«Давненько не писал я разборов на стихи. Ленивый стал. Пародию-то написать много ума не надо, полчаса – и готово дело. А тут думать нужно. Тяжелая работа, как ни крути»,- сразу признается автор статьи "Октавы Вашей Лены" Юрий Тар ( играющий тренер по поднятию тяжестей в области стихосложения - Плохой Танцор).
Сказано справедливо, особенно по поводу разбора стихов (конечно же, ни в коем случае не «на стихов», как у автора), а вот насчет пародий не уверена – думаю, что ум в этом деле, как и в любом другом, не помешает.
Хотелось бы только добавить, что, кроме умения мыслить, требуются также основательные знания в области версификации, которых у желающих потанцевать, к сожалению, нет.
Я решила, что в моей статье не будет ядовитых высказываний, иронического отношения, двусмысленных намеков и прочих прелестей из разряда гадостей.
Исключительно деловой настрой и замечания по существу, поэтому сразу предупреждаю, что статья может показаться кому-то излишне сухой и серьезной.
Но это дело вкуса – можно и не читать.
Итак, начинаем с названия. Наверное, на литературном сайте не нужно говорить о том, какое значение имеет название, дающее читателю первое представление о произведении.
Название статьи «Октавы Вашей Лены» вводит читателя в заблуждение, потому что стихи Лены, которые в ней разбираются, - вовсе не октавы. И совершенно непонятно, почему автор определяет строфику стихотворения как октавную и с настойчивостью, достойной лучшего применения, употребляет этот термин на протяжении всего разбора. Конечно, любая октава – это восьмистишие, но не каждое восьмистишие - октава.
Если кто-то не совсем понял, то в логическом смысле эту ситуацию может проиллюстрировать отрывок из знаменитой книжки для детей и умных взрослых:
– Я всегда так и делаю! – выпалила Алиса, а потом, чуточку подумав, честно прибавила: – Ну, во всяком случае… во всяком случае, что я говорю, то и думаю. В общем, это ведь одно и то же!
– Ничего себе! – сказал Шляпа. – Ты бы еще сказала: «я вижу все, что ем», и я «ем все, что вижу» – это тоже одно и то же!
– Ты бы еще сказала, – подхватил Заяц, – «я учу то, чего не знаю» и «я знаю то, чего не учу» – это тоже одно и то же!
– Ты бы еще сказала, – неожиданно откликнулась Соня, не открывая глаз, – «я дышу, когда сплю» и «я сплю, когда дышу» – это тоже одно и то же…
– Ну для тебя-то это одно и то же, – сказал Шляпа, и на этом беседа оборвалась.
Теперь поясню на конкретных примерах. Здесь надо сделать небольшой экскурс в теорию стихосложения. Существует несколько основных моделей строф, в которые входит и восьмистишие. Октава – это лишь один из видов восьмистишия, однако наши "стиховеды" об этом не догадываются: для них восьмистишие и октава – это одно и то же. Отнюдь. Именно из-за этого незнания они и допускают различные ошибки.
Например, автор пишет: «То есть, в восьмистишной строфе рифмуется первый стих с третьим и пятым, второй стих - с четвертым и шестым, седьмой стих - с восьмым». Но из всех восьмистишных произведений подобная рифмовка характерна только для октавы (причем не для любой октавы, например, в сицилиане схема рифмовки абабабаб, сицилиана, кстати, может быть и десятистрочной), а не для любого восьмистишия: комбинаций рифм в 8-стишиях может быть много.
В.Е. Холшевников – профессор филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, стиховед с мировым именем, блестящий специалист по истории и теории литературы, приводит некоторые из них – абабвгвг, абабвггв. Могут быть, конечно же, и другие виды рифмовки.
Рассмотрим стихотворение М.Ю.Лермонтова "Не верь себе", которое написано восьмистишиями:
Не верь, не верь себе, мечтатель молодой,
Как язвы, бойся вдохновенья...
Оно — тяжелый бред души твоей больной
Иль пленной мысли раздраженье.
В нем признака небес напрасно не ищи:
То кровь кипит, то сил избыток!
Скорее жизнь свою в заботах истощи,
Разлей отравленный напиток!
Случится ли тебе в заветный, чудный миг
Отрыть в душе, давно безмолвной,
Еще неведомый и девственный родник,
Простых и сладких звуков полный, —
Не вслушивайся в них, не предавайся им,
Набрось на них покров забвенья:
Стихом размеренным и словом ледяным
Не передашь ты их значенья.
Схема каждой строфы – абабвгвг, она состоит из двух ритмически тождественных четверостиший с перекрестной рифмовкой. Если записываем с учетом мужской и женской рифмы, то схема будет выглядеть так: аБаБвГвГ.
И никому не приходит в голову в связи с этим предъявлять какие-то претензии замечательному поэту и утверждать, что он пишет октавы с неправильным способом рифмовки.
Восьмистишие – это большая строфа, содержащая несколько распространенных предложений. В лирике используется редко, преимущественно в описательных, философских, сатирических стихотворениях.
Была пора: наш праздник молодой
Сиял, шумел и розами венчался,
И с песнями бокалов звон мешался,
И тесною сидели мы толпой.
Тогда, душой беспечные невежды,
Мы жили все и легче и смелей,
Мы пили все за здравие надежды
И юности и всех ее затей.
Теперь не то: разгульный праздник наш
С приходом лет, как мы, перебесился,
Он присмирел, утих, остепенился,
Стал глуше звон его заздравных чаш;
Меж нами речь не так игриво льется,
Просторнее, грустнее мы сидим,
И реже смех средь песен раздается,
И чаще мы вздыхаем и молчим.
В стихотворении А.С.Пушкина "Была пора:наш праздник молодой" схема строфы - аббавгвг(аББаВгВг): опоясывающая рифма чередуется с перекрестной.
«Октава – бесспорная находка автора», - с ненавязчивым юмором заявляет критик. Ну, во-первых, стихи Лены – это не октавы (как уже было сказано выше), которые являются твердыми формами и требуют соблюдать строгое чередование рифм. Почему это находка, то есть наиболее подходящая стихотворная форма для содержания произведения Лены, тоже не пояснили. Вообще-то, октавы вряд ли можно назвать находкой, они известны с незапамятных времен – были созданы в Италии еще в ХIV веке. Октавами писали поэмы Ариосто и Тассо, а в ХIХ веке - Байрон и Пушкин. Как уже поняли самые сообразительные читатели, октавы использовались в основном при написании поэм.
Свою поэму «Домик в Коломне» Пушкин как раз и начинает рассуждением об октаве:
I
Четырестопный ямб мне надоел:
Им пишет всякий. Мальчикам в забаву
Пора б его оставить. Я хотел
Давным-давно приняться за октаву.
А в самом деле: я бы совладел
С тройным созвучием. Пущусь на славу!
Ведь рифмы запросто со мной живут;
Две придут сами, третью приведут.
II
А чтоб им путь открыть широкий, вольный,
Глаголы тотчас им я разрешу...
Вы знаете, что рифмой наглагольной
Гнушаемся мы. Почему? спрошу.
Так писывал Шихматов богомольный;
По большей части так и я пишу
К чему? скажите; уж и так мы голы.
Отныне в рифмы буду брать глаголы.
Как видим, поэт сам выбирает строфику произведения. А в данном случае не только выбирает, но и объясняет причину своего выбора.
Определенный интерес представляет и размышление Пушкина о рифме: в отличие от некоторых ревнителей чистоты поэтической речи, он ничего против глагольных рифм не имел. Внимательное чтение литературоведческих трудов развеяло бы и другие мифологические представления о стихосложении, которые сложились у здешних критиков.
Однако вернемся к нашей статье. Выясняется, что её автор не знает, как правильно обозначается модель рифмовки. Поясню на примерах.
«Помнится, октавы (восьмистишия) пишутся по определенной схеме, а именно, - АБАБАБВВ», - делится он своими воспоминаниями . Я не буду ещё раз писать о том, что октавы и восьмистишия – это не одно и то же, остановлюсь на схеме. Она должна быть записана так – абабабвв.
Рифмующиеся строчки принято обозначать одинаковыми буквами (это правило тоже нарушено – примеры приведу позже). Если обозначается лишь порядок рифмующихся строк, то употребляются только строчные буквы. Прописные вводятся лишь тогда, когда указываются женские и мужские рифмы: строчными буквами обозначают мужские рифмы – аа бб, а прописными - женские: АА ББ.
Схема первой строфы стихотворения Лены выглядит следующим образом – АБАБВВГГ (для каждой новой рифмы – новая буква), а не как у автора – АБАБААББ.
Та же ошибка у него и в других строфах – они выглядят следующим образом – АБАБВГВГ – и это вполне обычная схема для восьмистишия. Так что со схемой у Лены никакой беды, как пишет Юрий, нет, а вот у самого Юрия, пожалуй, есть.
Теперь перейдем к «размерчику», говоря словами автора. Размер, как известно, имеет значение. Вот только никто не знает, какое именно. Поэтому все наши прозовские стиховеды ограничиваются элементарной, чтобы не сказать примитивной, арифметической операцией: «…размерчик веселенький выдержан (9-9-9-9-9-9-9-9)».
Привожу пример анализа количества слогов из книги «О поэтах и поэзии: анализ поэтического текста» :
Так построено стихотворение Тютчева "Последняя любовь".
количество слогов
О, как на склоне наших лет 8
Нежней мы любим и суеверней... 10
Сияй, сияй, прощальный свет 8
Любви последней, зари вечерней! 10
Полнеба обхватила тень, 8
Лишь там на западе бродит сиянье, - 11
Помедли, помедли, вечерний день, 10
Продлись, продлись, очарованье. 9
Пускай скудеет в жилах кровь, 8
Но в сердце не скудеет нежность... 9
О ты, последняя любовь! 8
Ты и блаженство и безнадежность. 10
Ритмическое построение стихотворения представляет собой сложное соотнесение упорядоченностей и их нарушений. Причем сами эти нарушения - упорядоченности, но лишь другого типа.
Первая строфа задает в этом отношении некоторую инерцию ожидания, создавая правильное чередование количества слогов (8-10-8-10). Правда, и здесь уже имеется некоторая аномалия: привычка к русскому четырехстопному ямбу, самому распространенному в послепушкинской поэзии размеру, заставляет ожидать соотношения 8-9-8-9. Лишний слог в четных стихах отчетливо ощущается слухом. Таким образом, на фоне предшествующей поэтической традиции первая строфа выступает как нарушение. Но, с точки зрения имманентной структуры, она идеально упорядочена, и это заставляет нас ожидать в дальнейшем именно этого типа чередования.
Однако вторая строфа разнообразно нарушает эти ожидания. Прежде всего, расположение коротких и длинных стихов из перекрестного превращается в охватное. Это тем более резко ощущается, что рифмы остаются перекрестными. А поскольку удлинение чередующихся стихов русской поэзии связано именно с сочетанием мужских и женских рифм и есть его автоматическое последствие, расхождение этих двух явлений необычно и поэтому очень значимо. Но дело не ограничивается этим: каждый из двух комбинируемых видов стихов удлиняется против ожидания на слог, что на слух также очень заметно. 10-сложный стих заменяется 11-сложным, а 8-сложный - 9-сложным. И здесь вводится добавочная вариативность: в длинных стихах слог наращивается в первом из них (второй воспринимается как укороченный), а в коротких - в первом (второй воспринимается как удлиненный).
Разнообразные нарушения установленного порядка во второй строфе вынуждают в третьей восстановить инерцию ожидания: инерция 8-10-8-10 восстанавливается. Но и здесь есть нарушение: во втором стихе вместо ожидаемого десятисложия - 9. Значимость этого перебоя в том, что девятисложник во второй строфе был удлинением короткой строфы и структурно представлял собой ее вариант. Здесь он позиционно равен длинной, в структурном отношении будучи не равен сам себе. Мы на каждом шагу убеждаемся в том, что поэтическая структура - прекрасная школа диалектики.
Возможно, не у всех хватит духу дочитать отрывок до конца, но главное, на мой взгляд, в самом конце – не забывайте о диалектике. Если уж завели разговор о «размерчике», так и не поленитесь подумать, какую роль сей размерчик играет для понимания стихотворения. Конечно же, я не требую от автора, чтобы он делал анализ, подобный приведенному – это невозможно для дилетанта, но хотя бы подумать над тем, зачем ты считаешь слоги, просто необходимо.
Можно было бы написать ещё много чего и про другие красоты статьи, но это уже в другой раз. Единственное, о чем упомяну, - это интересное размышление автора по поводу "мгновенных страничек", которое вызвало мой живой интерес.
"А вот над словосочетанием «мгновенные странички» я призадумался. Попытался найти в словаре и плюнул через сорок минут. Наверное, здесь использован прием эллипса, то есть какое-то слово пропущено, а я такой тупой, что никак не могу это слово отгадать..." - пишет Юрий.
Во-первых, непонятно, что он пытался искать в словаре ( там не перечисляются все словосочетания)и зачем потратил на это так много времени. Во-вторых, почему решил, что какое-то слово пропущено и перед ним эллипс? Совершенно фантастическое предположение.
В данном случае мы элементарно имеем дело с метафорическим эпитетом: мгновенная страничка - это страница, которая возникла на сайте и спустя короткое время исчезла. Метафора более чем очевидна, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы её увидеть и понять.
В результате возникает только один вопрос: зачем понадобилось автору, с таким-то знанием теории литературы, лезть в дебри стихосложения?