Жили мы в интернате вольно. Были, конечно, у нас воспитатели: по одной на девчонок и на нас – пацанов. Каких-то крамольных дел, требующих внимания директора школы, мы не творили. Грубости, хулиганства, непослушания, наглости, воровства не допускали. У нас были выработаны свои правила чести и совести, главным содержанием которых являлось; все, что добывалось съестного, приносилось в общий котёл на делёжку. Были зажимщики, но их презирали грубо и жестоко, не разговаривали и не играли.
Жили дружно, ревностно следили за чистотой и порядком в комнатах. Ежедневно устраивались санитарные взаимоконтроли – девчата у нас, мы у них. С девчатами в конфликты не вступали, но и не выказывали им откровенного расположения – стыдились что ли. Если встречались парень с девушкой, то про них говорили, что они «дружат» или «ходят». «Дружили» обычно после отбоя в общей комнате. Я до сих пор удивляюсь, почему с нами никто из взрослых не ночевал? «Дружили» так: парень с девчонкой усаживались рядышком и молча сидели. Посидят маленько и расходятся по комнатам. Были такие, кто «ходил» с местной девчонкой. Уходили они через окно, и по кромешной темноте в грязь ли, в дождь шли на свидание. Эти ребята у всех вызывали уважение, что давало право высшего положения в интернатовской иерархии. Но из всех, кто «дружил» в интернате, потом поженились и вышли замуж 2-3 пары. Я это объясняю тем, что за годы учёбы в интернате мы стали как братья и сёстры…
А интернат в жизни мне помог. Многое пригодилось потом в военном училище, а затем на офицерской службе.