9
Мне повезло. Я выжил. В животе, правда, очень болело. Но я, наверное, впервые в жизни, даже обрадовался этой боли – ведь это означало, что я жив. Да и что физическая боль в сравнении с душевной? Так, пустяки. Мы так боимся боли, но именно она, как ничто другое, доказывает, что мы живы. Не нужно ее бояться – в мире настолько все относительно. Даже сама жизнь, которую мы воспринимаем так жадно и вдохновенно именно через боль. И тут имеет огромное значение, какой у кого болевой порог. Кто-то выдерживает и только закаляется, кто-то ломается, а кто-то… Наверное, поэтому мы не всегда и желаем воспринимать реальность объективно, старательно убегаем от нее, придумывая себе другие варианты действительности. Ну и пусть, что они живут только в нашей голове, пусть это только наши фантазии, мечты-придумки. Ведь что такое, в конце концов, сама жизнь? Понятие также весьма относительное. Вы скажите, жизнь – это проживаемое мгновение. И будете совершенно правы. Но, если задуматься глубже, ведь оно настолько ничтожно мало, неуловимо, что если разобраться по существу – ее просто не может быть. Но ведь мы живем! А как мы живем, вернее, чем? Не побоявшись себе ответить на этот вопрос, мы вдруг понимаем, что мы живем одними лишь мечтами и воспоминаниями. И это имеет свое право на логику. Жизнь постоянно ускользает от нас в прошлое, а мы все время пытаемся поймать ее, словно жар-птицу за хвост, в будущем. Спроси у любого старика – что была твоя жизнь? Он начнет выуживать многочисленные мгновения, зацепившиеся в его сознании, хорошие или плохие – неважно, но он будет лишь доставать их из своей памяти, не более того. Моменты давно прошли и сохранились только в его воспоминаниях. Теперь представьте, что человек всю жизнь фантазировал себе другую реальность, и так искренне в нее верил, что все сохранял и систематизировал в своей памяти, как будто реально прожитое. Ну и пусть, что это только его фантазии, какая для него потом окажется разница, если он искренне в них не только верил, но и проживал всем своим сердцем, всей своей душой. Под конец жизни он с таким же успехом будет доставать свои придуманные воспоминания, свою так сказать жизнь раскладывать по полочкам, как и тот, кто жил в реальности и считал подобные фантазии абсолютным бредом. Иногда собственно и не совсем важно, во что ты верил – в фантазии или в реальность. Главное, что ты - Верил! А вот у кого, в таком случае, жизнь окажется прожита лучше, это еще большой вопрос.
Мы все время себя обманываем, мы все время убегаем от реальности, придумывая свое собственное видение ситуации, которое не так ранит, не так убивает. Мы можем, что угодно себе придумать и будем искренне верить в это, как будто оно было, в самом деле. Порою так действительно проще, а порою спасительно легче. Возможно, когда-нибудь и я смирюсь с тем, что произошло, и все ужасное растает в туманном прошлом и не будет никаких измен, никаких предательств, понемногу все станет на свои места. Проклятые воспоминания сотрутся, затеряются или подменятся вымышленными, оправдывающими. Хорошее же неизменно заполнит мое сознание. Незаметно все изменится. Так часто бывает. Вот и Оля здесь, она пришла – значит, я действительно ей не безразличен. Пришла – хорошо, а дальше?- посмотрим, глядишь, все и наладится. Мы ведь любили друг друга. Значит, не все еще потеряно. Конечно же, теперь ее винить глупо, изначально виноват я сам. Надо было сразу рассказать ей всю правду об Энжи и постараться не допустить того, что произошло. Ведь говорил же сам себе, что, правда - всегда лучше. Вот чего я тогда испугался, рассказал бы, и все было бы в порядке. Предупредил бы любимую, что нужно быть осторожным с этим гадом. Не верить ему. Истина – одна, неизменна, постоянна, но во лжи и трусости так просто запутаться. Вот он, лабиринт Минотавра. Чего далеко ходить, искать. Он в нас. Мы и только мы сами безнадежно запутываем самих себя, отчаянно убегая от самих же себя. Впрочем, что теперь понапрасну скулить - сам виноват, сам и расхлебывай.
Я хотел было позвать Олю, но не смог – сил не было совершенно. Наверное, много крови потерял. Ничего, главное жив, сейчас вот рукой пошевелю, дам знать, что я в порядке, но и рукой не получилось. Тело совершенно не двигалось. И это не страшно - переживем. Вот и доктор подошел. Оля привстала.
-В принципе, самое страшное уже позади. Важные органы задеты не были и очень хорошо, что вы сразу позвонили. Не волнуйтесь, уже скоро мы оформим выписку, и сможете забрать своего дорогого муженька домой. Но не забудьте, что ему нужно будет наведаться к психиатру, хотя вы и уверяете, что все это несчастный случай. Все-таки знаете,- доктор наклонился к Оле и шепнул,- по мне так откровенно смахивает на попытку суицида. С этим шутить нельзя. Вы за ним никогда не замечали ничего странного?
Оля уверенно отрицательно покачала головой. Молодец, Олька, правильно! Зачем рассказывать этим докторишкам о своих тараканах. Они из всякой ерунды слона раздуют и упекут на всю жизнь овощем в дурдом.
-Вот и хорошо,- улыбнулся доктор,- вы подождите в коридоре, а мне тут нужно с больными пообщаться еще.
Оля вышла, а доктор подошел ко мне и сел рядом на стул. Я хотел было еще раз попробовать позвать Олю, так хотелось ей сказать несколько ласковых слов, чтобы она на меня не сердилась, напрягся, что было сил, и потерял сознание.
Когда я пришел в себя, доктор все так же сидел рядом, возле моей кровати. Я посмотрел на него и вдруг ужаснулся. В халате доктора, смотрел на меня Энжи.
-Ну что будем делать дальше, Андрей?
-Гаденыш!- прошипел я про себя, но сказать так ничего и не смог.
-Не напрягайся,- грустно улыбнулся Энжи,- говорить необязательно, я прекрасно слышу твои мысли.
-Я догадывался, сука. И как давно?
-Да всегда. Я всегда слышал твои мысли. И ты бы мог слышать мои, если бы…
-Если бы что?
-Если бы не бежал от меня все эти годы. Если бы принял меня, как часть самого себя, все было бы иначе. Мы были бы сильнее. Я ведь тебе говорил не один раз об этом.
-Что значит бежал? Я никогда от тебя не бежал. Что ты мне опять мозги паришь?! Ничего, я до тебя еще доберусь! Вот только поправлюсь немного и готовься!
-Бежал-бежал, не ври хотя бы самому себе, если меня отказываешься принять.
-Я никогда не бежал от тебя. Не говори глупости,- пытался оправдаться я, но мне вдруг стало бесконечно стыдно от того как я неоднократно врал ему. Разве не предательство?
-Это ты не говори глупостей. Ты бежал от меня, что было сил. Всю свою, нет нашу пока еще, жизнь. Все пытался избавиться от меня.
-Это не правда! – мысленно прокричал я.
-Хватит уже врать самому себе. Да, не скрою, я тебе был нужен, но ты вспоминал обо мне, только когда тебе становилось плохо, только чтобы помочь тебе. Ты использовал меня не более того. Ты взваливал на меня принятие выбора или принятие вины, которые сам не мог осилить. Как же ты мне надоел за все эти годы, если бы только знал.
-И за это ты меня предал с моей любимой женой? Так ведь нельзя!
-Эх, Андрей, Андрей! Сколько ж можно?! Ну, когда же ты посмотришь правде в глаза? Ведь никто никого не предавал. Кроме тебя самого. Понимаешь? Ты сам все эти годы предаешь самого себя и боишься посмотреть правде в глаза. Всю свою жизнь, с того момента, как у тебя стали появляться проблемы, ты только и делаешь, что убегаешь от них. Ты их не решаешь, ты все взваливаешь на меня. Пришло время, наконец, посмотреть правде в глаза – ты не способен выжить в этом мире. Тебе пора уходить.
-Конечно, ты способен. Ты превратился в чудовище и думаешь, что понял мир? Ты стал частью его, он тебя покорил. Помнишь, как ты мне рассказывал про порождение человечества – социум? Так вот, он тебя уничтожил. Он растоптал тебя.
-Это как понимать?- улыбнулся Энжи.
-Ты сломался. Ты потерял свою сущность. Социум подмял тебя, изменил и не к лучшему. Ты даже не заметил, как стал жить по его законам. Ты прогнулся. Приспособился. Ты словно паразит, вирус, который приспосабливается и больше ничего.
-Да что ты говоришь? Напротив. Все как раз наоборот. Ты прогнулся, ты сломался, ты не смог жить по этим законам. В чужой монастырь со своим уставом соваться негоже. Помнишь такую мудрость? А вот ты не понял правил игры. Да игры. Наша жизнь, есть лишь игра. Помнишь и это выражение? Ты ведь убеждал меня в этом постоянно. Хотя мне никогда не нравилось такое сравнение. Жизнь – путешествие, знания, опыт. Вот такой взгляд мне ближе. Но не будем отвлекаться. Тебе было проще убежать от проблем, взвалить их на меня, чтобы я их решал. Так что, извини. Я столько лет помогал тебе. Думал, надеялся, до последнего верил, что мы сможем идти дальше вместе, но теперь, извини. Я вижу и понимаю, что ты лишний. Так что пришла пора сказать - прощай.
-Что ты хочешь сказать, своим «прощай»? Ничего еще не кончено! Я еще поправлюсь и отомщу тебе.
-Да будет тебе. Твое время вышло. Ты уже сам себе отомстил сполна. Хоть напоследок признайся себе в том, что произошло.
-Я не понимаю, в чем я должен признаться? В чем?! Что ты все ходишь вокруг да около! Если ты думаешь, что сейчас добьешь меня морально, то уверяю тебя – кишка тонка! Думаешь, если физически крепче меня, то сможешь добить? Ну, давай, чего медлишь?! Прямо здесь, давай же! У тебя же нет ни чести, ни достоинства! Так давай же, пользуйся моментом, пока я беспомощен. Ты же так долго этого ждал! Ну, чего ты молчишь?! Растерялся?! Такая удача подвалила, что не верится?!
-Ох, Андрей, я даже и не знаю, с чего сейчас и начать,- Энжи помолчал некоторое время, что-то сосредоточенно вспоминая.- Ну, хотя бы возьмем с этого момента нашей жизни. Ты вот, к примеру, хоть помнишь, почему мы начали спортом заниматься?
-Не мы, а ты! Я не пошел с тобой! Ты прекрасно это знаешь! Не нужно врать!
-Ох, устал, я с тобой хороводы водить. Ну да ладно, еще пару минут. Вспомни, как ты в семнадцать лет приходил в гости к отцу.
-Ты откуда это знаешь?
-Ну, вспомни-вспомни.
-Ах, да, ты же мысли умеешь читать. Инопланетянин хренов!
-Хватит сопли развозить, давай вспоминай!- мысленно закричал, что было сил Энжи.
Толи от его крика, толи ему назло, но я вдруг действительно начал вспоминать. Понемногу, не сразу. Я стал переворачивать страницы памяти и заглядывать туда, куда ранее боялся посмотреть.
Вот мне семнадцать лет. Я поступил в институт. Пришел к отцу похвастаться этим событием.
-Что ты такой бледный и худой, сынок?- не скрывая насмешки, произнес отец, вместо того чтобы похвалить. Впрочем, я не сильно удивился, хотя и обидно было до чертиков. Я смутно догадывался, что так он выражает свои чувства, но было крайне неприятно.- Нельзя столько времени уделять одной учебе. Так и высохнуть совсем недолго. Пошел бы на секцию какую, а то так ни одна девчонка на тебя и не посмотрит.
-Мне это ни к чему,- обиженно ответил я.
-Да будет тебе,- рассмеялся отец,- в твоем возрасте пора бы уже интересоваться девчонками.
-Я не в том смысле. Я в смысле, что не переживаю о своей фигуре.
-Нет, Андрей, так нельзя, поверь мне. Ведь девочки любят подтянутых стройных, физически развитых парней. Это нормальный процесс. А так кто на тебя обратит внимание?
-Кому надо, тот и обратит. Не всем же парням быть здоровыми, кому-то надо быть и умным.
-Но ведь это можно прекрасно совмещать. Одно другому не мешает.
-Мне это не интересно,- огрызался я.
-А что тебе интересно? Одна только учеба?
-И учеба тоже,- промямлил я.
-А что еще? Семью ведь планируешь когда-нибудь завести?
-Само собой.
-Ну вот, а я о чем? А для начала нужно познакомиться с нормальной девочкой. А то так, как есть, то западет на тебя, разве что такая же, как и ты, сейчас,- отец рассмеялся над своим «смешным» высказыванием. Меня же всего покоробило и захотелось побыстрей закончить эту тему, вообще весь разговор и уйти.- Оно тебе надо?
-Все будет, так как будет.
-Ну, хорошо-хорошо. А вот представь себе, что ты таки начал встречаться с девушкой и вдруг на вас напали хулиганы. Ты сможешь ее защитить?
-Мы не будем создавать подобных ситуаций, и все будет в порядке.
-Но вот вдруг напали, пусть даже не на вас двоих, а ты сам задержался на учебе или на работе, скажем, и пришлось тебе идти темным переулком. Только не спорь сейчас, в жизни всякое бывает, мне самому доводилось несколько раз по молодости попадать в передряги. Хотя и я старательно избегал подобных ситуаций. А что? Да, приходилось с кулаками постоять за себя и если бы не моя физическая подготовка, кто знает, возможно, не было бы ни меня, ни тебя соответственно. Представил?
Лучше бы тебя тогда прибили к чертовой матери, и не было бы никаких мучений, импульсивно подумал я в тот момент и тут же испугался своей мысли. Отца я любил. Очень любил, несмотря ни на что. Любил ли он меня?
Я вспомнил. Черт возьми, вспомнил! Так хотел забыть тот проклятый день, но Энжи заставил меня это вспомнить.
-Так что, кто тебя надоумил идти в спортзал? Я или все-таки отец? Давай, вспоминай дальше. Не хочешь, я слышу твои мысли, не хочешь. Хорошо, я буду помогать тебе. И ведь ты пошел-таки. Пошел! Но только не смог себе признаться в том, что это отец тебя, таким образом, принудил к этому решению. Ты пошел, чтобы он не насмехался больше над тобой. Но как ты размышлял в тот момент, ты помнишь? Как мы с тобой долго говорили на эту тему – идти или не идти? Твоя спесь не могла позволить принять такой ход событий, что тебя как пацана унизили и склонили к действию. Нет, ты уже у нас гордый, а отец совсем не пример. И что, пошел Андрей? Нет, конечно! Он остался при своем мнении. Идти пришлось Энжи. Мало того, ты ведь даже не захотел разобраться в том, что, таким образом, отец желал тебе добра.
-Можно было по-другому сказать, не так грубо,- оправдывался я.- Я все же его сын.
-А можно было не через год прийти к нему и сказать, что ты поступил в институт. Чего же ты ждал столько времени? Может, он тоже обиделся, не думал?
-Он все-таки старше меня. Должен лучше соображать.
-Да что ты все время оправдываешь самого себя? Надоело! Тебе сказать, почему ты пришел к нему только через год?
Я молчал. Я не хотел вспоминать.
-Потому что тебе потребовались деньги для учебы. Понятно? Иначе, ты бы хрен к нему, когда пришел! И ты говоришь, что любил отца? Это не цинично? Это не подло?
-Меня мать заставила. У нас реально в тот момент не было денег. Ты ведь помнишь, какое время было тяжелое. Ее с работы уволили тогда. Жить было не на что, не то, что учиться! Так что не надо!
-Да я помню,- нервно сказал Энжи,- но я не об этом. Я о том, почему ты столько времени не приходил к нему? Может, он ждал тебя? Огорчался. Ему не обидно было твое потребительское отношение к нему?
-Я бы с большим удовольствием с ним вообще не общался никогда.
-Знаю-знаю. Ты так хотел стать не похожим на него, не повторить его судьбу, что делал все ему наперекор. Знаю. Вот, поэтому в итоге пришлось мне пойти заниматься спортом, а ты продолжал врать себе, что никуда не ходишь. Ты и понимал головой, что отец дело говорит, но и противился послушать его, что означало поддержать его мнение и признать его правым. Да Андрей, так оно и было. Вспоминай, не бойся.
У меня начинала кружиться голова. Огромный поток информации, вырывался наружу, поднимая глубинные пласты воспоминаний, так надежно укрытых все это время, на поверхность и сметая все мои прежние установки восприятия реальности. Я хотел закричать, чтобы Энжи остановился, но у меня не получалось сделать этого даже мысленно. Боль. Боль резала мое сознание заживо, грозясь погубить его безвозвратно. Энжи же не останавливался.
-А вспомни события через год. Что было потом? Ваши отношения с отцом, вроде стали налаживаться тогда. Вы стали чаще видеться. Вспоминаешь, как вы сидели у него на кухне?
Я стал вспоминать очередной разговор с отцом. В тот раз, он немного подвыпил, что крайне редко позволял себе, и стал философствовать о своей жизни. И о жизни вообще.
-Эх, сынок, какой же я дурак был, что не изменял твоей матери. Ведь симпатичный мужчина был, не дурен ни телом, ни умом. А все хранил верность твоей матери, а она пилила меня, как могла. И то не так, и это не так. А ведь я был хороший мужик, домашний, семьянин, работяга. На работе успехов добился. Сам – своей головой и руками. Мне ведь многие тогда завидовали, помнишь?
Конечно же, я помнил. Я часто вспоминал то счастливое время, когда семья наша была цела. Тогда я очень гордился своим отцом.
-А потом, знаешь, однажды случайно, как-то само собой оно незаметно получилось, раз и на тебе встретил другую женщину. И затянуло, по полной. Решил, что это та самая настоящая любовь, одна единственная, самая что ни есть настоящая, на всю жизнь, как в кино. Она ведь такая ласковая была, нежная, заботливая.
Голос отца сорвался. Он налил себе в рюмку водки и залпом выпил. Закусил немного. Помолчал, но вскоре продолжил.
-Извини, что я так говорю, сынок. Может, тебе неприятно слышать от меня подобное, но, я считаю, ты должен знать. Пусть мой опыт хоть как-то тебе поможет в будущем. Так вот, затянуло меня, и ушел я к ней. Ушел от вас. Оставил тебя, хотя и сожалел сильно, но не мог я тогда поступить по-другому. Один раз ведь живем. Один! Понимаешь? Боялся, что подобного счастья больше не случится в моей жизни. И что в итоге? Что?! Эх, дурак. Только жизнь себе испортил.
Он снова выпил немного и снова помолчал, предаваясь давним воспоминаниям. Я же не хотел вспоминать тот отрезок своей жизни, поэтому просто смотрел на отца, на его беспомощный вид, и ждал продолжения его напутствий. В глубине души я жалел его, но с таким же успехом, вторая моя половина твердила – «так тебе и надо, думать надо было головой, а не одним местом». В каком чувстве к нему я был по-настоящему собой? Я не мог ответить на этот вопрос.
-Ты ведь помнишь, какой я тогда счастливый был? Эх, да тебе этого не понять. Ты ведь тогда маленький еще совсем был. Разве тебе было тогда понять, что может испытывать влюбленный мужчина к любимой женщине? А ведь я буквально порхал на крыльях. Думал, вот оно счастье, вот! Но что в итоге? Счастье длилось недолго. И вскоре я понял, что только лишь и попал из одного капкана в другой! Из одного дерьма в другое. Эх, да что там, говорить! Все бабы одинаковые. Все! Запомни, сын! Не верь им. Никогда не верь их сладким речам! Их нужно только трахать и бросать на хрен! Трахать и бросать! И жили бы мы своей прежней обычной семьей, как многие живут, пусть без любви, но вместе. Запомни, сынок, все бабы стервы – у каждой свои заскоки, вот только с некоторыми можно бороться, или смириться, а с некоторыми никогда. Но лучше, вообще, не нужно верить ни одной женщине. Рано или поздно она предаст тебя. Вопрос лишь во времени.
-Ты жалеешь, что ушел от матери, от нас?
-Да что теперь уж говорить. Не нужно ни о чем жалеть. Нужно делать выводы и жить одним сегодняшним днем, как завещал нам Иисус.
Он грустно улыбнулся.
-А как же любовь?
-Да нет никакой любви, сынок. Все это лишь бабские уловки, чтобы привязать мужика к себе.
В то время, я уже знал, о чем не договаривает отец. От матери я слышал, как она горько насмехалась над ним, говоря, что его молодая жена «гуляет».
Я слышал в словах отца грусть, тоску, сожаление, но я знал, что отец никогда не признается в этом. Не в его это было натуре – признавать свои ошибки. Я замолчал, а между тем, его слова капали и западали в душу, в самое сердце, отравляя и очерняя его еще непорочность и наивность – бабы нужны для того, чтобы их трахать и не более того….
Я и это вспомнил.
-Ну и причем тут этот разговор? Причем тут я? Это ведь ты стал трахать всех подряд, не я!- продолжал защищаться я.
-Ну да,- снова грустно ухмыльнулся Энжи.- Конечно, я трахал. Я, бесспорно! У тебя ведь духу не хватило. Пришлось мне. Это ведь ты меня заставил!
-Я тебя заставил?! О чем ты говоришь?! Ты что спятил?!
-Ты, ты, и не спорь. Это ты хотел, чтобы твоя жизнь была не похожа на жизнь отца. Ты не хотел, чтобы вот так однажды потом на старости сидеть и пороть полный вагон хрени сожалений, как твой отец. Ты ведь впитывал его слова, как губка, одновременно и жалея его и проклиная. Ты думал, что его опыт поможет тебе – да только боялся, что-либо сделать. Ты и хотел быть похожим на него, потому глубоко в душе, продолжал любить его и отчаянно противился его советам, полагая, что они приведут тебя к тому же результату, как и у него. Тебя разрывало пополам. Ты никак не мог определиться, что правда, что нет. В итоге все дерьмо за тебя выгребал я. Ты ведь привык все сваливать на меня. Энжи сильный, он выдержит, он сможет. Ты же ведь у нас за любовь, за чистые отношения. Как Оленьку любить, так ты! Как всех ее знакомых подружек перетрахать, так для этого у нас Энжи есть. И вроде поступаешь, как советовал отец, а вроде и нет. Значит, тебе и жизнь другая, и все самое лучшее тебе, и чистая любовь. А мне за тобой всю жизнь дерьмо убирать? Нет. Не пойдет, хватит. Натерпелся! Я тоже теперь хочу пожить по-человечески. Я ведь тоже хотел любви! Но ты разве у меня спросил? Ты хоть когда-то у меня что-то спросил?! Нет, ты только советовал мне, как нужно поступать. Все учил меня. Принуждал. Я же ведь инопланетянин, верно? Что с меня взять? Хорошо же ты со мной придумал. Просто здорово! Только мне все это надоело! Понимаешь? Надоело! Я хочу жить! Нормально жить, так как считаю верным, а не так как ты считаешь, испорченный больной псих.
-С моей женой, моей жизнью?
-А ты как думал? Как может быть иначе? Я это заслужил! Кто спас твой бизнес? А?! Забыл?! А кто спас твой брак?! Ведь Олька хотела уходить от тебя, если бы не я! Если бы она не почувствовала рядом с собой настоящего мужчину, а не тряпку.
-Когда ты с ней?
-Тогда, когда ты меня позвал спасать бизнес. Поверь, если бы не я, ничего бы у тебя уже не было, так что извини. Так получилось – ты сам виноват во всем, ты сам все отдал. Я же, правда, хотел сохранить тебе жизнь, но ты как подлый и мелочный предатель встал на ноги и решил от меня исподтишка избавиться?! Нет, не пойдет. Я сразу понял твой план. Ты еще не успел об этом подумать, но я уже знал, чего ты захочешь. Ты подлая гнилая сволочь, хватит отравлять мне жизнь и Оле, моей Оле! В конце концов, если ты еще хоть как-то и в чем-то мужчина и любишь ее хоть немного – исчезни, ради ее же блага. Договорились?! Во имя всего, что между нами было, Андрей!
-Но ведь ты же всегда смеялся с нее, с нас, зачем тебе это? Ты ведь не любишь ее! Ты ведь всегда говорил, что любви нет в этом мире!
-Нет, это ты мне все время говорил, что любви нет, а я наоборот пытался доказать тебе обратное. Вспоминай!
Я вспоминал. Вспоминал, как я сходил с ума, не зная, что принять за истину. Вспоминал, как трещала моя голова от противоречивых мыслей, как же правильно строить свою жизнь. Как я беспощадно терзал свой разум пытаясь ответить себе на вопрос – есть ли любовь в этом мире. Возможны ли вообще нормальные достойные чистые отношения? Или все вокруг одни только лишь предатели и изменники, и что нельзя никому верить? Ни на кого нельзя положиться. Я отчаянно твердил, что ничего святого в этом мире нет, а Энжи наоборот поддерживал во мне веру в жизнь, в прекрасное.
-Ты любишь Олю?- выдавил с трудом я.
-Главное, что она меня безумно любит. И хочет быть только со мной. А я хочу, наконец, нормальных отношений, нормальной семьи,- Энжи вздохнул.
-Ты думаешь, понял людей, понял смысл отношений и все будет прекрасно? На чужом горе добра не построишь! Не так ли говорят?!
-Поэтому я и прошу тебя исчезнуть и никогда больше не появляться.
-Ну да, конечно, у вас же будет ребенок! А когда она все же узнает о твоих изменах?
-Не узнает, не переживай. Я не позволю ей больше страдать из-за тебя. Она будет самой счастливой на земле. У нас будет самая прекрасная семья в мире.
-Ты однажды уже уничтожил свою семью,- не выдержал я.- Ты ненормальный! Ты ведь псих! Ты сумасшедший! Ты не можешь поддерживать нормальных отношений! Ты и эту семью уничтожишь! Понимаешь?
-Я не для того столько лет занимался изучением психологии людей, чтобы сейчас разрушить самое прекрасное в моей жизни. Я же ведь тебе подсказывал, помнишь?! Я ведь с самого детства заботился о тебе, направлял в нужное русло. Сколько мы с тобой спорили на разные темы. Но ты не слушал меня! Ты никогда не слушал меня! Ты слушал отца, смотрел фильмы, читал книги, много книг. Я подсказывал тебе, что в них можно много почерпнуть полезного. Но ты видел в них не тот смысл, что нужно было. Что было заложено писателями в их творения. Они ведь учат нас не повторять роковых ошибок. Но ты видел в них только пороки, измены, предательства. Ты не видел и не хотел понимать, что и другие могут страдать. Не только ты. Напротив, ты все постоянно подстраивал на свой лад. Ты видел мир не таким, как он есть. А таким, каким ты хотел его видеть. Но ладно бы ты видел в нем только прекрасное, ты же высматривал только его гнусность и порочную извращенность. Ты страдал, жалел себя и в этой жалости загонял себя в угол, боясь посмотреть жизни в лицо, боясь принять ее такой, какой она есть. Со своими прелестями и недостатками. Помнишь, как я тебе говорил, этот мир нельзя понять вот так сразу. И сразу однозначно сказать, что хорошо, а что плохо. Раз ты попал в этот мир нужно принять его целиком, пройти испытания, отведенные на твою участь и только тогда из своего уже опыта, можно было делать какие-то выводы. А не подстраивать все под свою израненную страдающую изнеженную душу. Ведь нужно не забывать, что ты в этом мире не один, нужно думать и о других. Об их влиянии на твой мир, и твоего мира на их. Социум – все взаимосвязано, понимаешь? Нет отдельно взятого человека и его влияния, все связано. Даже если это будут только два человека, как начинающаяся семья – муж и жена. Уже происходит обмен, а не только ублажение твоего израненного эго! Мир не вращается вокруг одной твоей боли!
-Я не понимаю, зачем ты мне сейчас мозги пудришь всей этой хренью? Я тебе говорю лишь о том, что ты и эту семью уничтожишь!
-Извини, наверное, накипело. Нужно было тебе все это высказать напоследок. А если пойти дальше, то я скажу тебе, наконец, правду, я ничего не уничтожал,- вздохнул Энжи.- Ты заставил меня сделать это. Я лишь взял на себя твою вину, твою боль. Иначе ты бы умер. Помнишь, как ты задыхался в приступах удушья, от твоей так называемой астмы?
-Это ты задыхался,- заупирался вдруг я еще больше, противясь новым и самым страшным воспоминаниям, уже начинавшим безжалостно осаждать мой воспаленный, от разговора с Энжи, мозг.
-Это была не столько астма, сколько твое желание умереть,- словно не слыша меня, продолжал Энжи. – Я тогда взял твою боль на себя, я спас тебя.
-Нет! Это не правда! Это ты все! Это все ты!
-Если бы я тогда не появился, возможно, ты бы умер. Это ты разрушил свою семью. У тебя до сих пор не хватает сказать мужества правду.
-Это неправда! Это все неправда! Уходи от меня! Убирайся прочь! Я не хочу тебя больше слушать!
-Но это и не мудрено, десятилетнему мальчику решить такую задачу – что для него важнее? Вот ты меня и позвал тогда на помощь.
-Пошел вон! – заплакал я.- Убирайся, сука! Я тебя ненавижу!
-Теперь уж, хочешь или не хочешь, а пришло время принять всю правду до конца,- тихо сказал Энжи и поднялся с кровати.- Дальше уже сам, извини. Мне надоело столько лет носить твой груз. Слишком тяжело. Прощай! И прости, если что не так. Я старался. Очень старался. Честно!
-Пошел вон! Пошел вон! Пошел вон! А-а-а! Не хочу!- кричал я и вспоминал, как десятилетним ребенком зашел в зал, в котором ждал меня отец. Видно было, что он едва сдерживал свои эмоции. Он сказал, что у нас состоится серьезный и очень важный разговор. Мне казалось, что сейчас он расскажет мне что-то хорошее. Очень хорошее, так я рассудил по его взволнованному состоянию. Он усадил меня в соседнее кресло и начал.
-Сынок, мы ведь еще никогда до этого не говорили с тобой, как мужчина с мужчиной, только как отец с сыном. Пришло время поговорить на равных.
Это мне очень польстило, даже признаться, здорово подкупило. Начало было многообещающее, да и крайне возбужденный и радостный вид отца сулил что-то очень приятное. Неожиданно приятное. Надо же отец, которого я бескрайне уважал и любил, сейчас впервые будет говорить со мной как мужчина с мужчиной! Я быстро заразился приятным возбуждением и был весь внимания.
-Понимаешь, сынок, я встретил одного человека,- отец немного замялся.- Хорошего человека. Я бы даже сказал, прекрасного,- он прокашлялся, и немного помолчав, продолжил.- И мне очень хорошо с ним. Понимаешь?
Я не понимал. Я совершенно не понимал, о чем он говорит, зачем он это говорит, но продолжал еще глупо улыбаться, по инерции. Он увидел это по моим глазам.
-Ну ладно, не буду лукавить, и ходить вокруг да около,- он снова откашлялся, помолчал немного,- я встретил женщину. Быть может самую прекрасную женщину во всем мире. Мне с ней очень хорошо.
Он заискивающе посмотрел мне в глаза, надеясь увидеть в них поддержку и понимание. Но я продолжал недоумевать.
-А как же мама?- не понимал я.
-Понимаешь, сынок, тут такое дело. В общем, мы с мамой давно не понимаем друг друга, живем, словно чужие, ругаемся часто.
-Я никогда не видел, чтобы вы ругались.
-Ну да, это верно, ты не мог этого видеть. Мы ведь ругаемся так, чтобы не травмировать тебя, когда оставались одни. Мы не хотели, чтобы ты видел и знал. Все надеялись, что наладиться. Продолжали поддерживать образ порядочной семьи, но ничего не выходит. Мы действительно ругаемся. Причем относительно уже давно и очень сильно. Жизнь стала не выносима. Мне очень тяжело. Мне кажется, что я скоро сорвусь, не выдержу, и будет совсем плохо. Здоровье стало подводить в последнее время. Весь день на нервах, на ножах, сердце болит, и всякое такое, голова. Я еще не старый, понимаешь, а чувствую себя, как старик. Я так больше просто не могу. Я могу скоро умереть, просто-напросто.
Я долго сидел молча, все пытаясь переварить то, что услышал от отца. Такого поворота я совершенно не ожидал. Оказывается, они ругались с мамой, а я и не знал. Улыбка моя виновато стекла с лица, глаза начинали досадно напухать от нахлынувших эмоций. Где-то глубоко я понимал, к чему ведет отец, о чем он пытается сказать мне, но все мое сознание яростно противилось одной только мысли, чтобы начинать обрабатывать эту информацию. Оно уперто отказывалось ее принимать. Отец тоже долго молчал. Ждал.
-Что же делать?- наконец, спросил я.
-Вот я и решил с тобой посоветоваться, сына. Что мне теперь делать? Продолжать так дальше жить и гробить себя, или уйти к той женщине и почувствовать себя счастливым и здоровым?
Зачем он мне это говорил? Зачем?! Мир начинал безжалостно раскалываться пополам.
-Я не знаю. Почему ты мне все это говоришь?
-Понимаешь, вот поэтому я и сказал, что хочу поговорить с тобой именно, как мужчина с мужчиной. Что ты мне посоветуешь в этой ситуации? Вот по-мужски, честно!
Сознание мое терзалось, рвалось на части. Я хотел уйти и не слушать этих жестоких слов. Но с другой стороны, когда еще отец со мной вот так поговорил бы, по-мужски. О своих проблемах, своих переживаниях, чувствах. Ведь получалось, он доверился мне, словно я его настоящий друг. Не просто сын. Маленький сын. А мужчина.
-Ты хочешь уйти?- наконец, решился я задать трудный вопрос.
-Тут понимаешь, какое дело, сынок. Я не могу уйти так просто. Мне невероятно больно оставить тебя. Я долго думал. Очень долго, поверь. В общем, тут несколько вариантов, точнее, всего три. Или ты уйдешь со мной, или я уйду сам, или останусь, и …
Он замолчал. Но я прекрасно понял, что он не досказал.
-Я не смогу оставить маму, хотя и люблю тебя очень, и хотел бы быть с тобой вместе. Но я ее тоже очень люблю,- выпалил я неожиданно для самого себя очень быстро.
-Я знал, что ты так ответишь, сынок. Догадывался,- тяжело вздохнув, но тоже быстро ответил отец, словно он и действительно знал наперед мой ответ.- Ты молодец. Ты настоящий мужчина. Ты все правильно говоришь. Но что делать мне?
-Тебе, наверное, лучше уйти, чтобы… не умереть?
-Наверное, ты прав, сынок. Да, конечно же, прав. Но я все же не могу так просто уйти. Ты будешь держать на меня злость. Затаишь обиду. Мне будет больно сознавать, с каким сердцем ты будешь думать обо мне.
-Не буду,- сцепив зубы, выдавил я, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. Сознание все же давало слабину и начинало понемногу воспринимать происходящее.
-Тогда скажи мне, что ты меня отпускаешь безо всяких обид на меня. Вот давай так, по-мужски, по-честному, отпустишь - уйду, нет - останусь.
Я не знал, что мне делать. Все, что я хотел в тот момент, это просто взять и умереть на месте. Исчезнуть, раствориться, бесследно, навсегда, но никогда не отвечать на этот страшный вопрос. Отец взялся за сердце и глубоко вздохнул.
-Тебе плохо?- спросил я.
-Немного сынок. Ничего. Сейчас пройдет,- тяжело сказал отец.
Это меня и сломило. Мне стало очень жаль отца, ведь он действительно мог умереть. А ведь я его очень любил. Я не мог позволить ему умереть. Лучше уж мне было умереть. Я закрыл глаза и начал просить ангела-хранителя, чтобы он помог мне в этом выборе, от которого я начинал сходить с ума. Одна моя половина кричала - не уходи. Другая - не умирай. Что лучше? Что выбрать? думал я. Я не помню сколько я просидел молча, взвешивая все за и против. Лучше пусть он будет счастливым, вдруг какой-то голос подсказал мне. Это был он, Энжи. Мой ангел. Он помог мне сделать выбор.
-Я тебя отпускаю,- сквозь пробивавшиеся слезы, наконец, сказал, я.
Отец, словно и не болело у него до этого сердце, живо подскочил и начал радостно жать мне руку. Он хвалил меня и улыбался во весь рот, светясь от нескрываемого счастья. А я едва сдерживался, чтобы не разреветься, как настоящая девчонка. Я ведь мужчина. Я хотел умереть и не видеть этого. Отец, навеселе насвистывая какую-то мелодию, быстро достал, вероятно, заранее приготовленную, небольшую сумку с вещами.
-Ты настоящий молодец, сынок! Это настоящее мужское решение. Я горжусь тобой,- сказал он мне на прощение и очень скоро исчез, словно его и не было. И не было и этого разговора, и вообще ничего не было, но остался Энжи.
Потом пришла мама и долго плакала. Она ничего мне не говорила, но я чувствовал, что ей очень плохо. Очень. Я заперся в комнату и сидел в кресле, поджав ноги, и тихо плакал. Я хотел умереть, но Энжи говорил, не нужно. Он успокаивал меня, забирал мою боль и умолял, чтобы я держался. Ведь я остался единственным мужчиной в доме. Мне нужно было держаться. С друзьями я скоро перестал общаться, мне было стыдно, что отец ушел от нас. Бросил нас, как говорили за спиной, словно мы стали ненужной для него вещью. Вот тогда я и стал замкнутым. Замкнутым от всего мира. Потом у меня развилась мнимая астма, так сильно я хотел умереть. В моей жизни остался только Энжи. Если бы он тогда не появился, я бы, наверное, действительно умер.
Послесловие
Наконец, я все вспомнил. Вернее, набрался смелости заглянуть в тот отрезок жизни, от которого столько лет бежал. Очевидно, что сейчас можно было бы все правильно расставить на свои места, кто как поступил, но мне этого уже не хотелось. Невероятная усталость вдруг обрушилась на меня. Я понял, что это Энжи, наконец, сбросил весь свой груз обратно мне, чтобы дальше пойти по жизни легко и свободно. Так как он научился и хотел все время идти. Как же ему было тяжело! Я же ему все время мешал, не давал этого сделать. Я тянул его, отравлял ему жизнь, раскачивал лодку жизни из стороны в сторону с такой невероятной силой, что хотел утопить нас обоих. Но он выдержал. Я выдержал. Я, только другой. Я вспоминал и не понимал, сколько же во мне было сил и энергии, рожденной в тот страшный день. Сколько я успевал – и на двух факультетах учиться, и качаться, и с Олей встречаться и строить новую жизнь, и стыдно признаться пускаться в пошлые загулы. Сумасшедшая энергия била из меня ключом, пытаясь найти нужное ей применение. Или для того, чтобы заглушить невыносимую боль. Да, я был сумасшедший, однозначно. Пришла пора это признать. Я специально загонял свой организм, в надежде, что он не выдержит нагрузки, сломается, но он выстоял. Благодаря Энжи. Да, вместе мы были – сила. Огромная сила. Он был бесконечно прав. Мой ангел-хранитель. Но я не хотел этого признать. Его не хотел принимать. Бежал от себя. Бежал от своей второй половины, родившейся в тот страшный день. Половины, которая нашла в себе невероятное мужество, принять такое неимоверно тяжелое решение для маленького мальчика. Я не хотел верить, что я своими руками разрушил свою семью. Что я причинил невероятную боль своей матери, и отец, в конце концов, кончил плохо. Жена изменяла ему, и вскоре его сердце не выдержало. Наверное, он жалел, что так получилось. Но я вспоминаю, какой он был счастливый, когда я отпустил его. И как он сразу же позабыл обо мне, о моем поступке. После этого он никогда не говорил со мной, как мужчина с мужчиной. Более того, мне казалось, что он вообще не желал поддерживать отношения со мной. Разве, что из уважения не прогонял меня, когда я приходил к нему в гости. А может, я ошибаюсь? Может, Энжи был и в этом прав, я сам отгородился от него и не позволял приближаться ко мне, как к сыну. Не знаю. Но знаю, что я страдал. Бесконечно страдал. Всю свою последующую жизнь, я только и делал, что искал ответ на мучивший меня вопрос – правильно ли я поступил? И почему люди могут так просто предать. Искал везде, где только можно было. Сначала в книгах, в фильмах, затем поступил втайне от матери на второй факультет психологии, пытаясь и здесь найти ответ. Искал его в различных, порой сомнительных и порочных связях. Искал и никак не мог его найти. Каждую секунду проживаемого мгновения, мое сознание разрывалось на мельчайшие кусочки, точь-в-точь, как в тот момент, когда отец задал мне тот вопрос. И каждое мгновение я проживал мучительно больно, разрываясь пополам внутри себя. Одна половина продолжала кричать – не отпускай. Другая – пусть ему будет хорошо. И только Энжи спасал меня, забирая мою боль. Нет, то есть теперь да, я бесцеремонно бессовестно взваливал на его плечи все, с чем не мог мириться, что не давало мне покоя. Наконец, мой внутренний диалог был закончен. Я ставил точку, хотя на вопрос так и не ответил. Теперь это было бессмысленно.
Я тяжело вздохнул и вдруг легко оторвался от кровати. Сначала я не понял, но быстро осознал, что у меня больше нет тела. Я стал призраком. Призраком, как когда то был Энжи. И вовсе не инопланетянином. Я просто был больше не нужен в этом мире. Мое новое я, шло сейчас в обнимку с Олей. С моей любимой Олей. Бедная моя Оля, сколько же ей пришлось выстрадать из-за меня, вынести на своих хрупких плечах обид и непонимания, только сейчас я смог осознать это. Как она только мирилась со мной в том состоянии? Конечно же, она не изменяла мне. Теперь я это понимал. Она молодец. Она понятливая. Она верная. Она настоящая женщина. Даже сейчас она вселяла мне необыкновенную радость и удовлетворение. Я летел над ними, и мне впервые, было хорошо. Жаль, что это ощущение пришло после жизни. Но главное, что я, наконец, осознал свою сущность. Наконец, я мог спокойно отпустить прошлое, так мучившее меня все эти годы. Когда я осмелился встретиться со своим Минотавром, посмотреть ему в глаза, мне, наконец, стало легко и совсем не страшно. К тому же я оставлял Олю в надежных руках. Я знал, что Энжи позаботится о ней, как следует. Он никогда не посмеет сделать ей больно. Никогда! Он знает, что такое боль. Он достаточно вынес ее. Правда, я сейчас чувствовал его некоторые сомнения, его переживания по этому поводу. Что ж, видимо, наступило мое время сделать и для него что-то хорошее. Пусть это будет и последнее, что я мог для него, вернее, для них сейчас сделать. Я вспоминал, как Энжи клал мне руки на голову и забирал мою боль. Если у него это тогда получалось, почему у меня не должно было сейчас выйти. Я аккуратно положил свои воздушные ладони на его голову.
-Теперь у нас все будет хорошо?- спросила его Оля.
Энжи колебался с ответом. Я напрягся. И вот все его сомнения, все его переживания о прошлом, в одно мгновение, я втянул в себя, словно пылесос. Не знаю, как у меня это получилось, но я увидел, как Энжи тяжело выдохнул, а затем легко и глубоко вдохнул и сказал:
-Конечно, милая. У нас теперь все будет хорошо. Непременно. Я обещаю, родная моя.
И я знал, чувствовал, верил, что он говорит чистую правду. Мне и самому стало значительно легче.
-А как мне тебя теперь называть?- взволнованно спросила Оля.
Энжи долго думал. Оля покорно ждала. Я тоже ждал. С огромным интересом и волнением.
-А как захочешь, так и называй,- наконец сказал он.- Как тебе понравится, милая.
Он все-таки не предал меня. Даже после всего, что между нами произошло, он оставался верен мне. Значит, он действительно говорил правду, что надеялся, что мы все же будем вместе. Мне было приятно. Но тогда я, к сожалению, этого не понял. А может, так оно и лучше? Ведь все, что ни происходит, все происходит так, как нужно. Все к лучшему. Непременно.
-Можно я буду называть тебя Энжи.
Конечно можно, ответил я, но меня, конечно же, никто не слышал. Таким образом, я просто благословлял их. Скажем так. Лишь бы у вас все было хорошо. Вы заслужили это. Вы молодцы.
-Хорошо, малыш. Как скажешь. Энжи, значит, Энжи,- улыбнулся я. Другой.
-Энжи, мой милый Энжи,- говорила Оля, нежно держа его за руку.- Ангел мой родимый.
И я словно ощущал это прикосновение. Но впрочем, мне нужно было уходить. Я чувствовал. Иначе, меня непременно потянуло бы вернуться. А мешать им я больше не хотел.
Что меня ждало впереди? Не знаю. Мне было все равно. Понемногу я отпускал свое прошлое, свою прежнюю сущность, которая бесследно растворялась в воздухе навсегда. Незримо, рядом с двумя самыми дорогими мне людьми. Что еще нужно для счастья?
К О Н Е Ц
21.03.13 – 13.06.13г.г.