В общем-то он даже не был никем… Просто он был, и иногда этого хватало.
Он мог рисовать все что видит, правда часто, это довольно плохо получалось, что, по сути, было абсолютно неважно…
Он не мог бросить курить по двум причинам: во-первых, ему не хотелось бросать курить, а во-вторых – хотелось; и чем больше хотелось, тем больше не хотелось
Он любил кофе. Его сердце тоже. И его сердце готово было остановиться всего за один глоток…
Он любил играть на гитаре. Гитара любила играть на его нервах.
У него никогда не было денег. Деньги его не любили. Из-за этого его почти никто не любил. Всем без исключения могло показаться, что он нахлебничает и пользуется чужой добротой, однако это было не так.. он тоже мог отдать все что у него есть, если кому-нибудь понадобиться помощь… Просто у него ничего не было..
Он взаимно не любил деньги, и ему становилось плохо от осознавания того что без них нельзя. Он верил, что без них можно, или хотя бы надеялся на это.
Он не понимал людей, но старался их понять. Люди не понимали его но не старались.
Он любил писать что-то в блокнот, сидя на лавочке в каком-нибудь общественном месте, например в парке. И он знал, что большинство проходящих мимо с интересом заглядываются на него, но ему было все равно. Он писал для себя.
В нем сходились парадоксальные противоположные странности. Например, в середине апреля, когда становилось уже достаточно тепло, чтобы ходить босиком, он ходил в зимних меховых ботинках, хотя любил кеды.. но может быть на данный момент у него просто не было кед… впрочем он бы все равно об этом никому не сказал, и так и ходил бы в ботинках, мечтая о кедах…
В маршрутках было неудобно писать, поэтому он не любил маршрутки. А они не любили его. И водитель как будто специально всегда ехал так, что очень сильно трясло..
А к концу дня ему становилось холодно. И от этого рука дрожала в унисон со всем телом, выводя в блокноте каракули. Из-за этого он ненавидел холод, но рукавов джинсовки с локтей не спускал. Веревочки и тряпочки на его руке всегда оставались на виду. Они были его частью. Он никогда с ними не расставался и избегал тех мест, где ношение подобных частей его тела было запрещено.
Когда становилось много народу, ему становилось непосебе.. он любил писать слово «непосебе» в одно слово, потому что не знал как оно пишется правильно. С грамматикой у него было туго, впрочем он редко об этом задумывался, и любил писать так, как писала рука, а любовь к слову «непосебе» была скорее исключением..
Он никак не мог понять что такое «лизинг», из-за этого ему казалось, что он не сдаст мировую экономику. Слово «лизинг» ассоциировалось у него со словом «лизать», осознавание того что это вид предпринимательской деятельности, вызывало на его лице улыбку, рассеивая всякие шансы на успешную сдачу мировой экономики.
Ему нравился город в котором он сейчас находился, и множество людей в которых находился город. Город был старый и красивый. Подобие китайской стены окружало город. Подобие нравственного сознания окружало людей.
Ему нравился черный цвет, потому что на его фоне другие цвета казались красивее… Черный цвет давал им новую жизнь и мог убить их, поглотив в себе.
Однажды в город должен был приехать Председатель Правительства Страны, и из-за этого он купил вместо пива кофе и опять сел на лавочку в каком-нибудь общественном месте, например в парке, где было большое количество дяденек-в-фуражках… и закурил.
Его покоробило то, что он написал «Председатель Правительства Страны» с большой буквы. Он не любил эти слова. И вообще все правительственные слова. И вообще все правительство.
Рядом с ним сел человек и начал жевать. Захотелось пива.
В общем-то он даже не был алкоголиком, просто он любил пиво.
Однажды в детстве его нарисовали на листе бумаги. С тех пор он имел привычку нарисовываться там, где не надо, а лист бумаги стал неотъемлемой частью его существования.
За всю жизнь он несколько раз летал на самолете за штурвалом, и ни разу не ездил автостопом, но это не мешало ему любить автостоп больше чем полеты.
Он не понимал, почему люди поклоняются одному и тому же богу, называя его разными именами, хотя это не бог вовсе, а звезда..
Однажды он провел ночь на подоконнике второго этажа железнодорожного вокзала. И гордился этим. Он любил окна и подоконники.
У него никогда не брали интервью, хотя не очень-то и хотелось… Правда психологи утверждают обратное, аргументируя это тем, что иначе он бы об этом просто не писал.
Он хотел быть в достатке, однако его нелюбовь к деньгам противоречила этому желанию…
Он купил еще кофе. В кафе было удобнее смотреть из окна и он остался там.
Если бы у него были все деньги на свете, он бы отправил их на Луну, потому что если их сжечь на Земле, то во много раз увеличиться парниковый эффект и человечество погибнет.
Иногда ему хотелось допиться до чертиков, просто ему было интересно как они выглядят.
У него было два друга женского пола. Он любил их, и хотел дружить с ними вечно.
Однажды один из его друзей рассказала ему сказку про жизнь и смерть, он почти понял смысл своего существования.
Однажды один из его друзей подарила ему картину, нарисованную пастелью на листе плотной бумаги, он повесил ее на стену и почти понял смысл своего существования.
Однажды он прочитал себя за 4000 километров от себя. У него едва не съехала крыша, но он почти понял смысл своего существования.
Людей было много. Мыслей было еще больше. В ушах была музыка. Сердце ныло в ожидании 3-й чашки кофе, однако получило лишь холодный остаточный глоток 2-й чашки и, поняв бесполезность своего нытья и бесперспективность полупустых карманов, успокоилось.
Как-то за день ему дважды предложили попить пива. Он дважды отказался. На следующий день все льды на полюсах растаяли, начался всемирный потоп… Полет фантазии.
Он никогда не отказывался от своей матери и сестер и любил их. Его мать и сестры никогда не отказывались от него и любили его. Они не всегда понимали друг друга.
Однажды он отказался от своего отца. Его отец тяжело заболел и чуть не умер. Больше он никогда не отказывался от своего отца. Он любил своего отца. Его отец любил его. Они понимали друг друга.
В безвременном пространстве он встретил девочку М.
Девочка М. с улыбкой на лице назвала его новым другом и сказала, что променяла на него старого.. Вспомнив пословицу о старых и новых друзьях, сделав простейшие математические вычисления он пришел к выводу, что девочка М. осталась в убытке на одного старого полудруга. В свою очередь он на девочку М. никого не менял. Девочка М. так и осталась еще одним незначительным дополнением к его существованию…
Когда ноги, обремененные зимними ботинками в апрельский период, начали посылать ко всем чертям своего хозяина, их хозяин, обремененный посылающими ко всем чертям ногами, начал усиленно мечтать о кедах…
Кеды проехавшие посредством доброго человека 500 км, спасли прямохождение индивида.
Он не любил стричь волосы ибо считал, что если вдруг волосам понадобиться, то они сами выпадут… именно по этой причине он не любил бриться, хотя иногда приходилось.
В разговоре с кем либо, он в последнюю очередь обращал внимание на внешность того с кем разговаривает. Он был убежден, что внешность – не самое главное качество в человеке, ибо она довольно обманчива и может подвергаться постоянному изменению. В его понимании поговорка «встречают по одежке, провожают по уму» приобретала смысл только тогда, когда вместо слова «одежке» стояло слово «душе». Ему было искренне жаль, что так думает только он один.
При всей любви к той с кем он сейчас был, ему просто необходимо было иногда побыть одному. Когда между "иногдами" образовывался большой промежуток времени, он начинал нервничать. Возможно, это не было заметно для окружающих, однако имело место быть… Возможно именно по этому он часто уходил из дома раньше времени.
Родившись под огненным знаком зодиака, он любил смотреть на костер. Он мог смотреть не него часами… В любой момент времени огонь костра был разный. Это существенно отличало его от газовой конфорки, делая во много раз интересней…
Девочка М. отличалась от окружающих. В ней не было города, в ней был мир… Серый цвет был для нее знаком индивидуальности, вместо обыденного понятия неуверенности в себе. Она не отрицала общества, она шла параллельно с ним, на своей особенной волне.. Он видел в девочке М. долю понимания, чего зачастую не хватало во всем. Боялся в ней ошибиться, не хотел, чтобы это было так, хотя и не исключал такой возможности. Девочка М. с каждым днем становилась все более значительным дополнением к его существованию, однако это обстоятельство никогда бы не перешло грань хорошей крепкой дружбы…
Все было настолько просто, что он всегда находил только самые сложные решения, или не находил их вообще…
Не надо было обладать большими умственными способностями, чтобы на лекции по теории организации записывать в блокнот свои мысли. Еще меньше ума требовалось, чтобы писать лекцию. Однако это характеризовало лишь его недисциплинированность, и никак не могло указать на недостаточность умственных способностей остальных членов группы.
В прошедшем времени был диалог:
- Парень, можно тебя отвлечь на минутку? – спросил Человек с большой буквы изрядно пьяным голосом.
- Да. – ответил он.
- Не будет ли у тебя зажигалки или ты тоже не куришь? – вновь спросил Человек. Сигарета у него во рту демонстрировала явное желание закурить и отсутствие огня. Неподалеку дымила кучка «некурящих» людей.
- От чего же… Будет конечно. – сказал он протягивая зажигалку.
- А я это.. Ну это… Команду набираю…, - пытался выговорить Человек, активно жестикулируя руками, отчаянно пытаясь показать какой-то удар мнимого противника из рукопашного боя, - …По борьбе. Я мастер спорта международного класса. – пояснил Человек. – А у тебя, я смотрю, телосложение хорошее… Ты вообще откуда сам? Занимался чем-нибудь раньше? – принялся расспрашивать Человек. Язык его заплетался, пьяные мысли блуждали в пьяной голове, иногда сталкиваясь друг с другом, образовывая между вопросами паузы, которые были довольно короткими (и, за столь малый промежуток времени, невозможно было изложить всю сущность ответов), однако неловко чувствовались. Человек сыпал вопросами, касающимися его жизни, работы, учебы, места рождения и нахождения, при этом щупая и обнимая его, выражая тем самым интерес к его телу, с точки зрения профессионального тренера, мастера спорта международного класса, по какому-нибудь «боевому» виду спорта. – «Рама» у тебя хорошая! – оценивающе добавил Человек в заключении.
После этого он принялся рассказывать полупьяному собеседнику о том, кто он, что он, где он, и как вообще здесь очутился…
Выслушав его рассказ, Человек уже почти трезвым голосом сказал:
- Знаешь, я тебя обманул. На самом деле, я подполковник ГРУ, доктор психологических наук. Общаясь с тобой, я понял, что тебя можно завербовать, однако это не главное. Мне непонятна твоя реакция. Ведь по существу, к тебе привязался совершенно посторонний, пьяный мужик, и по обыкновению, ты должен был отмахнуться от меня… Ну хотя бы сказать «Отвали!», и пойти своей дорогой… Почему ты этого не сделал?
- А зачем? Ведь самое плохое, что вы могли мне сделать – это убить меня. Но двум смертям не бывать, а одной не миновать, и если мне суждено умереть от вашей руки, то где бы мы с вами не находились, и когда бы не встретились, вы меня все равно убьете. Я буду бояться смерти, только в момент появления перед моими глазами, но тогда уже будет поздно чего-либо бояться…
Человек задумался. Он тоже... Молча постояв, они пожали друг другу руки и разошлись.
Когда было уже слишком поздно о чем-либо думать, и слишком рано что-либо делать, он сидел в холле бассейна и ждал, обозначая общими нелепыми фразами временные промежутки.
На улице был дождь и торговая ярмарка. В пачке оставалось две сигареты. С прошлого дня новости трещали о мировом катаклизме. Происходит ли что-нибудь случайно? Нет. Тогда какой в этом смысл? Никакого. Нет. Просто многое не понятно…
Когда заканчивалась музыка в ушах, начиналась музыка в голове. Музыка постоянно менялась. Ее изменчивость была постоянной. Бывает ли что-то непостоянное, если даже изменчивость своим существованием являет постоянство. Любые изменения постоянны, хотя бы потому, что они изменения…
Он сидел около двери от которой веяло холодом. С этим приходилось мириться. За слишком короткое время в холле оказалось слишком много народу. Дверь оставалась чуть ли не единственным источником кислорода…
Рядом с ним сидел парень и иногда без разрешения пялился в блокнот, за что и получил дозу игнора с его стороны.
Из-под ногтя большого пальца правой руки иногда просачивалась прозрачная жидкость – последствие нечаянно-неоднократного удара об жестяную банку.
Палец болел. Боль заставляла думать о ней во время написания. Это его не смущало. Смысл написанного утерян не был, если конечно он вообще был.
Он часто рисовал деревья. Поражало то, что как их не рисуй, все равно не передать всей точности и красоты увиденного – слишком много веточек. Если вырисовывать каждую, на это уйдет жизнь.
Писал ли он стихи? Да. В основном это были больные, депрессивные, суицидальные стихи.. он почти никому об этом не говорил. Почти никто об этом не спрашивал… А тем кто спрашивал, он отвечал неохотно – сначала врал, а через секунду говорил правду…
Он не любил врать, хотя иногда приходилось. Иногда приходилось врать довольно часто, и от этого становилось плохо…
Свет в конце тоннеля был рыжего цвета... он видел мир через оранжевые очки. Казалось этот оранжевый мир чуть ли не единственное, что удерживает его в мире настоящем.
Самая большая его ошибка была в том, что он это написал.
P.S.: В общем-то он даже не был никем… Просто его никогда не было, нет, и не будет…