перечитал. У тебя есть на электронном носителе?
И тут я судорожно начинаю соображать, что в Айпэд флэшку не всунешь, а предлагать ему самому поискать на стихире вроде неприлично.
- Сделаем, - не моргнув глазом отвечаю я, - через час привезу, если подождете.
- Вези, - небрежно сказал Бондарчук.
2-я серия.
- Формат немного не тот, - поморщившись сказал Бондарчук, - на короткометражку тянет.
- Это будет убийственная короткометражка, - отвечаю я, - бомба! Народ оценит, однозначно. Без вариантов. Вы сделаете фильм гениально.
Хотел сказать про кассовость, но предусмотрительно не сказал. При чем здесь кассовость, если речь идет об искусстве.
Бондарчук опять поморщился.
- Разбавить нужно. Добавь что-нибудь из их прошлого, когда она была женщиной. Например, сцену скандала с битьем посуды. Без драки, но чтобы она вышла из ссоры обессиленной, опустошенной, чтобы он задавил ее морально. Можно сцену из ее детства, когда она росла, купаясь в любви ближних, как в солнечных лучиках. Подумай.
Я не удержался и возразил:
- Весь фильм зритель должен смотреть на одном дыхании, на пике эмоций, а если увеличить объем, добавить посторонние темы воспоминаний, будет снижен эмоциональный накал, эмоции перестанут быть концентрированными, мы отпустим внимание и интерес зрителя. Он может зевнуть, а этого допускать ни в коем случае нельзя.
Бондарчук посмотрел на меня с удивлением.
- Ты подумай, что сделать, чтобы не отпустить зрителя. Короткометражка - это не серьезно.
Я внутренне протестовал. Мне было лень опять погружаться в произведение, чтобы еще раз выстрадать и рожать достойные зрительского внимания эпизоды, но с Мэтром не поспоришь.
- Сколько вы мне даете времени?
- Да ты не торопись. Подумай. На следующей неделе позвони. Лучше в четверг, часов в 12.
Сердце колотилось, как бешеное. У него, наверное, сценаристы в очереди стоят годами... Не дай бог сорвется! Изо всех сил стараюсь держать себя с достоинством. Стриженов наблюдал за моим тщательно скрываемым волнением со снисходительной хитрой улыбкой.
- А мне все понравилось. Кате покажу сегодня. Ей очень понравится, она у меня такая эмоциональная. Я тебе сам позвоню, если созрею к чему-нибудь.
Сердце заколотилось еще больше. Стриженов первый протянул мне руку:
- Рад был знакомству.
Бондарчук тоже протянул руку.
- Ничего не обещаю. Трудись, - посмотрим.
И растаяли в предрассветной дымке, вот просто так взяли и растворились на глазах, как булгаковские персонажи.
"А куда звонить-то?" - подумал я, недоуменно глядя на пустующий унитаз и биде.