Пришельцы

               


                Сплошным потоком люди подходят к турникетам. Миновав их, людской поток разделяется на два рукава и на эскалаторах уезжает вниз. Во чрево гигантского многоглавого зверя, изо дня в день, из года в год без устали глотающего миллионы и миллионы таких же, как я, хмурых, не выспавшихся и уже с утра усталых горожан и гостей нашего города. Чтобы, переварив их, перемолов физически в вагонной давке, истрепав морально в косых взглядах, ругани и общем безысходном неудовольствии, отбросить их где-нибудь, на другом конце города, растрепанных, раздраженных, привычно готовых нырнуть в свой долгий трудовой день.

                Идя в  потоке, представляю себя куском мяса в одной из пастей стоглавого дракона. Встаю на ступеньку эскалатора, как положено по инструкции, с правой стороны, держусь за поручень и не мешаю проходу граждан слева, двигаюсь вниз по округлому, длинному пищеводу. И уже готов, что на меня и на моих случайных товарищей по драконьему рациону вот-вот хлынут теплые, мутно-желтые потоки желудочных соков.

                Снова в плотной толпе, но уже с некоторым подобием свободы перемещения, ибо можно худо-бедно маневрировать, обгонять, перестраиваться и даже подрезать, бодро бреду через всю станцию на дальний конец платформы, к моей старой знакомой, путеводной, малоприметной выщерблине на самом краю перрона. Именно напротив нее открывается первая дверь второго вагона.  Моя дверь.

                Встаю за плотной стеной спин тех, кто проснулся на секунду раньше меня. Сразу же за моей спиной нарастает новый слой тех, кто припозднился на такую же секунду.

                На стене напротив рекламный транспарант, сегодня новый, призывающий посетить курорты Турции. Сегодня я стою напротив буквы "У" в слове Турция. Перебираю мысленно слова на букву У: “…утро, уркаган, уретра, улица, умница…” На слове “узник” появляется поезд, замедляя ход останавливается, “мои двери” открываются чуть правее. Не доехал чуть-чуть. Разочарованно вздыхая, спины двигаются вправо, к дверям, напротив которых оказываются другие счастливчики, которые ничего не просчитывали и не знали заранее, а просто стояли на перроне. И, вдруг, на тебе! Дверь перед носом. Заходи и садись.

                В небольшой компании таких же “умных” остаюсь на месте, зато почти в первом ряду. “…убийца, урод, узел, усекновение, унция…” На  “ущербе” точно перед тетенькой в сером пальто и, за ее спиной, мной, открываются “мои двери” со знакомой “каракулиной” граффити, которую однажды, на моих глазах, молниеносно нарисовал черным маркером тинэйджер в мешковатых джинсах и “кенгурухе”.

                Тетка в сером пальто пируэтом ушла вправо, к социальным местам. Сам я, грациозно обогнув долговязого парня с наушниками в ушах и с не выспавшимся, помятым ликом, плюхаюсь в самый угол, к стеночке. Сразу же рядом “падает”, всунув между мною и собой немаленькую такую сумку, женщина моих лет, со скорбно поджатыми губами и в модной куртке. На третье, последнее место пытается всунуться небритый мужичок в кепке и со спортивной газетой в руке. Из-за сумки места ему достается всего-ничего. Мужчина с улыбкой и извинениями решительно двинул тощим задом и “сумочница” влипает в меня. Зло зыркнув на мужика, на меня, пытается, энергично двигая тем же органом, что и ее сосед слева, расширить себе жизненное пространство. И, все же, как органом не крути, сумка оказывается лишней в нашем нехитром мироустроении, и берется на колени.

                Над нами нависают неудачники, осуждающе поглядывая, неодобрительно и сурово, дескать, как же вам не стыдно, дорогие соотечественники? Ведете себя как распоследняя деревенщина. А еще жители культурной столицы! Только берут большие сомнения, что, окажись они проворнее, принялись бы с поклонами предлагать места друг другу.

                Ехать мне до конечной, минут сорок. И летний непростой перелом голени еще дает о себе знать своим нытьем. В общем, считая себя вправе ехать сидя, еду сидя. Тем более что в столь ранний час инвалиды, лица пожилого возраста и беременные женщины, как правило, в метро редки.

                “Захват объекта штурмовой группой” произведен в максимально короткий срок, и поезд, прохрипев о закрывании дверей, закрыл их и поехал.

                На одной из станций пересадок, когда выходит, обычно, почти половина вагона, в вагон, в числе прочих пассажиров, вошли и эти двое. Они встали напротив нашей скамьи. Парень и девушка. И, хотя и шумел электродвигателями вагон, и стучали колеса по рельсам, все равно, стало как-то совсем тихо. Как будто кто-то убавил громкость пультом.

                В присутствии этой пары постепенно смолкли все разговоры. Даже светленькая девица, без устали трещавшая по своему мобильному уже в течение нескольких остановок, отключилась, спрятала телефон в сумочку, и стала искоса поглядывать на вновь вошедших.

                Они были красивы! Да, именно так, другого слова не подберешь. Идеально красивы. Оба. Он мужественной красотой молодого, здорового самца. Гибкий, стройный, видно, что с прекрасно развитой мускулатурой теннисиста. Светлые, вьющиеся волосы, правильные черты лица, коротенькая, модная бородка. Одной рукой он держался за поручень, другой прижимал за талию к себе свою спутницу. Не слишком сильно и страстно прижимал, в рамках морали и приличий. Но и так, что было сразу ясно, они влюблены друг в друга. Причем – очень.

                Она – просто классическая красавица. С великолепной фигурой, тонкими руками, с лебединой шеей, которую венчала идеальной формы голова, с густыми, черными волосами до плеч, и лицом такой неземной красоты, что у меня невольно перехватило дыхание.

                И одеты они были очень элегантно, дорого и со вкусом. Она в высокие, остроносые сапоги, узкие, голубые джинсы и коротенькую дубленку, выгодно подчеркивавшую ее фигуру модели. А на нем был серый в тонкую полоску костюм и черное, кожаное полупальто.

                Да. Они были прекрасны, эти двое. Так или иначе, но все украдкой любовались ими. Без зависти и неприязни, даже чувствуя, что на сердце теплеет от этой красоты. Чувствуя, что уходит утреннее раздражение и усталость середины трудовой недели. Невольно пришла в голову мысль, что, если бы боги-олимпийцы, существуй они на самом деле, решили спуститься к людям, они выглядели бы вот так.

                Парень что-то шептал на ухо своей подруге, а она улыбалась, глядя куда-то в проносящуюся в окне черноту тоннеля загадочными своими глазами цвета старого коньяка. И как будто не было вокруг них никого. По крайней мере, было совершенно ясно, почему-то, что сейчас вот, рядом с ними никого нет. Только они двое.

                Где-то через пять или шесть станций они вышли из вагона, гибко и легко пройдя сквозь входяще-выходящую толпу, и не быстро пошли к выходу, держась за руки. И сразу же, как будто, спало оцепенение. Все, казалось бы, выдохнули сдерживаемый десять минут воздух. Все задвигались, женщина рядом со мной бесцельно открыла, и тут же закрыла свою пузатую сумку. Мужичок снял кепку и, смущенно хмыкая, поскреб ногтем темя. Стоящие задышали свободнее, светловолосая девица уже “алёкала” в свой телефон. Даже парень с наушниками в ушах, которого я недавно обошел на пути к своему месту, выглядел проснувшимся и задумчивым.

                - Инопланетяне! – пробормотала задумчиво женщина с сумкой, моя соседка. А мне ничего не оставалось делать, как покивать, соглашаясь с ней.

                Поезд снова тронулся. И в окне в последний раз мелькнула эта удивительная пара. Необыкновенно красивая девушка, и потрясающе обаятельный юноша шли по перрону в толпе, возвышаясь над нею, заметные издалека. Он ростом около двух метров и двадцати сантиметров, и она, всего лишь на пол головы ниже его.