*****
(Из цикла "Почти не выдуманные истории")
"...На плечи маленького, беззащитного ребенка
обрушилась, как снежная лавина, непомерная ноша, с которой он
один не в состоянии справиться. Сколько же надо сил, терпения, веры в чудо, чтобы жить, бороться с невзгодами одиночества! Как выжить в ожидании любви, ласки и тепла?.."
(Е.Козачок. "Рисунок на асфальте")
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Маленькие бродяжки. Изгои...
На дворе – двадцать первый век, но их и сегодня можно встретить на улицах больших городов, у входов в продуктовые магазины, у булочных, откуда доносится ароматный запах свежеиспечённого хлеба, на рынках, в закоулках дворов, где стоят контейнеры с мусором и разными объедками, в толчее вокзалов, в электричках…
Голодные, давно не мытые и завшивленные дети-беспризорники из подвалов и канализационных люков, колодцев теплоцентрали… Сбежав из родного дома или детдома, интерната, они умирают от истощения и болезней, от холода и наркотиков, становятся жертвами охотников за органами или педофилов. И... бесследно исчезают…
Будто никогда и не рождались на свет и не жили на этой всё-таки прекрасной Земле!..
ИХ родители... – если ИХ можно ТАК назвать! – пьяницы и наркоманы, лишённые материнства и отцовства, девчонки, бросившие их в роддомах, матери-одиночки... А иногда это просто опустившиеся на самое «дно жизни» люди, потерявшие работу или близких, отчаявшиеся и не сумевшие справиться, пережить свои несчастья…
Вот из таких семей и выходят потом насильники, маньяки и убийцы, с детства не получившие ни любви, ни доброты, ни ласки!..
Это страшный и необратимый процесс – процесс постепенного омертвения души ребёнка, ставшего изгоем в собственной семье, в собственной стране...
1
...«Жил да был на свете маленький мальчик Ванечка. И всего у Ванечки было вдоволь: и еды, и игрушек, и одежды, и… »
Ах, как бы он хотел, чтобы его история начиналась именно так, как обычно начинаются волшебные добрые сказки!
Но всё было, увы, совсем по-другому!..
***
Ванька жил в очень маленькой, очень тесной и очень грязной комнатушке в одной из городских коммуналок почти на самой окраине их большого и красивого города, вольно раскинувшегося на берегу большой и красивой реки с гордым названием: Амур.
Грязной потому, что матери было давно уже всё равно, как выглядят и она сама, и её жилище, лишь бы была заветная бутылка да хорошая компания, чаще состоящая из одних мужчин-выпивох.
А маленькой и тесной… Когда-то Алёна (мать мальчика) жила в большой трёхкомнатной квартире в центре города. Она досталась ей от погибших в аварии родителей, но Алёна, долго оплакивая их, запила, а потому нигде не работала и всем кругом задолжала. А потом она продала приличную квартиру за бесценок и перешла в эту задрипанную коммуналку в старом доме – «под снос», который затянулся потом, как у нас обычно бывает, на долгие годы.
Ванька ещё помнил, что ТАМ, в той, их прежней квартире, у него были и еда, и игрушки, и добрая бабушка Даша с дедушкой Мишей – усатым, весёлым и ужасно смешным. Они любили Ваньку, баловали его и прощали шустрому внуку-безотцовщине все его маленькие шалости. Отца Ванька не помнил, да и не было его просто в их жизни – нагуляла его Алёна в девках.
А потом всё это – и красивые игрушки, и всякие вкусняшки, и добрые дедушка Миша с бабушкой вдруг куда-то исчезли. Вместо них появились эта тесная, вонючая, холодная и прокуренная насквозь комнатушка и вечная материна «подружка» – бутылка дешёвого портвейна…
Маленький Ванька уже привык к тому, что вечером мама почти всегда приходит домой с «пузырьком» и с очередным другом.
Он рос не по годам понятливым и заботливым, что нередко случается в подобных неблагополучных семьях, и мама-пьяница всё равно была для него самой лучшей мамой на свете.
Другой-то не было и уже не будет!..
***
Недавно Ваньке исполнилось семь лет – возраст знаменательный для многих детей: в школу идти! Все его ровесники, мальчишки и девчонки, собирались туда отправиться, как и положено, 1 Сентября. Волновались, готовились!
А Ваньке эта роскошь – школа – не светила.
У него были другие, более важные заботы...
2
Каждое утро начиналось у него с того, что он шёл в ближайший от их дома ларёк, где толстая и румяная тётенька в синем халатике и такой же синей шапочке-пилотке (как красивая стюардесса на большом плакате-баннере у дороги!) давала ему пару-тройку чёрствых вчерашних булочек или пирожков, не проданных ею.
Бог не дал ей своих детей, и она очень любила и жалела таких вот обездоленных и неприкаянных, как Ванюшка.
При этом продавщица тётенька Вера, обычно весёлая и добрая, сильно ругала его маму Алёну нехорошими словами и строго-настрого запрещала мальчику делиться с ней:
– Слышь, Ванятка, тебе, бедолаге, даю, а не этой... пр... пьяни подзаборной! Не надо ей ничего давать! На бутылку она себе всегда где-то находит, вот и пожрать тоже найдёт! Съешь сам! Сейчас, при мне!
Ванька благодарил добрую тётю Веру, обещал съесть всё сам и, распихав всё полученное по карманам, шёл в продуктовый магазин.
Там он работал: караулил на улице у машины товар, пока его заносил в подсобку знакомый грузчик дядя Коля.
Тот потом давал мальчугану за помощь литровый пакет молока или кефира, и Ванька, радостный и гордый, сразу мчался домой.
Он долго будил мать (за что непременно получал от неё «благодарность» –здоровенную оплеуху!) и… кормил её булочками с молоком. Это был их ежедневный завтрак, который он зарабатывал САМ!
После этого Ванька отправлялся на рынок, где он у русских и нерусских продавцов с Кавказа и из Средней Азии, незаметно для них ловко, как фокусник, стаскивал себе с прилавка или из ящика какие-нибудь фрукты: пару румяных яблок, несколько пахучих абрикосов или огромную и сладкую, как мёд, грушу. Один раз он даже малнькую жёлтую дыньку-хандаляшку стащил и долго ел её потом украдкой от всех в старом, заброшенном сарае за их домом, наслаждаясь невиданным сказочным вкусом и ароматом.
***
Но сегодня Ваньке не везло.
Смуглый, толстопузый и почему-то всегда злой на всё и на всех таджик (или узбек) Умар заметил маленького воришку, отирающегося возле его богатого разными восточными фруктами и сладостями прилавка и хорошенько (для профилактики!) наградил его подзатыльниками, от которых у Ваньки даже искры из глаз посыпались. При этом Умар цепко и больно держал Ваньку за руку и быстро и зло приговаривал что-то на своём, не понятном мальчику, языке.
Но Ваньке всё-таки как-то удалось вырваться, и он убежал в парк над Амуром. Это было его любимое место и убежище, где он мог спрятаться.
***
Там он забился в самую дальнюю беседку и долго, безутешно - нет, не плакал (он вообще никогда не плакал, как все дети), а рычал, как маленький рассерженный тигрёнок, обиженный братьями или сёстрами. Но у тигрят всегда рядом находится заботливая мама тигрица, которая не даст своего малыша в обиду чужим.
А может быть, всё-таки, это он так плакал: беззвучно, горячими злыми слезами?..
Но никто за него не заступится, плачь-не плачь!..
И обида на пьяницу мать и на жестоких взрослых надолго оставалась теперь в израненной душе мальчика, залегая на самом её дне тяжёлым камнем…
А сколько их уже было и ещё будет, этих камней-обид?!.. Только кто их считает-то?!..
3
Ванька уже довольно долго сидел в беседке, сгорбившись, как маленький старичок, ссутулив узкие, худенькие плечики и не поднимая давно не стриженной головы.
Ему уже страшно хотелось есть, живот просто судоргой свело, а есть было нечего... Хоть бы какой-нибудь завалявшийся кусочек хлеба сейчас или пару картошин «в мундире», что он себе и матери иногда варил!..
Домой идти не хотелось. Есть там всё равно нечего, если мать напилась уже с очередным хахалем... Летом в парке хоть мелкая слива и вишня на маленьких деревцах были, можно было наесться до колик в животе, а теперь – осень уже, пусто кругом. Маленькие кислые яблочки-дички тоже уже съедены кем-то – то ли детьми, то ли тоже вечно голодными городскими птицами...
Шмыгнув поцарапанным сопливым носом в последний раз и тяжело, совсем не по-детски (как когда-то бабушка, глядя на него), вздохнув, Ванька вышел из беседки и огляделся по сторонам в раздумье: куда бы пойти?
***
Он заметил на одной из липовых аллей возле аттракционов и тира маленького... «принца», как он его сразу «окрестил».
Чистенький, беленький, кудрявый, как ангелочек, мальчик в ярко-голубой курточке шёл за руку с красивой молодой женщиной и противно, как-то капризно-протяжно, плакал, чего-то требуя от неё.
Женщина остановилась возле мальчика и, взяв маленькие ручонки в свои, преданно и любяще глядя в его заплаканные большие голубые глаза, заговорила быстро-быстро, видимо, утешая сына и обещая ему то, что он требовал.
Ванька слышал, как она предлагала ему попеременно то шоколадку, то игрушку, то мороженое. Но противный мальчишка, на минутку прекратив плакать, снова продолжал реветь белугой и тащил мать на самый опасный аттракцион — для взрослых и детей постарше.
И мать «принца» растерянно смотрела по сторонам, не зная, что ещё предпринять для успокоения вконец разошедшегося мальчишки...
***
А Ванька с завистью, исподлобья смотрел на эту сцену и думал: «Вот у него-то, небось, всё есть: и красивые дорогие игрушки, и самая вкусная еда, и красивая (и непьяная!) мама! И она любит его!..»
Внезапно мальчику захотелось подбежать к этому противному чистюле и... хорошенько-хорошенько накостылять ему, а потом…
Что он будет делать потом, Ванька не успел придумать.
Он увидел, как молодая мама остановилась, села на корточки, прошептала что-то на ухо своему сыночку, поцеловала его, и тот наконец-то (на удивление!) перестал реветь.
Они зашли в красивый павильон с надписью «Тир» – мечту всех пацанов!
И Ванька ещё долго смотрел им вслед с завистью и недетской, жестокой обидой-ненавистью.
***
Да, он ненавидел сейчас весь белый свет и даже... свою пьяницу-мать, которую несмотря ни на что обычно жалел и, наверное, всё-таки любил... А особенно ненавидел он ЕГО – ЭТОГО – вылощенного и чистенького, но такого отвратительного белокурого маленького «принца» в голубой курточке…
По грязной щеке мальчика текло что-то мокрое и тёплое.
Ванька... плакал! Хотя обычно-то он крепился даже когда очень больно было, если били. А ещё он всегда молчал, будто немой – это чтобы не приставали с расспросами!
Ванька поймал слезу кончиком пересохшего языка, ощутил её солёный вкус и опять вспомнил, что очень хочет есть и пить…
***
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Уже далёкие 90-е... «Лихие» и страшные всё-таки это были годы!..
Распад СССР. Разруха, обогащение одних и обнищание других и всеобщая растерянность... Бандитизм, «новые русские», волна эмиграции...
Именно в это время детей и начали похищать, насиловать и убивать, продавать в бордели для педофилов, на трансплантацию органов... Появились (как в 20-е годы прошлого века!) толпы чумазых беспризорников, малолетних преступников, юных наркоманов, проституток и алкоголиков...
Двадцать первый век.
Маленькие изгои...
Их ещё можно встретить...
Этот рассказ я написала уже давно и, редко теперь бывая в больших городах, думала, что, возможно, тема несколько устарела, что их уже нет или стало меньше – этих несчастных «детей перестройки и кризиса».
Но, к сожалению, ОНИ ещё есть!.. И простите великодушно, если я невольно разрушила давнюю и опасную ложь о безмятежном рае детства!
P.S.
Недавно, побывав в гостях у дочери в Х*, встретилась с ТАКИМ же вот Ваняткой на главном городском рынке. Худющий, грязный, глаза злые, голодные!.. Шнырял между торговыми рядами, видимо, пытаясь что-нибудь стащить.
Сказал, что сирота, сбежал из детдома. Дала ему сотню, но разве она его спасёт?..
Несчастный, бездомный, никому не нужный ребёнок!?.. Один из тысяч и тысяч ему подобных!.. Маленьких изгоев большой и великой страны!..
А кому-то их (детей) Бог не даёт!.. Ну разве это справедливо?!
© Ольга Благодарёва, 2012
P.Р.S.
ВСЕ имена и фамилии в рассказе изменены, и любые совпадения с реальными людьми – чистая случайность!
Фото – из ИНТЕРНЕТА.
Может, один из НИХ?..