Начало http://www.proza.ru/cgi-bin/login/page.pl
***
Надежда была робкой и скромной девушкой. На танцах в клубе ее видели редко, от внимания ребят впадала в ступор, густо краснела и теряла дар речи. По этой причине некоторые считали ее просто дурочкой. Внешность у Нади, кроме огромных зеленых глаз, была заурядной, а поэтому неудивительно, что до двадцати лет она ни с кем не встречалась. Да и родители у нее были строгими не в меру: могли за любую провинность прилюдно отругать, а дома, случалось, и побивали для профилактики. Поэтому в селе все очень удивились, что Надюха выходит замуж за Петра, рослого и видного парня.
Благополучно отслужив три года в морфлоте, он в октябре вернулся в родное село и сразу решил завести семью. В армии быстро понял, что красавица–разудалица ему ни к чему: сторожем у нее быть не мечталось. А вот такую, чтобы любила, да холила и в рот заглядывала, хотел безмерно. «Мне, – говорил, – жена нужна, а не любовница. Чтобы дом в порядке содержала, за хозяйством ходила, готовить умела, детей нарожала для продолжения нашего рода. А красивые – они ведь все избалованные. Привыкли, что все у них в ногах валяются. Только о себе и думают. А мне хочется, чтоб обо мне больше думали!» Вот Петр, порасспросив родителей, друзей да соседей, и решил, что именно Надежда может стать для него тем тылом, о котором он мечтал. Про любовь только в книжках пишут, а в жизни одна страсть и есть. По этой причине, проводив Надю пару раз из клуба домой, он в скором времени сделал ей предложение, ну и она, хотя и оторопев сначала, все же дала свое согласие. Родители с обеих сторон только радовались решению молодых, и на ноябрьские праздники сыграли свадьбу.
Все незамужние девчата от зависти бросали в сторону Нади косые взгляды, да за спиной перешёптывались, строя догадки по поводу такой поспешности. Но со временем все сплетни да пересуды сами собой отпали, как шелуха с зерен. Свекровь на невестку не нарадовалась: помощница в доме появилась, да еще какая - ни о чем дважды просить не надо. И в семье все было ладно да дружно.
Как-то, незадолго до Нового года, когда Надежда была дома одна, пришла к ней мать, принесла что-то завернутое в малиновый полушалок и протянула его дочке.
– Прости нас с отцом, Надюха. Не держи сердца на нас, ежели когда чем тебя обидели. Вот собрались мы в Сибирь. Слыхала, может? Там пророк Божий объявился. Мессия. Вот это тебе бабушкина иконка Божьей Матери. Нам теперь она не нужна будет, там Сам Господь всегда будет с нами рядом.
Надя, закрыв руками лицо, заплакала, но на шею к матери не бросилась. И мать осталась стоять, словно изваяние, не пытаясь утешить или хотя бы приобнять дочь. Немного успокоившись, утирая заплаканное лицо, Надежда спросила:
– А как же хозяйство? Что с ним делать будете? А хата?
– Скотину продадим, да и на хату уже покупатель нашелся. Мы, чай, не на прогулку едем в райцентр. Нам деньги, ой, как нужны будут!
– А я? Как же я?
– А ты вроде бы как под присмотром. Не одна остаешься. Муж у тебя есть, да и дети скоро пойдут, – спокойно ответила мать, отметившая про себя перемены в лице дочери.
Перекрестив Надежду, она все же прижала ее к себе, поцеловала в лоб, потом уже на пороге всплакнула и, не дожидаясь прихода сватов, поспешно ушла из дома.
Собрались родители Надежды быстро, продали свое подворье и поехали куда-то в неизвестную даль вслед за каким-то «пророком». И исчезли, не оставив никому нового адреса, не подавая более ни единой весточки. Загрустила Надежда, запечалилась. И хотя муж был ласков, да и свекровь со свекром не обижали, показалось ей, что осталась она сиротой обездоленной.
Но беда, как известно, одна в дом не приходит. В середине весны, когда Надежда находилась уже на шестом месяце беременности, лягнула ее в живот лошадь, на которой привозили корм в коровник. Свидетелем был скотник, который, находясь в постоянном подпитии, ничего толком рассказать не сумел. Надю на председательском УАЗике сразу отвезли в район, но ребеночка спасти не удалось.
Петр, отличавшийся среди всех механизаторов и слесарей трезвостью и не употреблявший спиртного чаще трех раз в году, тогда сорвался и пил горькую целых две недели. Но как-то справился с запоем сам, и потекла у них в семье жизнь по-прежнему. А через полтора года после этого случая родилась у них доченька, да такая ладненькая, пухленькая, кругленькая, что имечко к ней само и приклеилось: Ольга, Оленька, Ольгуша. Значимым было это событие, и теперь Петр запил снова, да только от радости. Как и в первом случае, пил ровно две недели. Потом что-то включилось у него в голове, и он сам справился с этой бедой.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/06/13/958