Последнее время Костромин работал на износ – приходилось держать круговую оборону – нелепые бизнес-планы, отчёты, проверки, проверки и наказания.
Заказы – кость собакам на драку – кто покрупнее, нахальнее и злее тот и в выигрыше. Но люди должны иметь работу, иметь заработок и Костромин – руководитель коллектива забыл про праздники, выходные – забыл про отдых. Хотел сделать как лучше, хотелось всем помочь, - ведь у каждого сотрудника масса проблем и почти каждый с ними обращается к нему – к Костромину, - а он человеколюб – чужие заботы – его заботы; он всем искренне сочувствовал и верил и ему люди платили тем же, - так по крайней мере ему казалось.
После смерти жены он пять лет прожил бобылём и, наверное, жил бы до сих пор если бы одна из сотрудниц не увлекла его в новые отношения. Замуж она выходить отказалась, объясняя это тем, что все подумают о том, что она выходит не за него, а за его имущество – двадцать лет разница в возрасте это ведь разница. Жить вместе в его доме она тоже не хотела – на каких началах и правах!
Он не понимал, удивлялся, стараясь объяснить, что у близких людей всё становится общим, но она чего-то опасалась и тогда он оформил дарственную на свой, в трёх уровнях, особняк на её имя.
Она не возражала и согласилась на гражданский брак.
Колесница времени бежала без остановок – зима лето – зима лето – год за годом – один, два и три, - гонка, гонка, гонка.
Плохо ему стало неожиданно – на работе, прямо во время совещания.
Делали операцию – выписывали, - снова делали операцию, - снова выписывали: менялись больницы, менялись сроки, менялись ставки.
Надежды на выздоровление таяли, работа отодвигалась всё дальше и дальше. Когда к нему приходили заместители с какими-нибудь бумагами, то он доверяя им, не вникая ставил свою подпись. Иногда это было в присутствии нотариуса, иногда без – дело не должно было страдать.
Лечение заходило в тупик, он это видел – врачи от него устали и после очередной выписки он решил положиться на Бога – будь что будет, но только без операций.
Он решил полностью надеяться на себя и на любимого и любящего человека Ингу- свою молодую жену. Он стал сам себе делать перевязки лёжа на боку, не видя раны, проливая лекарства, неточно накладывая лейкопластырь, - заново снимал его, часто досадуя на себя и раздражаясь. Жена ему не помогала, как он раньше надеялся, она прямо заявила ему что его лечением она заниматься не будет. Вначале его это немного удивило, но затем он мысленно её оправдывал тем что она его полюбила другого – крепкого и здорового мужчину, а не этого изуродованного травмами больного и слабого человека. Видимо Бог услышал его и он медленно стал поправляться.
На работе стали как-то обходиться без него – ему уже не звонили и к нему уже не приезжали, а вскоре собрание акционеров на его место избрало нового директора – им стала бывший главный бухгалтер Ядвига Львовна.
Не теряя времени даром Ядвига Львовна всё имущество предприятия за бесценок продала своему мужу и превратила акции в простую бумагу – Костромин потерял всё, что много лет собирал по крошке. Его это огорчило очень – он не хотел верить, что она, кого он принимал на работу, повышал по должности, доверял как себе - может с ним так жестоко поступить, но факты вещь упрямая, - с ними не поспоришь.
Жена была вся в делах – на двух работах, - с утра до вечера он был один – ходил по дому, пытался читать, подолгу стоял у окон – он всё ещё никак не мог привыкнуть к новому образу жизни, - не мог никак поломать сложившийся годами стереотип.
Теперь он сам себе готовил еду, в одиночестве обедал, мыл посуду и даже стирал.
Однажды вечером он сказал жене что такая жизнь хуже чем в монастыре или в доме престарелых на что та ответила что здоровье уже позволяет ему переселиться в дом престарелых, где ему, конечно, будет лучше – она явно иронизировала. Они поссорились и он в сердцах сказал что да, ему дорога в богодельню и он будет благодарен ей если она поможет ему туда устроиться.
Недели через три Инга сказала ему что всё решено и что завтра он должен будет переезжать в дом престарелых – в отдельную комнату – пенсия позволяет. Признаться, тогда он подумал что это она так зло шутит, но когда на другой день пришёл микроавтобус и двое парней пришли за его вещами и за ним – он был в шоке.
Впервые он почувствовал как у него непроизвольно задрожал подбородок, как он лишился дара речи. Зайдя в ванную он в зеркало увидел как по лицу его обильно текут слёзы. Он включил воду и стал ладонями смывать их, но они лились и лились.
Жена по своему усмотрению собрала ему чемодан и он не прощаясь вышел к машине.
Дальше всё происходило как во сне – в кошмарном сне.
Комната: койка, стол, шкаф, тумбочка – он медленно стал приходить в себя и с трудом понимал что всё это происходит с ним, с ним заслуженным, недавно ещё успешным и всеми уважаемым человеком.
Сутки не раздеваясь он пролежал на кровати – сознание работало, сознание искало выход, сознание призывало на помощь надежду и она тихим ласковым голосом стала утешать его.
Она говорила что всё образуется, что всё будет хорошо, что жена просто его захотела проучить, что она любит его и, наверное, тоже сейчас страдает. И Ядвига Львовна одумается, вспомнит о нём, вспомнит о том сколько добра он ей и её близким сделал и на добро она тоже ответит добром.
А сейчас надо успокоиться, надо прийти в себя. Надо чтобы сердце выдержало этот удар, надо чтобы разум не помутился.
Надежда утешала и убаюкивала. Свет дня призывал к жизни. Костромин вышел из комнаты. Вокруг всё было незнакомо. Вокруг него был другой мир – мир воспоминаний, ожиданий, приступов бессильной обиды и разочарования, и новых ожиданий, и новых несбыточных надежд, и тонкий аромат терпкого вина веры сладко кружил голову и неупиваема была чаша его.