«А у фройляйн, как назло, нет шляпки,
да и зонтик давно изношен.»
Любаня шла по вечернему городу и с истинно женским любопытством рассматривала сверкающие праздничным убранством витрины.
Денег не было. Но в сумочке лежали первые, полученные накануне, талоны на зимнюю одежду. Их выдали обитателям Промежуточной к Рождеству. В талонах всё расписано: куртка или пальто, брюки или юбка, пуловер, обувь…
Отовариться можно было в городском универмаге ширпотреба. Как раз туда Любаня и направлялась, размышляя о том, что одежда – это фасад человека. Как ни крути. Только зависит он порой не от нас, а от обстоятельств, и потому не совпадает с нашим внутренним «я».
Любаня была бедна, но не хотела носить, что попало. Она была слишком молода для того, чтобы наслаждаться жизнью, независимо от внешнего вида. Кроме простых радостей бытия, очень хотелось роскоши и блеска. Сегодня сказали бы: гламура. Но тогда это слово еще не было на слуху.
Проходя мимо витрины одного из частных магазинчиков и разглядывая манекены в длинных вечерних платьях, Любаня невольно сбавила шаг...
Платья были из другого, недосягаемого мира – благополучного и прекрасного. На одном из манекенов красовался обворожительный наряд из тафты и тюля глубокого фиолетового цвета. Любаня остолбенела: вот оно – платье ее мечты! Когда-то в детстве она увидела почти такое же на героине одного из буржуйских фильмов, и даже пыталась сшить себе нечто подобное, выпросив у мамы кусок тюля. Она вспомнила, как всю ночь сидела за швейной машинкой – строчила, распарывала, строчила, и вновь распарывала… Затем окунула наряд в тазик с чернилами. Получилось неравномерно. Пятнами. Маме было жалко испорченной занавески. Любаня плакала от обиды.
Теперь она смотрела на свою несбывшуюся мечту, которая была совсем близко – на расстоянии вытянутой руки. И так захотелось прикоснуться к мечте – примерить чудесное платье и почувствовать себя на мгновение сказочной красавицей, что Любаня набралась смелости и зашла в магазин.
Звякнул дверной колокольчик. У прилавка возник импозантный мужчина в шелковом кашне. Этакий европейский щеголь.
- Могу я помочь с выбором, фройляйн? – спросил он.
Любаня растерялась...
- У нас новая коллекция, – улыбнулся щеголь. – Из Италии. Примерьте, фройляйн, мне кажется, вам будет очень к лицу вот это, - фиолетовое…
«Невероятно! Он прочитал мои мысли...» – подумала Любаня и уверенно шагнула в кабинку.
Платье сидело великолепно! Продавец восхищался вполне искренне, просил покрутиться то так, то этак, предложил примерить еще одно – черное с люрексом, нахваливал товар и явно не был намерен отпускать фройляйн без покупки.
В сумочке лежали талоны на зимнюю одежду. Вечернего платья в списке не было. Впрочем, в универмаге ими и не торговали.
И она рискнула.
- Извините, у меня нет с собой наличных. Не согласитесь ли взять к оплате вот это? – на одном дыхании выпалила Любаня и протянула продавцу талоны.
Назначенной суммы как раз хватало на фиолетовое платье.
Продавец взял талоны, задумчиво покачал головой и крутанул диск телефона...
***
Любаня вернулась домой абсолютно счастливая. С мечтой в огромном ярком пакете.
Мы ахнули:
- Ну, ты даешь! Где раздобыла???
А наутро, захватив талоны, помчались с девчонками в тот чудесный магазинчик.
Продавец, увидев нас, обалдел. Думаю, от счастья. Предновогодний гешефт оказался на редкость удачным.
Мы крутились перед зеркалами, примеряя то одно платье, то – другое, советовались друг с другом.
В молодости переход от грусти к радости мгновенный – достаточно стать обладательницей красивой вещицы.
И то, что бал будет не во дворце, и что вечерние платья не вяжутся с обстановкой нашей общаги, не играло никакой роли!
Нам подфартило стать Золушками.
На одну ночь.
***
Наступило 31 декабря.
Мы накрутили волосы на бигуди, сделали друг другу прически, нарядились, накрыли в складчину праздничный стол и проводили Старый Год.
Ближе к полуночи поехали на городскую площадь.
Компания выглядела довольно нелепо: не принято тут расхаживать по улицам в "вечернем", тем более, ездить в таком виде общественным транспортом.
Надетые поверх бальных платьев, изрядно потертые полушубки из каракуля и кролика под "котика" были явно не из той оперы. Поскольку талоны ушли на платья, верхнюю одежду купить было не на что и пришлось прибарахлиться в «Красном Кресте» нафталиновыми манто.
Кавалеры оказались кто в чем: кто в китайском "Адидасе", кто – в косухе или, доставшемся по случаю, малиновом пиджаке.
За нами следовала шумная стайка детей в самодельных костюмах снежинок и мушкетеров. Если учитывать европейские традиции, в которых мы еще не разобрались, то детей в карнавальные костюмы нарядили совсем не ко времени. Но у нас свои традиции, какое нам дело до чужих.
Часы на городской ратуше пробили двенадцать. Ночное небо озарилось разноцветными огнями фейерверков. Наступил 1992 год. Мы – молодые, счастливые – пили ворованное шампанское и загадывали заветное желание.
Одно на всех.
Время других желаний еще не наступило.
1992 год