3
Окончил школу я само собой отлично. Энжи тоже многому научился под моим началом, поэтому в институт мы решили поступать одновременно. Пришла пора и Энжи выходить в большой мир – не всю ж жизнь прятаться ему в моей комнате, или бродить по городу невидимым рядом со мной. Тут и наша внешняя схожесть пришлась в самую пору. Энжи с легкостью поступил по моим документам, но на другой факультет. Признаться, я даже завидовал ему – он выбирал направление специальности сам, а мне пришлось подчиниться настояниям матери. Но, как случилось, так случилось, и этому плюсу в жизни Энжи вряд ли можно было в полной мере завидовать. В итоге, я поступил на экономический, а Энжи на факультет психологии. И это было неудивительно – ему еще столько хотелось понять в устройстве нашего общества, отношений и поведения человека.
Поначалу однокурсники удивлялись, наблюдая меня и Энжи на разных факультетах – они ведь полагали, что везде был только я, но вскоре мы объяснили, что мы разные люди, разве что очень похожи внешне и зовут нас на удивление одинаково. Первое время Энжи все же стыдился в обществе своего имени, поэтому я был не против, что он назвался Андреем. Но вскоре он все же освоился и в узких кругах, просил называть его Энжи. Я знал, что он не мог обидеть меня, ведь это я дал ему имя, но и с реалиями общества приходилось все же понемногу мириться. Но все было до поры до времени. Мои школьные старания, ежедневные просиживания за уроками и в библиотеке, дали таки о себе знать – зрение упало, и скоро я надел очки и одновременно за спиной почетное звание «очкарика». У Энжи с этим все было в порядке, поэтому вскоре нас было очень даже запросто отличить. Если в очках, значит – я, если без – Энжи.
Видеться, к сожалению, мы стали реже. Учеба занимала практически все время. Каждый из нас пришел в институт не для того, чтобы закосить армию или по настояниям родителей, но именно для знаний и приобретения крепкой специальности, чтобы затем уверенно и решительно войти в новый виток жизни, взрослой жизни. Но вот по вечерам и ночам мы бродили темными улицами города, и с удовольствием продолжали наши беседы.
-Человеку крайне важно общение с подобными себе,- делился со мной Энжи своими новыми размышлениями.- Только в социуме он становится настоящим человеком, только через общение с другими он рождается и раскрывается как личность, познает свои возможности, добивается чего-то, доказывает что-то. Поначалу, в детстве, это маленький, но чрезвычайно важный социум – семья, затем добавляется школа. Но вот именно семья, родители первоначально и закладывают основы сознания человека, модель поведения. Основные реакции и понятия человеческих взаимоотношений – любовь, забота, дружба, поддержка, честность, долг, исполнительность. Уже на этой стадии можно искалечить сознание ребенка неправильной формулировкой или неправильным примером родителей, а можно и вовсе погубить и выпустить в мир неуравновешенного маньяка или закомплексованную и в край забитую личность. Но вот дальше, еще интересней. Общечеловеческий социум. Что было бы с человечеством, если бы не разностороннее и плотное взаимоотношение многочисленных индивидуумов, постоянное общение, постоянная притирка человеческих характеров, сравнение поступков, успехов и провалов с результатами других индивидуумов. В конце концов, элементарно, как бы человек мог понимать, что хорошо, а что плохо, не будь у него примеров для сравнения. И все это, что варится в общем котле, самое интересное, опять-таки попадает в маленький социум – в семью. Ведь именно из этого общего котла и появляются родители. Замкнутый круг. Нет начала, нет конца.
Я внимательно и с удовольствием слушал Энжи, правда, не совсем понимая, к чему он меня ведет.
-Но самое поразительное,- продолжал увлекшийся Энжи,- когда понимаешь, что весь этот большой социум, состоящий, в том числе из множества маленьких, и созданный самими же людьми в определенный момент начинает довлеть и управлять ими, изменять их – их детище становится самостоятельным. Люди начинают вариться в собственном социуме. А ведь это и есть тот самый монстр, детище, пожирающее своего создателя. Кто-то не выдерживает и сбегает, кто-то погибает, но кто-то более сильный и умный, начинает управлять социальным сознанием. Через книги, через радио, через телевидение и кино. Деньги, связи, власть. Так появляются рычаги управления людьми. Меняются идеалы, меняются люди, нет, меняются не совсем верно, подмениваются. Не сразу, постепенно.
Энжи перевел дух и быстро продолжил.
-Поэтому чрезвычайно важно всегда понимать и отдавать себе отчет в том, что с тобой происходит и никогда не забывать, что настоящая истина неизменна. Истина постоянна. Почему сознание отдельно взятой личности начинает растворяться в общем котле социума? Почему создание начинает пожирать своих создателей, ведь оно должно служить ему? Слабость! Внутренняя хилость и беспомощность. Неспособность противиться всеобщему мнению, даже зная, что оно порочно. Нет власти над собой. А все от того, что у них нет веры, нет сил заглянуть в лицо подлинной истине и если допустил ошибку, признаться в том себе и окружающим, и исправить ее. От того, что человеку гораздо проще найти объяснение своим поступкам в чьем-то новом кем-то или им же самим придуманном извращенном маразме. Понимаешь? Человечество хиреет, вырождается. И однажды оно окончательно дегенерирует, взорвется и если не переродится, то погибнет в собственной мерзости, пошлости и порочности. В этом болоте человеческих слабостей. Вера. Люди потеряли веру!
-Ты прям как священник речь толкнул,- не найдя, что другого сказать, пошутил я.
-Не нужно так говорить,- обиделся Энжи.- Веру в Бога люди тоже извратили на свой поганый лад и поставили на конвейер службы своим слабостям. Поэтому сравнивать меня со священником не нужно.
-Извини, пожалуйста. Если серьезно то, что я еще могу тебе сказать. Добавить мне нечего, я ведь больше по экономической части. Но с полной уверенностью могу отметить, что ты начинаешь понимать людей,- улыбнулся я.- Начинаешь понимать устройство нашего мира. Правда, все это пока только теория, но все же похвально.
Я невольно осекся. Во мне проснулся прежний учитель, а подобного тона я давно старался избегать, да и неоднократно замечал в последнее время, что и Энжи это слегка коробит. Словно, он до сих пор, какой-то неполноценный. А между тем Энжи менялся. Незаметно, но менялся. Он становился более жестким, самоуверенным.
-Извини, но тебе действительно нравится твоя специальность? Ковыряться в этих психоанализах и всякое такое?- быстро ретировался я.
-Мне приходится это делать, но мне это совершенно не нравится, уверяю тебя, Андрей,- говорил Энжи.- Я действительно хочу понять устройство человеческой психики, но общаться с людьми я все же не хочу.
-Ты противоречишь самому себе. Зачем тебе понимать людей, их мир, если тебе не интересно общение с ними?
-Я лишь хочу ответить себе на некоторые вопросы, и когда я на них отвечу, поверь, я оставлю эту науку, эти исследования, этот гнилой мир.
Я догадался, что хочет понять Энжи, но вида не подал. Зачем теребить старые раны, которые по-прежнему не дают покоя.
-И не будешь ни с кем общаться?- решил перевести я на шутку серьезный тон.
-Нет,- решительно и жестко ответил он.- Никогда!
Я промолчал.
-О тебе, конечно, речи не шло,- поспешил успокоить он меня.- Ты мой единственный друг. Я ведь для тебя тоже?
Здесь, я должен извиниться перед читателем, и разорвав диалог, продолжить его с новой главы. Поскольку, именно в этот момент, вероятно и начался внутренний конфликт наших неразлучных друзей и верных товарищей.