В семнадцать лет я впервые, и абсолютно добровольно, вошла в Храм. Просто, возвращаясь с работы, всегда вынуждена была идти мимо церкви Ильи Пророка. И когда в душе возник комок противоречий, вызванных извечным конфликтом юношеских мечтаний и жизненных реалий, ноги сами принесли под своды величественного сооружения, построенного в центре красивейшего города нашего…
Там было прохладно и тихо, чего мне, комсомолке конца шестидесятых, так не хватало. Я стала приходить туда ежедневно, постепенно проникаясь не только ощущением отдыха, но и интересом к тому, что было изображено на стенах приютившего меня пристанища. Церковь тогда существовала, по-моему, на правах памятника архитектуры и живописи, который, слава Богу, пережил варварство 1918 года, когда пытались уничтожить всё живое и вечное на земле Ярославской.
Конечно, регулярность моих посещений не могла не привлечь внимание пожилой (по нынешним меркам – моей ровесницы) женщины, молчаливо сидящей на входе. Если честно, не помню, брали ли какие-то копеечки за вход. Скорее – нет, иначе ежедневные, пусть и небольшие траты, были бы мне не по карману. Я получала минимальную зарплату в 60р. А возможно, милая сиделица у входа, прониклась определённой симпатией ко мне, поскольку у неё появилась возможность постоянного общения хоть с кем-то. Кроме того, она поняла, что может в чём-то удивить меня своими познаниями, хотя, по образованию, я, скорее всего, превосходила её. Ровесницы моей новой знакомой и «семилетку» почитали за ВУЗ. Исходя из всех этих обстоятельств, мне могла быть предоставлена возможность бесплатно наслаждаться внутренним убранством «Ильинки», как звали в народе этот красивейший Храм, «по блату».
Я не вспомню имя-отчество моей наставницы, но она каждый день пыталась объяснить мне новый (библейский, как я теперь понимаю) сюжет на основе очередной превосходнейшей фрески. Даром хорошего рассказчика женщина не обладала, но мне было интересно, поскольку я вторгалась в область знаний доселе мне не доступных. И в один из дней (не знаю теперь – к счастью или нет – Богу виднее) мы добрались до темы ада и грешников. Мой «экскурсовод», не вдаваясь в особые переживания по данному поводу, монотонно изъясняла: «Вот все грешники туда и попадут – незаконнорождённые….» Она хотела продолжить, но меня «подстрелила» эта тема, сразу заставившая вспомнить чернильный «прочерк» в моём свидетельстве о рождении на том месте, где полагалось быть данным об отце. Впервые я прервала поток её речи (пусть и не очень плавно построенной) вопросом: «Все незаконнорождённые!?» Если бы она хотя бы задумалась, я, наверное, никогда не стала бы матерью троих детей и бабушкой для трёх внуков! Думаю, нашла бы свою келью…
Но дама ни секунды не сомневалась: «Конечно, все!» Я прекратила свои посещения без объяснений. Просто обходила Храм с противоположной входу стороны. Мои поиски отдыха, тишины и истины на тот момент закончились. Жизнь, вернее то, что на тот момент казалось мне таковой, закружила в карусели эмоций, часто не продуманных поступков, а потом – непрерывных заботах о тех, «кого приручили». Стандартное существование для людей моего поколения. Я не беру во внимание судьбы лиц типа «примадонны» нашей. Хотя её жизни ни на секунду не позавидую. Свои там заморочки…
Наверное, при таком раскладе, не удивительно, что одна половина людей в нашей стране являются инвалидами со справками, другая – без них. Суть-то не меняется: болезни, наличие коих, как известно, свидетельствует о греховности их носителя, являются неотъемлемой частью практически каждого (исключения, конечно, есть, но, как всегда, лишь подтверждающие правило) россиянина!
Страшно? Конечно – страшно! Безнадёжно? Конечно, нет! Вот здесь-то всем (а инвалидам в первую очередь как лицам, имеющим ещё и официальное подтверждение своей греховности в виде справок) необходимы проповедники Благой Вести, которой лишили нас на официальном уровне прошлые «борцы за народное счастье». Грамотные миссионеры нужны утратившим связь с нашими христианскими корнями по чьей-то злой воле, как никому иному. Чтобы «бабуленьки» и «дедуленьки» всех мастей, на разных основаниях считающие себя «главными» в Храме, не загораживали собой вход к истине и спасению, которые ищет каждый входящий под гулкие своды надёжного (и часто – последнего) пристанища для себя.
Нет, я не храню антипатии в сердце к той женщине, которая «обидела» меня, лишив надежды на «оправдание» греха родителей моих. Наверное, мне надо было пройти все испытания, которые были (и думаю – будут). Но лучше, чтобы на вопросы юношей и девушек (а в условиях нашей страны – людей любых возрастов) отвечали те, кто посвятил свою собственную жизнь служению православным истинам. Нужно, чтобы эти люди обладали не только необходимыми знаниями, но и умели по-доброму донести их до каждого, желающего приобщиться к жизни вечной.
Разгул атеизма на нашей многострадальной Родине сделал задачу миссионерства среди россиян более сложной, чем в какой-то идолопоклоннической глуши Африки. Поверить в Того, Кого ты не знал, легче, чем в Того, Кого насильно изгнали из глубин твоей души, умышленно оболгав и извратив поступки Его. Мои ровесники не могут не помнить тех глупых рифмовок, которыми были наполнены (не сомневаюсь – целенаправленно!) наши «октябрятские» головы, типа:
Господи исусе, возьми меня за уси,
А я тебя за бороду – пойдём гулять по городу!
И под этот бред мы, мальчики и девочки (!), брали друг друга за «усы» и «бороды», бессмысленно продвигаясь в каком-либо направлении. И никто (!) из взрослых ни разу (!) не остановил жестоких (пусть невольно, но - по отношению к Спасителю нашему !) детей. Кто же окружал нас? Больно, но приходится констатировать: самые близкие родственники, души которых к тому времени тоже уже были опустошены безверием и безвременьем, надолго поселившимися в стране.
Господи, Иисус – два святых для каждого православного человека имени низводились в детских головах до уровня бессмыслицы, чтобы каждая фраза содержащая напоминание о них в будущем изначально не воспринималась всерьёз! И это всё надо преодолеть в каждом из нас. И «церковные бабуси» жандармскими окриками пытающиеся в Храме навести «порядок» здесь не смогут реализовать клятву Гиппократа.
Еще опаснее сладкоголосые дуэты (как правило, такие люди не ходят по одному – их «правда», вероятно, слишком тяжела) на улицах, которые медоточиво вопрошают о нашем отношении к Библии, а вступившим с ними в разговор предлагают в конкретный день явиться по конкретному адресу. Их организации сродни преступным сообществам, в которых продуманы мельчайшие детали. Они могут появиться и у нас дома. Не сомневаюсь, что по чьей-то «наводке» позвонили и в мою дверь, задав вопрос, на который я не могла не прореагировать: «Что делать для искоренения детской преступности в стране?» Признаюсь, я начала говорить о наболевшем (всё-таки двадцать лет проработала инспектором по делам несовершеннолетних), думая, что передо мной – посланники кого-то из депутатов, по понятным причинам активизировавших свою деятельность в последнее время. И лишь когда одна из дам движением ловкого фокусника извлекла миниатюрную Библию и начала с выражением что-то мне зачитывать, догадалась я, что кто-то из соседей, уже попавших в расставленные сети, ознакомил пришелиц с моей биографией в нужном контексте.
Сразу вспомнился факт двухгодичной давности, когда пригласили меня на выступление. Инициатор приглашения – моя коллега по студии «Здравствуйте» мимоходом бросила: «Там люди верующие – юбку надень» Не сомневаясь в направлении вероисповедания, я оделась соответственно православным традициям. Но, уже очутившись в каком-то престижном домике, где не обнаружила ни одной иконы, ощутила смутное беспокойство. Столы были щедро накрыты, моя приятельница находилась в состоянии эйфории. Я бы даже сказала, что все присутствующие были неестественно возбуждены, веселы, приветливы до навязчивости, хотя спиртного никто не употреблял – его не было. Начавшиеся выступления и речи дружно призывали нас объединиться и радоваться. Чему? – оставалось «за кадром». Я почувствовала себя «не ко двору», но всё равно выступила со стихотворением «Крик», родившимся у меня ровно 20 лет назад в связи с конкретной обыденно-страшной ситуацией из жизни одного из моих «подучётников». При этом предложила присутствующим вспомнить, что и в настоящий момент не каждый российский ребёнок имеет возможность даже по праздникам вкушать то, чем нас угощали в тот день. И что таким надо помогать. Звучал мой крик, слившийся с названием стихотворения, буквально так:
Крик
Кричал на меня мальчишка,
И эхом вторила ночь,
И, спьяну, всё было слишком:
«Пошла ты, ментовка, прочь!
Вы – сволочи все и гады,
Легавые и мусора;
Я знаю, вы были б рады,
Когда б я подох вчера».
Вчера его испинали,
Вчера он впервые пил…
Из нервов комок – не из стали,
Ему не хватило сил
Простить алкоголика-батьку
И слёзно-грустную мать.
Не помня себя как звать-то,
Орёт: «Ты не смела рожать!»
Она же, сутуля плечи,
Шептала: «Прости, сынок…»
А взглядом упёрлась в вечность,
И каждый был одинок:
Орущий мальчишка этот
И сникший папаша его,
И та, чья песня пропета,
Не зрящая ничего.
И нож, беспомощно сжатый
В грозящей его руке,
Совсем не пугал. Куда там!
Мы плыли в судьбе-реке:
Мы плот сколотили вместе,
Вокруг – большая вода…
Но что у нас общего, если
Своя любому беда:
Меня его крик измучил
Чуть больше, чем кровь и нож.
Кто сердце наше изучит?!
На что же каждый похож?!
Ну был бы он подполковник –
Ему б я закрыла рот,
Ну был бы он – мой любовник,
Всё было б наоборот;
Ну был бы моим ребёнком! –
Нашла бы в себе вину.
Но этот фальцетик тонкий
Убил во мне тишину!
Его я не обижала,
Детей «не крестили» мы,
От куда же, словно жало,
Вонзилось чувство вины?
И запоздало-глупо
Явилось желанье помочь,
А звёзды уставились тупо,
И хохотала ночь
Его, сатанинским, смехом,
Споткнувшимся вдруг и враз,
И застыдилось эхо –
Иссяк поток мутных фраз.
Он спал. Синяки лилово
Высвечивали лицо,
И лишним тут было слово –
Искали ноги крыльцо.
Ночь больше не раздражала,
Окутав синькой плечо,
И мыслей я не рожала –
Лишь было душе горячо.
Взгляд в небе искал ответа –
Так будет и ночи, и дни,
И шёпотом, словно спето:
«Спаси нас и сохрани!
Спаси покинутых мною
И тех, к кому я приду,
Дай силы одной собою
Помочь отвести беду,
Дай силы во что-то верить,
По-бабьи не выть, не кричать,
И знать, что люди – не звери,
Любить и детей и мать,
Прощать человеку слабость
И верить в его добро,
И, если не сеять радость,
То не толкать на дно…
В том, Господи, был ты - не был,
И не за место в Раю,
Под синим куполом неба
Я клятву тебе даю!»
У организаторов, по-моему, это вступление энтузиазма не вызвало. Когда я всё-таки выплеснула эмоции, не покидающие меня до настоящего времени, ко мне подбежала какая-то дама и наговорила много приятностей – «здорово», «правильно» и т.д. Но у абсолютного большинства, на мой взгляд, просто ненадолго испортился аппетит. Следующие выступления вернули всё в жанр натянутой клоунады. Правда, устроители обещали ещё «сюрприз». Он состоялся и окончательно убедил меня, что я «ошиблась дверью»: несколько человек, одетые, по-моему, цыганами начали лихо выплясывать, гортанно выкрикивая «аллилуя!». Это был настоящий шабаш сродни «пусирайкам», которых я бесконечно презираю. Но у их глупости, хоть и с натяжкой, есть оправдание – молодость. Здесь же над своими душами глумились мои ровесницы. Было бесконечно печально.
Конечно, я попросила свою студийку не приглашать меня на подобные мероприятия, а сама опять застыла на каком-то распутье, зная, что идти нужно в другом направлении – но где поводырь для таких полуслепых, как я?
Вот почему так обрадовал меня звонок Галины Геннадьевнаы Костычевой, с которой объединяют нас рамки отделения ВОИ Заволжского района города Ярославля (а также, надеюсь, взаимная симпатия), предложившей мне войти в группу по изучению Библии при Храме, носящем имя брата Иисуса Христа. Это нужно нам и как носителям зримого греха (болезней наших), и как наследникам (хотим мы того или не хотим) грешников, подвергших жутким испытаниям истинных героев православия на Руси.
Наш наставник Михаил Проворков, являющийся помощником председателя Отдела по взаимодействию Церкви и общества Ярославской митраполии, несмотря на свою молодость по сравнению с учениками, большинству из которых он мог бы быть сыном (и сыном, которым можно гордиться), стал настоящим пастырем в вопросах вероисповедания нашего. Ведь, являясь формально православными (а многих из нас, пусть тайно, но окрестили в детстве), в глубинах истиной веры мы несмышленыши, которых долгое время держали в темноте, а потом выпустили на свет. Мы зажмурились и ждали того, кто научил бы жить по законам Веры и Любви.
По-моему, дождались. Михаил с его приветливостью, долготерпением к неграмотности нашей, искренним желанием помочь нашим робким шагам к правде, спокойствием в сторону каких-то невольных ошибок взрослых тётей, обязательно приведёт нас в Храм уже не как «детей, бегущих от грозы», а как достойных сестер и братьев во Христе. Верю – будет так. Вот тогда мы и будем здоровы.
3.06.2013.