Конкурс Копирайта -К2
Прием ведут:
Ксинопототоке Иммануилович Браун – известный врач-офтальмолог, 94 года, негр еврейского происхождения, профессор кафедры Лучезарного преломления, доктор всех и наук в том числе. Автор 113 работ по офтальмологии и туфтоведению. От рождения подслеповат. Тяжелейшая форма аллергии на фразы: «да это же маразм», «старый маразматик», «хотелось бы вам заметить», «мне кажется, вы не совсем правы». Если слышит эти или подобные фразы, покрывается ядовитой зеленой сыпью, с поразительной меткостью, несмотря на слепоту, брызгает слюной, иногда бьется в конвульсиях. После 7-й жены и 18-го подряд сына на 87-м году жизни развёлся и дал обет безбрачия, чем и тяготится. И хотя по своей шутливой привычке посмеивается над Ядвигой, уже замышляет сделку с совестью.
Ядвига Методиевна Поглазки – медсестра, миловидная русая полячка средних лет, последняя жена Ксинопотоке. Полна любви-ненависти к бывшему мужу, постоянно ему дерзит, но не может побороть трепетного уважения к интеллекту «медицинского светила».
Кузьма Быков – вундеркинд, 7 лет, продвинутый во всех вопросах бледный мальчик с неестественно горящим взором, вечно устремленным в монитор, носит нелепые очки в толстой оправе. Последний сын Ксинопототоке и Ядвиги. И их непосредственный начальник, поскольку уже работает завкафедрой Лучезарного преломления.
Разбирается рассказ «Вечность». Автор – Ева: http://proza.ru/2013/05/31/24
Законные представители Евы – сестра Ольга и бабушка Тамара.
Права и обязанности Пациента: http://proza.ru/2013/05/30/35
Права и обязанности Родственников Пациента как его законных представителей: http://proza.ru/2013/05/30/35
Должностная инструкция критика Окулиста: http://proza.ru/2013/05/30/35
ВНИМАНИЕ!!
Под данным текстом рецензии могут писать только:
– врачи-окулисты
– Лечащий Врач
– Пациент
– Родственники
– Начмед и администратор Клиники
Все остальные рецензии будут удаляться.
Благодарим за понимание,
Администрация
***
Дверь открывается, и в кабинет вплывает привлекательный женский бюст, обтянутый трикотажным топиком телесного цвета. За ним показывается красивая длинноногая блондинка в шортах, с пышными длинными волосами и ярким макияжем. На нее разом вскидываются три пары ошарашенных глаз.
– Деточка, кабинет маммологии там, – ехидно пропела Ядвига, махнув рукой куда-то в сторону.
– Ядвига! – упрекает Ксинопотоке. Поворачивается к девушке, сильно сощурив глаза, вопрошает: – Вам кого нужно?
– У, морда котярная! – бурчит на него Ядвига.
– Это кабинет офтальмологии? Значит, к вам, – блондинка без приглашения проходит к столу, покачивая бедрами.
– Цок-цок-цок! – ядовито комментирует Ядвига её перемещение.
– Блин, набегалась по кабинетам, шатает уже… – блондинка плюхается на стул. В комнате подвисает продолжительная пауза. Все рассматривают девушку.
– Что?! – не выдерживает она.
– Ничего! С Пушкиным вас! – отвечает Ядвига.
– Ась?
– М-м-м, понятно! – Ядвига презрительно кривится, будто откусила прокисший сырок. Поясняет злорадно: – С днем рождения Пушкина!
– А-а-а… – непонимающе кивает девушка и удивленно смотрит на мужчин. Старик и мальчик сидят, склонив голову на бок и закусив губу.
– Давайте вашу историю болезни, – требует Ядвига. – Так, Ева, «Вечность»…
Ядвига углубляется в чтение. Не поворачиваясь, цедит сквозь зубы:
– Ксинопотоке, ты забыл, что мы офтальмологи? Куда ты уставился!.. Кузя, займись своим компьютером!
Кузьма, очнувшись, смаргивает и шустро отворачивается к монитору. Ксинопотоке сопротивляется:
– Я же слеп, душенька – мне можно!
Ядвига, чуть не шипя:
– Постыдился бы! Так откровенно разглядывать пациенток… В твои-то годы! А как же твой обет безбрачия!
Ксинопотоке не унимается:
– Колбаса сосискам не помеха!
Ядвига презрительно фыркает и снова погружается в чтение. Ксинопотоке мурлычет себе под нос: «Медсестра по глазки в марлевой повязке, и считай здоровье спасено твое…»
Ядвига:
– Я сколько просила не петь эту пошлятину!
Ксинопотоке:
– Это не я, это моя душа, золотце!
Мгновенно зардевшись, Ядвига возвращается к чтению. Все напряженно за ней следят. Ядвига не выдерживает и, подняв глаза, сердито спрашивает:
– Что?!
– Ничего. Что ты там долго так читаешь? Дай я! – Ксинопотоке выхватывает рукопись, быстро листает, оглядывая страницы сквозь лорнет.
Ксинопотоке, встаёт, важно опирается рукой о стол, а вторую упирает в бок и, почти нависая над блондинкой, начинает вещать:
– Так, мне все ясно. Итак, уважаемые коллеги, поначалу не рассчитывал на успех. Думал, что у нас есть один единственный выход – операция, консервативная терапия здесь бессильна. Но потом, в надежде на свой опыт, решил дать пациентке шанс.
Пройдемся по симптомам.
Слово-паразит у профессора. Голубушка, не нужно пояснений, пусть себе дакает. И не совсем понятно, с какой интонацией он произносит эти свои «да». Назначу вам, пожалуй, знаки «?» и «!» – использовать после «да» по одному при появлении симптомов «эмоционального да». Хм… хорошее название для статьи – «Эмоциональное да»… Ваш случай определенно занимателен! И над расстановкой в тексте я бы тоже еще подумал, а то по старости, знаете, иногда об него спотыкаюсь, об ваше «да».
Далее.
«…Ей тоже двадцать два, и она говорит, что выбраться из «затяжного прыжка в детство» можно, только повзрослев.
– У-умная подруга,– оценил профессор» – не врите мне, что он профессор, я вас умоляю! Или сделайте подругу поумнее.
«букет хризантем, украшенных подарочной упаковкой» – украсить цветы подарочной упаковкой – б-р-р-р! – где мои таблетки?
«Сафо и Ниоба, две неразлучные подруги, брели по жгучему песку нагие и без сандалий. Волны Вечного Моря омывали ступни, спасая их от пекла» – голубушка, значит, они шли по сырому песку около моря? Или это чьи-то еще ступни нашли спасение в волнах? Я так понимаю, обычно бывает что-то одно – песок либо мокрый, либо жгучий.
«айсберг разума уже резал волны Времени...» – операция, определенно, операция!
После цифры 8 – это полный ахтунг… Кузьма, что там за шум у тебя? Ну невозможно же! – Ксенопотоке раздражённо поворачивается к мальчишке.
– Это принтер, распечатываю я. Продолжайте, профессор, мы все внимание!
Профессор, сердито пожевав губами, хмурит брови в попытке снова сосредоточиться. Ухватив за хвост почти уплывшую мысль, он воспрянывает и, вернувшись в прежнюю позу, важно продолжает:
Так вот, после цифры 8 – это, как говорит мой правнук, полный ахтунг, уж извините.
«Госпожу спасла Родопис» – повторите несколько раз и вслушайтесь, пожалуйста, и… помилуйте мой мочевой пузырь, прошу вас!
Выношу заключение!
Не нужно иллюзий, коллеги – случай безнадежен. Как я и предполагал вначале – операция! В связи с техническими сложностями пересадки глазных яблок предлагаю пересадку сразу всей головы.
Спасибо за внимание! – с этими словами Ксинопотоке раскланивается по сторонам.
– Клоун! Виртуоз! Эквилибрист! – выдыхает Ядвига с восхищением. Принимается разглядывать Ксинопотоке с немым обожанием. Тот самодовольно поглаживает бородку.
В это время мальчик Кузя в строгом костюме-троечке, в галстучке, с аккуратной стрижечкой бобиком, всё это время почти незаметно сидевший за компьютером, подходит с пачкой листов к столу.
– Мама, папа, можно теперь мне?
– Ну, попробуй, конечно… – неуверенно соглашаются родители, глядя на него с сомнением.
Кузя очень похоже опирается рукой о стол, в другой держит распечатку и, подражая профессору, так же важно начинает вещать неокрепшим детским голосом:
«Как установил уважаемый наш Димедрол Папаверинович, форма для произведения выбрана правильная – рассказ. К рассказам предъявляется несколько довольно жёстких требований.
В крайне малый объём текста автор должен уместить:
– интересную, понятную, логичную историю;
– яркие, чёткие, запоминающиеся образы героев;
– отчётливые, внятные описания места и времени действия и окружающей героев обстановки;
– акцентирование особо важных смысловых элементов некими бросающимися в глаза деталями.
Про «интересную, понятную, логичную» уже высказали своё мнение наши коллеги в соседних кабинетах. А у нас мы протестируем Пациента на способность оказывать на читателя эмоциональное и ментальное воздействие через визуальные образы…»
Ксинопотоке и Ядвига ошарашенно переглядываются. Блондинка смотрит на ребёнка, открыв рот. Кузя тем временем невозмутимо продолжает:
«…Начнём с времени. Действие рассказа протекает в двух эпохах: современность и шестой век до нашей эры.
Чем дальше от читателя по реке времени находится описываемое действо, тем обычно легче создать нужный образ той эпохи. Несколько характерных, общеизвестных штришков – и придраться сможет разве что только въедливый историк.
И наоборот, детали знакомой читателю эпохи описывать приходится достаточно аккуратно, потому как в своём времени даже ребёнок становится экспертом: он в нём живёт, он знает много нюансов…»
Ядвига слегка теребит блондинку за локоть:
– Вы слушайте, слушайте – он знает, о чём говорит!
– Да слушаю я, женщина, не мешайте!
«…Посмотрим, как в рассказе создаётся атмосфера той древней эпохи.
Сразу видим дату: 580 год до н.э. Понимаем, где находимся: Эллада, Вечное Море. Имена героев непривычны нашему слуху: Сафо, Гера, Лето, Ниоба, Харакс и т.д. Из одежды – нагота и сандалии, ещё упоминается спола (длинное женское платье). Из предметов присутствует лишь папирус.
В принципе, этих скупых штрихов оказалось вполне достаточно. Плюс автор грамотно использует иной стиль речи, как бы «состаривая» текст. Особенно это заметно в диалогах.
В общем, с древней эпохой проблем не возникает. Чего нельзя сказать об описании дня сегодняшнего.
Здесь автор не даёт явной привязки к году, неясно, в каком городе происходит действие.
И это было бы, в общем-то, правильно, если бы картину не подпортили ненужные детали.
Зачем-то упоминается стоимость проезда в общественном транспорте. Конкретная цифра в 8 рублей конкретно сбивает с толку. Этого можно было легко избежать, заменив точную цену на общее понятие «дорого» или «недёшево». Хотя вся та сцена с подсчётами трат за проезд скорее вызывает вопросы, нежели что-то разъясняет. Но это уже – к ортопеду.
Сериал «Тайны Смолвиля» шёл с 2001 по 2011 год, так что опять даётся косвенный признак времени. И снова – без него было бы лучше. Да и те, кто этого фильма не смотрел, банально не поймут, о чём речь в эпизоде, где сериал упоминается.
И вот кроме этих двух бракованных штрихов современность в рассказе вообще никак не описана. Возможно, добавь автор немного деталей, получилась бы более объёмная картинка.
Например, можно не просто констатировать, что на дворе месяц март, а хотя бы вскользь сказать о зябкости, холодном, сыром ветре, пока ещё голых ветвях деревьев, снежной слякоти под ногами и т.п. – и уже рассказ заиграл бы красками, задышал бы.
Это же можно сказать и в отношении мест, в которых по ходу действа приходится бывать Светлане.
Совершенно в воздухе висит первая сцена, где девушка увидела радугу и затем столкнулась с профессором. Из всего описания мы видим лишь, что облачно-радужные метаморфозы Светлана наблюдала, стоя в луже. И всё. Ну хоть бы пару точных деталек – и уже появилась бы Сцена! А так – ощущение как от заготовки, чёрно-белого наброска.
И похожая ситуация везде: в институте, в доме у профессора, в палате и т.д.
Единственное описание – профессорская квартира: «То был, по всей видимости, рабочий кабинет хозяина. Книги, книги и ещё раз книги – вот что населяло этот «домашний офис». Ну разве это описание?
А, нет, ещё вот нарисована палата: «Голубоватый свет луны пронзал всю комнату лучами; это давало возможность рассмотреть окружающее. В палате находились ещё три пациентки – они спали». Просто супер!
Напрашивается неутешительный вывод: автор дико боится описательных элементов и всячески их избегает. А зря. Немного воображения, практики и усердия – и можно было бы сделать рассказ существенно сильнее, а главное – эмоциональнее!»
При этих словах Кузя делает резкое движение рукой с распечаткой, как бы ставя в этом месте жирный восклицательный знак. Затем продолжает:
«Теперь об образах героев. У нас две главных героини – Светлана и Сафо. И довольно много второстепенных персонажей – Денис, Марина, профессор, Ниоба, Лето, Харакс, Родопис.
И ситуация повторяется: автор изо всех сил увиливает от создания ярких портретов своих героев.
Тут даже сложно с чего-то начать. Да, собственно, вот все описания:
Светлана: «бледное, слегка засмуглённое румянами лицо, украшали отменные, малахитового цвета глаза в пушистых, коротких ресницах, была не слишком уверенным в себе человеком, всё чего-то боялась, стеснялась и считала, что каждый её шаг обсуждается».
Сафо: «возглавляла одну из музыкально–поэтических школ для знатных девушек, сама сочиняла гимны и песни, эпитафии и эпиталамии, была аристократкой и искренне гордилась своим братом Ларихом, имела фиалковые глаза».
Профессор: «мужчина лет шестидесяти с небольшим, сероглазый, с бакенбардами и бородкой пепельного цвета под умным добрым лицом, дома любит засунуть руки в карманы любимого домашнего жилета, тёмно-жёлтого, в крупную чёрную ромбообразную клетку».
Марина: «Пепельные волосы, над которыми стоило задуматься — свои они или крашеные, серые глаза с тёмным ободком по краю; слегка выщипанные брови, вздёрнутый нос, правильный овал лица... Ничего особенного, но общий вид вполне приятный. Кожаная куртка, длинные сапоги».
Денис: «жутко красивое лицо; как норовистый конь, всё время рвался вперёд».
Ниоба: «обладала чудесной волной золотистых волос».
Родопис: «юная красавица–рабыня и возлюбленная Харакса».
Харакс: «непутёвый брат, искатель приключений и любви».
Плюс ещё немного раскидано штрихами по всему тексту. Но настолько мало, что в результате получаются очень тусклые портреты, будто сквозь целлофан на них смотришь. Силуэты видно, а лиц не различить – все одинаково размытые.
Характеры героев частично вырисовываются и из их действий, разговоров. Но всё равно, закончив читать, даже о Светлане и Сафо мало что можно вспомнить, пытаясь рассказать о них своими словами.
Самобытнее всех получился, как ни странно, профессор. Благодаря его любимому слову-паразиту (тут автор даже слегка переборщил с количеством этих «да») и из-за того, что профессор – единственный персонаж, у которого внутренние переживания отчётливо проявляются внешне. Он и «рассеянно забарабанил пальцами по столу», и «суетливо и бесцельно блуждал пальцами по пуговицам», и «потянулся было к кодовому замку, но внезапно передумал», и «сделав неопределённый жест, спрятал руку в карман» и так далее. То есть, этот персонаж вышел наиболее живым. Если бы и остальным добавить подобной живости – их образы стали бы много интереснее, ярче!
По замыслу автора одним из ключевых должно было быть описание радуги на фоне тёмной грозовой тучи. Причём используется оно в двух эпизодах – в двух эпохах.
И вот здесь автор не справился с задачей. Верю, что в голове у него, скорее всего, была чёткая, яркая, цветная картинка, да ещё в движении. Она действительно волновала и впечатляла, наглядно показывая, что такое крошечный человечек по сравнению с мощью богов! Но, перекладывая свои ощущения и переживания на бумагу, автор поторопился, а может, поленился – и подобрал не очень правильные слова, использовал не совсем точные обороты, недостаточно аккуратно вставил образ в текст. И ощущение смазалось. Читатель уже не получает нужного эмоционального удара – общий эффект от рассказа снижается.
Достаточно немного переработать эти два блока, где упоминается радуга – и семицветная заиграет всеми своими красками в полную силу.
Такой же лёгкой шлифовке, полировке и натиранию до блеска неплохо бы подвергнуть и остальные описательные блоки рассказа: раздумывание Светланы об учёбе и своём будущем, обморок с разбиванием банки в больнице, описание происходящих в Светлане изменений, рассказ профессора о его открытии, сцену с ураганом.
Думается, автор без каких-либо проблем сможет реализовать все высказанные выше рекомендации.
Если захочет, конечно.»
Несколько секунд в кабинете не слышно ни шороха. Первой очухивается Ядвига и всплёскивает руками:
– Вундеркинд! Талант! Крошечка моя! Не зря тебя завкафедрой назначили!
– А, сынок, каково! Красавец! Смена растет! А я-то думал, что ты в своем «компе» все мозги просадишь! – Ксинопотоке сияет гордостью.
Вдруг Ядвига, прищурившись, смотрит на сына с подозрением:
– Когда ты успел все это прочесть и так подробно разобрать?
Кузьма, бросает небрежно:
– А я раньше читал. На Прозе.ру. Эта авторша у меня в избранных.
– Ну-ну!.. Очень хорошо…Ну что, значит, теперь мой черед? – спрашивает Ядвига, угрожающе поднимаясь со стула.
Ксинопотоке, цедит сквозь зубы:
– Ядви-и-ига, дорогая! Только поменьше яду!
Ядвига:
– Мне до твоего далеко! Знаешь, я чертовски люблю слушать ложь, глядя в глаза… Особенно когда знаю правду!
Ксинопотоке беспечно мурлычет:
– Медсестра по глазки в марлевой повязке – и, считай, здоровье спасено твое! Медсестра по глазки в марлевой повязке – и, считай, влюбился по уши в нее…
Ядвига, едва сдерживая нервную дрожь, чуть не улыбнувшись, начинает:
– «В обрамлении неуверенно–слабых оттенков спектра» – пациентка, выберите что-то одно, «неуверенный» или «слабый». Неуверенное – это ваше письмо!
Ева:
– Окей! Выберу.
Ядвига:
– «Светлана застыла на полшаге» – это как? Занесла ногу, а поставить забыла? Нелепая поза сразу представляется. Да еще и голову задрала, глядя в небо ))) Можно остановится «на полшага или в полшага от чего-нибудь»
Ева, послушно кивая:
– Переделаю!
Ядвига:
– «Тёмно–серая, почти чёрная туча, служившая радужным фоном, начисто сбивала с толку». Меня тоже эта туча сбивает с толку. Милочка, вам известно, что «радужный фон» – это фон, окрашенный в цвета радуги? Как же туча может быть одновременно черно-серой и радужной? Определенно, у вас нарушено цветовое восприятие!
Ева:
– Нет, не нарушено. Оно именно такое.
Ядвига:
– Вот именно! Это неправильное восприятие! «Радужный фон» – это не фон для радуги, как вы пытались выразить. Сынок, посмотри в интернете, что такое «радужный»?
Кузьма:
– Окрашенный в цвета радуги.
Ядвига:
– Вот! У вас тучи темно-серые и тут же окрашенные в цвета радуги! Далее… «Уж не кино ли здесь снимают?» – нелепое предположение. С чего она взяла? Надо тогда пояснить.
Ева:
– Почему нелепое? А если пояснить, станет лепым?
Ядвига:
– Конечно! Станет понятно. А то бросаете на ветер… И вы бы не перечили, когда со специалистом разговариваете!
Ева:
– Ладно!
Ядвига:
– «В следующий миг растерянный взгляд заметался по серому небу в поисках утраченных красок, пока разочарованно не споткнулся об раздуженную полоску света». Ничего не понятно. Чего это взгляд вдруг мечется по небу? Забыла, где радуга была? Плохое зрение? Нарушена координация или фокусировка?
Ева:
– Найдите на небе летающую птицу, например. Посмотрите на неё и отвернитесь. А потом тут же постарайтесь увидеть её снова. С радугой то же самое.
Ядвига:
– У вас радуга летает, как птица? Хм! Это клиника! Возможно, что у вас нистагм глаз, то есть ощущение вращения предметов… Пациентка, вы по себе ощущения описывали? Часто такое случается, что взгляд по небу мечется, а не окидывает его панорамно?
Ева:
– Бывает.
Ядвига:
– Неврологи не подтвердили инсульт. Но вам нельзя курить ни в коем случае! Это может вызывать у вас спазм головного мозга.
Ева:
– Не буду!
Ядвига:
– Или это что-то с психикой связано?
Ева:
– Не знаю, может быть.
Ядвига:
– Почему взгляд «споткнулся»? То есть до сего момента радуги не замечали, хотя по всему небу метали взгляд?!
Ева:
– Да, именно так. Во второй раз радугу в упор не видела, а нашла и словно споткнулась.
Ядвига:
– Хм! Краткая потеря зрения… Что бы это могло быть!
Ева:
– Ну, если вы не знаете!
Ядвига, в гневе:
– Прикусите язык! (Смягчившись) Это может быть и болезнь Кройцфе;льдта-Я;коба, и амавроз, и нервит глазного нерва!.. Это не шутки. И почему вдруг «разочарованно»? Какие краски называете «утраченными» и почему их так называете?
Ева:
– Разочарованно, потому что была и пропала. Утраченные краски – буквально. Утратились, потерялись.
Ядвига:
– Это же надо прописывать! И почему разочарование, и какие именно краски утрачены. А то невнятно… Что Вы вообще бормочете? Так, у вас проблемы со зрением на почве психики. Выпишем направление на психиатрию! Что еще за «раздуженная полоска света»? Слова такого нет. Кто и откуда «раздужил»? Был свет, а его взяли и раздужили! Бред какой-то! К психиатру!
Ева:
– А психиатром тоже вы будете?.. Многих слов когда-то не было, а потом появились. Вот слово «раздуженная» уже у скольких людей с языка не сходит! Так, глядишь, и обретет право на жизнь.
Ядвига:
– Вы очень самонадеянны! «Крайние дуги, розовая и голубая, слились с тучами и затмились ими» – затмиться можно только чем-то ярким, светящимся. А тучи у вас темно-серые. И если они «затмились», то как же вы различили их цвет? Это все надо прописывать ясно, графически!
Ева:
– Спасибо, я поняла уже про радугу.
Ядвига:
– «Центральная – зелёная – расходилась медленно, вбирая в себя синеву мрачного облака и окрашивая его ровным малахитовым цветом» – я не поняла, как это центральная дуга могла действовать независимо от крайних, как бы через них? Что там с тучами вообще происходит? То ли они затмевают (или все-таки поглощают?) радугу, то ли радуга их окрашивает и поглощает! У меня ум за разум заходит!
Ева:
– Н-да?
Ядвига:
– «Повернулась всем корпусом назад, будто обвиняя человека, шедшего за ней, в чём-то неприличном». Упс! А до этого она в каком положении была?
Ева:
– Она впереди, он сзади.
Ядвига, скривившись:
– Или она, обернувшись на возглас к профессору, осталась стоять к нему лицом?
Ева:
– Почему осталась? Она повернулась к нему. Лицом, естественно.
Ядвига:
– Вы не поняли. Вы не сказали в какой момент она отвернулась снова от профессора. Ведь в следующий момент она снова искала радугу на небе. Это что же, через плечо себе уже в небо смотрела?
Ева:
– Зачем? Повернулась и отвернулась. Чтобы снова найти радугу.
Ядвига:
– И еще раз отвернулась от профессора, чтобы выразить свое возмущение! Разберитесь с телодвижениями, а то у вас склонность к вранью! К психиатру!
Ева:
– У меня? Не, эт у вас детектор лжи сломался.
Ядвига:
– «Он видел то же, что и она, и посмел усомниться!» Это как же? А в первом абзаце написано следующее: «Но чей-то возглас сзади, восторженный и сдержанный одновременно, не позволил усомниться в реальности происходящего». Противоречие. К психиатру!
Ева:
– Вы так часто вспоминаете психиатра… Вы хотите об этом поговорить?..
Ксинопотоке:
– Я! Я хочу об этом поговорить! Милая, это к какому психиатру ты все посылаешь? Уж не к Быкову нашему? Повода ищешь?
Ядвига, возмущенно:
– Ты на что намекаешь?!
Ксинопотоке:
– Не намекаю, прямо говорю! Знаешь, что, целомудренная наша! Может, ты мне объяснишь, почему наш сын Кузьма носит фамилию Быков?
Ядвига, задохнувшись возмущением:
– Ты разве не знаешь! Он помешан на «Интернах»! Да ты дальше собственного носа не видишь! Сына не замечать!
Кузьма, картинно картавя:
– Вугдалаки! Пгоходимцы! Кговопийцы!
Ядвига:
– Во, слышал?
Ксинопотоке, бормочет:
– Ах, если бы знать наверняка! Хочешь сказать, что к Быкову, нашему психиатру, это все отношения не имеет?
Ядвига:
– Подлец, да как ты смеешь!
Ксинопотоке:
– Ну, уж если я подлец, то чему же тут удивляться, голубушка?
Ядвига сопит, насупившись, но справляется с собой и продолжает меданализ практически со слезами в голосе:
– «Пожилой мужчина, чей облик соответствовал эпитету «профессорский», смущенно кхекнул, поравнявшись с ней, и извиняющимся тоном произнёс…» – а описать «профессорский облик» слабо? Что же так небрежно? На какую-то странную радугу вон сколько слов потратили, а на живого человека и полслова не нашлось.
«После короткого раздумья обратился к внучке с несколько странной, на её взгляд, просьбой» – зачем понапрасну забегать вперед с впечатлением внучки?
«Почему она спит не на диване, как обычно дома, а на пружинной кровати и головой «не туда» – что значит «не туда»? А куда?
«Светлана вдруг подумала, что никогда не была довольна своей внешностью. Её позабавила перемена во взглядах» – в чьих взглядах перемена? На что, на жизнь? Ничего не понятно!
«Точно ли краснота прошла или это заблужденье тьмы?» – тьма заблуждаться не может!
«Склера была нормального белого цвета, а в зрачках отражались звёзды» – если девушка внимательно смотрит на себя в зеркало, как у нее в глазах могут отражаться звезды? Там отражается только зеркало и она сама! Вы не видите того, что пишете!
«Серые глаза с тёмным ободком по краю» – по какому краю, что за ободок? У ней глаза подкрашены – так и скажите. Не подкрашены – поясните.
«Выбраться из «затяжного прыжка в детство» – это как? Вы не видите нелепую образность?
«Светлана отказалась ходить по врачам, быть же «подопытной крыской» ей и вовсе не улыбалось». «Подопытной крыской» для кого, если не для врачей? Невнятно, невнятно выражаетесь…
«фиалкокудрую Сафо» – что за фиалкокудрая, с фиолетовыми волосами, что ли? То глаза у Сафо фиалковые, то волосы… Она вся у вас лиловая, что ли?
«То был Харакс, её непутёвый брат, искатель приключений и любви» – разве искание любви есть признак непутевости? Или даже искание приключений? Смотря какой любви и каких приключений!
«Огромный пласт беспамятства ещё давил сознание, но айсберг разума уже резал волны Времени...» – какие мощные и взаимоисключающие образы!
Ева, бормочет:
– На то и расчет!
Ядвига, рассеянно:
– Что? А, ладно!
«Роман, начавшийся с Денисом, молниеносно закрутился в спиральную неразбериху: они то ссорились, то мирились, то вновь бросали друг друга «навсегда» – как может быть неразбериха «спиральной»? Спираль – она ведь на редкость правильной и упорядоченной формы!
«Профессор неловко прокашлялся, перехватив мгновенный насмешливый взгляд зелёных глаз, но продолжил…» – в этой фразе звучит, будто девушка смеется над недугом профессора.
«Необычная, трёхполосая, она походила на разноцветные ленточки греческих девочек» – а цвета радуги не сообщили!
Финальные слова: « Да, матушка. Но сегодня я приму его» – что означают? Для чего она согласилась принять юношу? Это надо объяснить читателю!
Да, и ещё! Меня, как офтальмолога, прежде всего, интересует клиническая картина болезни нашей героини. А ведь это не шутки – периодические кровоизлияния!
Кровоизлияния сетчатки глаз относятся к тяжелым повреждениям – как разрывы и отслойка. Отек сетчатки проявляется сероватым помутнением (берлиновское помутнение).
Кузя, что там в справочнике про это – найди, золотце!
Кузьма, пощёлкав клавишами, читает с экрана:
– Ага, вот, нашёл:
«Отек развивается через несколько часов после контузии и держится непродолжительное время, обычно исчезая бесследно. Зрительные функции понижаются, если очаг захватывает макулярную область.
Сущность процесса заключается в пропитывании стекловидного тела излившейся в полость глаза кровью. Уже на 3-й день после проникновения крови в стекловидное тело начинается гемолиз крови, эритроциты теряют гемоглобин, обесцвечиваются и…»
– Кузьма, ты нам своими словами, – нетерпеливо прерывает Ксинопотоке.
– Ну ладно. В общем, в результате в стекловидном теле возникают необратимые дегенеративные изменения, связанные с нарушением химизма и нормальной структуры стекловидного тела. Это грозит героине полной слепотой и потерей глаз…
Ядвига перебивает его на полуслове:
– Вот! Спасибо, сынок! А вы ничего не написали в итоге о том, как несчастная справилась со своим недугом.
Ева, со вздохом:
– Не справилась. Это ей пожизненный «дар» в довесок к вечности.
Ядвига:
– Еще пара замечаний. Одно мелкое – не потрудились описать "жутко красивое лицо Дениса". Второе глобальное – для чего вообще понадобилось это переселение, в чем смысл? Жизнелюбивая Сафо вряд ли мечтала в итоге оказаться в монастыре, в каком бы то ни было веке! За что ей такая участь?
Ева:
– Спасибо за анализ. С остальными замечаниями согласна. Обещаю подумать!
Ксинопотоке, одобрительно похлопывая Ядвигу в области нижнего поясничья:
– Молодец! Я всегда в тебя верил! Но что ж с такими-то знаниями – да до сих пор ходить в медсестрах? Хорош же у нас сынуля – родную маму по служебной лестнице продвинуть не желает!
Ядвига, взрываясь:
– Не сметь! Наш сын святой! Он видит, как я мучаюсь рядом с тобой! Это ты со своей близорукостью… (всхлипывает) У тебя душевная близорукость больше, чем физическая! В другой клинике я бы давно уже была завотделом! Я ведь была лучшей на курсе! Это ты, ты меня, студентку, совратил! «Профессор»! Да я же думала, что умней тебя нет никого! А ты подло воспользовался моими знаниями, моим молодым телом, моей энергией! Ты для этого «Пранаяму» изучал – праны мои уворовывать! «Светило медицины»! Ты вырос на мне!
Ксинопототоке:
– Я подозревал, что у тебя это не первое образование…
Ядвига:
– Я тебе лучшие годы отдала! А когда ты получил всё, что можно – выкинул за ненадобностью! Неблагодарный! Я такого от тебя не ожидала, как же я ошиблась! Если бы ты любил меня, ты бы со мной хоть чуточку считался…
Ева, под шумок подсаживается к Кузьме:
– Что у вас тут творится?
Кузьма:
– Да это родоки мои… флиртуют!
Ева:
– Ничесе – флирт! Они щас разведутся из-за меня!
Кузьма:
– Они уже давно разошлись. Просто жить друг без друга не могут. И без этих скандалов. Папаня давно бы уже мог жениться. Знаешь, как женский медперсонал за ним бегал? Но куда им до мамы! А маманя боится его без присмотра оставить…
Ева:
– Да… Аж завидно. А я вот родителей своих не знаю, про отца какого-то мне говорили. Я верю, что он где-то есть. Он мне снится. И такая тоска! Будто уже тысячу лет живу. Вроде среди людей, а как в пустыне, такое одиночество. Потому и рассказ – о вечности… Мне бы родителей – хоть китайцев каких, хоть негров. Если б родителей продавали, я бы всю жизнь копила. И пусть бы они собачились. Лишь бы любили друг друга и меня заодно!
Кузьма:
– Я могу тебя любить!
Ева, усмехнувшись:
– Знаешь, таких желающих пруд пруди. Всем только одно подавай! А ты ещё и мелкий совсем.
Кузьма, глядя на нее внимательно:
– Какая ты!
Ева:
– Какая?
Кузьма:
– Исключительная!
Ева, недоверчиво:
– Правда? Ты просто, видимо, очень чувствительный ребёнок. Это пройдёт.
В это время родители Кузьмы мирятся. Ксинопотоке гладит по голове рыдающую на его плече Ядвигу и приговаривает:
– Ну, успокойся, родная!.. Долго ты будешь всех так пилить?.. Я же знаю другую Ядвигу, маленькая моя… Я знаю Ядвигу пылкую, ратующую за справедливость, добрую и отзывчивую, всегда готовую прийти на помощь. Я ведь именно такую Ядвигу полюбил! Зачем ты так расстроила бедную девочку? Скажи ей что-нибудь хорошее о ее рассказе. Ну, скажи!
Ядвига, с опухшим лицом, повернувшись к молодым людям, прижав руки к груди и все еще всхлипывая, восклицает:
– Рассказ, на самом деле, чудесный!.. Как поэтично, волшебно описано прошлое! Какая стилизация! А какой увлекательной получилась история в настоящем!..
Кузьма, неожиданно вскакивая и хватая оторопевшую блондинку за руку:
– Ну вот и славно! Мам, пап! А у меня новость! Мы решили пожениться!
Ядвига мигом умолкает. Они с Ксинопотоке переглядываются и в один голос ужасаются:
– Что?!
Придя в себя, блондинка тоже вскакивает:
– Так, всё-всё-всё! Этот дурдом мне надоел! Вас самих надо к психиатру! Сначала каждого по отдельности протестировать, а потом всех вместе закрыть в общую палату. Вы ж ненормальные!
– Но я… – делает робкую попытку вклиниться новоиспечённый жених.
– А ты, мальчик, сядь вон туда за свой компьютер и не отсвечивай, а то я за себя не ручаюсь! Так, короче! Давайте мне заключение, и я пошла отсюда. У меня ещё куча кабинетов впереди… Нет, вы, женщина, неадекватны, пусть лучше профессор говорит. Профессор, вы начинали, вы давайте и кончайте!
Переминавшийся с ноги на ногу Ксинопотоке, замирает, пытаясь осознать неожиданный поворот. Пожевав губами, он встряхивает головой, приосанивается и несколько охрипшим голосом говорит:
– Ну, хорошо, девушка… Раз вы настаиваете… Хотя мы не всё ещё обсудили… – он быстро осекается, увидев нетерпеливое движение блондинки и переходит к делу: – В общем, что мы можем вам сказать? Зрение у пациента пониженное, но дефекты вполне исправимы.
У пациента выявлена глаукома на фоне компьютерной болезни глаз. Подозрение на невралгию глазного нерва, из-за чего глазные яблоки совершают непроизвольные лихорадочные движения при попытке взгляда на дальние расстояния. Симптомы – нарушение фокусировки внимания на деталях, нарушение ориентации в пространстве.
Пациент видит лица и фигуры людей нечетко, словно сквозь целлофановую пленку. Из-за этого избегает подробных описаний внешности своих героев.
На свету на черном фоне туч пациент видит радужные разводы – главный симптом глаукомы. Вследствие развивающейся светобоязни он путает понятия «затмевает» и «поглощает», а также боится лишний раз назвать цвета радуги, так как плохо их различает и представляет.
Назначаются лазерная коагуляция сетчатки. Вспомогательное лечение – прогулки и созерцание, упражнения для глаз: панорамное разглядывание неба, рассматривание мелких деталей, усиленная фокусировка взгляда в одном направлении, смена дальнего и ближнего фокусов.
Рекомендуются следующие манипуляции с текстом:
1. Определить четкое нахождение радуги и описать точное направление взгляда героини. Улучшить ее ориентировку в пространстве.
2. Выяснить положение тела героини в диалоге с профессором, определить количество поворотов к профессору и радуге.
3. Уточнить поведение каждой полосы радуги.
4. Постараться не замечать ненужных деталей (стоимость проезда, сериалы и т.п.), больше сосредоточиться на действительно важных.
5. Создать четкое описание внешности своих героев. Научиться не избегать точных деталей и ярких изображений.
6. Добавить элементы описания, позволяющие читателю более чётко ориентироваться во времени и пространстве.
7. Определить дальнейшее состояние глаз Светланы, у которой выявлены симптомы опасных заболеваний, для чего рекомендуется провести отдельное обследование глаз героини.
8. Сфокусироваться на связи Светланы и Сафо, более чётко увидеть целесообразность переселения души.
9. Заретушировать мелкие нарушения в нарисованной автором картинке, которые мы с вами обсудили в ходе консультации.
Рекомендации, так сказать, просты в изложении, но требуют от пациента терпения, внимательности, аккуратности и – самое главное – желания выздороветь!
– Ну вот, это другое дело! А то чуть с ума с вами тут не сошла. Окулисты, блин… До свиданья вам всем, счастливо оставаться! – Блондинка, улыбнулась, удовлетворённо поправила топик на выдающемся во всех смыслах бюсте и, взяв из рук профессора заключение, направилась к выходу. Потом вдруг обернулась и выдала: – А, да – и с Пушкиным вас!
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213060600013
рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2013/06/06/13