Понимание

1.
Она подняла на него взгляд, и лицо ее побелело.
- Как такое вообще возможно?
Он засмеялся, но тут же посерьезнел, когда увидел, что она вовсе не разделяет его веселья. Она смотрела все тем же удивленным, почти напуганным взглядом.
- Чему ты удивляешься? – спросил. – Ты считаешь себя недостойной этого?
- Я считаю, что ты не знаешь, на что идешь.
- Я-то как раз знаю, на что…
- Ничего ты не знаешь!
Он присел рядом с ней на корточки, взял ее руки в свои. Одна рука ее была сжата в кулак, и он бережно обхватил ее запястье. Долго смотрел на нее, пытаясь запомнить каждую линию этого доброго, волшебного личика. Она, все еще бледная, вложила подаренное им же кольцо обратно ему в руку.
- Я не могу согласиться.
- Нет, нет, нет, любимая, можешь. Еще как можешь.
- Это было бы подло с моей стороны.
- Подло отказываться! – возразил он, не замечая, как грубеет голос. – Особенно если сама любишь!
- Мы едва знакомы. Даже не спали ни разу. На это можешь вообще не рассчитывать.
- Мне плевать, я люблю тебя. Я в жизни так не любил!
- Я еще раз тебе говорю, ты не знаешь, на что идешь. Не знаешь, что это такое. Не знаешь, как это тяжело.
- Это всего лишь брак. Такой же, как и все остальные!
Она покачала головой.
- Я знаю только то, что я устал от своей жизни. На прошлой неделе я проснулся с девушкой. Незнакомой мне девушкой. Я даже имени не знал, и не знаю до сих пор. Я привел ее домой, только потому, что мне страшно засыпать одному. А вчера я избил человека. Не дрался с тех пор, как перестал ходить на бокс. Но вчера подрался. Мне было стыдно, но я сделал это. Сам не знаю, почему. Напился, начал ко всем приставать в клубе. Приставал к девушкам, оскорблял их парней. И знаешь, что? Выгнали не меня, а того пацана, с которым я подрался. Он ни в чем не был виноват. Если только не считать виной тот факт, что твой отец не владелец этого клуба. Если так, то я тут абсолютно безгрешен.
Он замолчал. На баскетбольной площадке больше никого не было, только они вдвоем. Ветер трепал из стороны в сторону одинокий полиэтиленовый пакет.
- Я все чаще вспоминаю одну книгу. «Ловец снов» Кинга. Там один из героев задумал самоубийство. Он думал об этом, как о празднике, как о событии года. Вот едут они в машине с товарищем. Товарищ что-то ему рассказывает, а он слушает вполуха и думает, как бы получше прикончить себя. И когда лучше это сделать, сегодня или все-таки подождать до дня рождения? Не знаю, к чему я это. Просто вспоминаю.
Было видно, как тяжело ему даются такие откровения. Она не смела больше его перебивать. Смотрела на него и думала, что из него получился бы очень хороший актер, уж очень хорошо он вжился в образ.
Он набрал воздух в легкие и продолжил:
- Я хочу цель в жизни, но у меня есть все. Понимаешь? Все, что я хочу, я получаю. Я лишен мечты. Это страшнее всего. Хочу жить ради кого-то. Не ради себя. Я ненавижу себя! Хочу жить ради тебя. Ради наших детей. Я знаю, прекрасно, что это невозможно, но есть же детские дома, всегда можно усыновить ребенка. Когда я однажды увидел тебя тут, увидел, как ты бросаешь мяч в кольцо совсем одна, я понял, как сильно хочу заботиться о тебе.
- Но почему?
- Да люблю я тебя, дура, пойми меня?! Хочу жить с тобой! Хочу убежать от всех вместе с тобой!
Она рассмеялась. Громко и заливисто, буквально задыхаясь от смеха.
- Что смешного? – спросил он, чувствуя себя идиотом.
- Убежать, - повторила она. – Убежать!
Он потупил взгляд и тоже улыбнулся.
- Это метафора.
- Да, но… - она никак не могла сдержать смех. – Убежать! А помнишь, как ты позвонил мне в первый раз и предложил прогуляться где-нибудь!
- Я не так сказал.
- Пройтись! Ты предложил пройтись! Точно!
И снова она смеется. А ему было не смешно.
Он поднялся и встал позади нее. Поцеловал, аккуратно убрав волосы со щеки.
- Ты будешь моей. Ты сама это знаешь, я добьюсь тебя.
- Не добьешься, - с шутливым азартом сказала она.
- Вот увидишь, - он взялся за ручки инвалидной коляски и вывез ее на площадку перед кольцом. – Сыграем еще и домой?
- Только больше не поддавайся.
- Не могу обещать…
2.
Внезапно он понял, зачем она ему все это рассказала. Понял и пожалел всем сердцем о том, что не ночевал сегодня дома. Пожалел о том, что согласился пойти с друзьями напиться в баре. Пожалел о том, что решил доехать на метро домой. Пожалел о том, что не отсел от нее, когда эта странная девушка подсела к нему на лавочку. Пожалел о том, что этой холодной осенней ночью он зачем-то решил выслушать ее историю. Зачем, спрашивал он себя. Хотелось поговорить? Наверное. Но что теперь? Что ты будешь делать?
- Вы больше не в инвалидном кресле, - проговорил он с пересохшим ртом.
- Врачи развели руками, - сказала она, посматривая на табло. – А батюшка в церкви сказал, что это все любовь.
Он усмехнулась, но тут же серьезным тоном продолжила:
- Я ему верю. Я правда верю в такие вещи. Мой муж ведь не врал тогда на площадке, он любил меня. А я его нет. Он богатый, я инвалид. Вот и вся моя любовь. Называй меня как хочешь, но я не считаю, что поступила неправильно. Он спас меня, а я его. И если уж мир так устроен, что один любит, а другой соглашается, чтобы его любили, то я сделала все правильно. К тому же со временем я смогла его полюбить. С его избалованностью и детскими капризами. С его несерьезностью, незрелостью. Смогла, да. Я любила его.
Она посмотрела на часы, потом на табло, и уже почти не отрывала от него взгляда.
- Любила, - кивая головой, повторяла она. – Да, любила.
- Что же случилось?
- Я начала ходить, - мигом ответила она, почти перебив его. Ответила, будто заготовленной фразой.
- Вы начали ходить.
- Да, начала. Это была сенсация! – она театрально, но как-то истерически, взмахнула руками. – Все были счастливы. Я была счастлива. Моя мама была счастлива, как никогда! Мой папа, брат. Друзья. Все были счастливы, когда узнали. Но не мой муж. Он только притворялся счастливым.
Его глаза сами опустились вниз на ее руки. Кольца на безымянном пальце не было.
- Да-да, все верно. Мы развелись. Когда мы поженились, он проводил время только со мной. И ни с кем больше. Впрочем, с кем ему еще проводить время. Друзей у него не было, он же богатый. Про других женщин он даже не думал. Так сильно он меня любил. Он прекрасно со всем справлялся. Ты ведь можешь себе представить, сколько со мной было трудностей. Но я была его центром внимания. Я одна. Он жил только мной.
Она посмотрела на свои ботинки. Потом опять на табло.
- Когда врачи узнали, что я могу шевелить пальцами ног, они перевели меня в палату реабилитации. На полгода где-то. Помимо трех операций, меня ждала тяжелая кропотливая работа по восстановлению координации и моторики.
- И он ушел от вас?
- Не сразу. Он все равно много времени проводил со мной. Был же шанс, что я так и останусь навсегда инвалидкой, которая, однако, может шевелить пальцами ног. Скорее всего, он надеялся именно на это. И я очень подозреваю, что он изо всех сил боролся с желанием заплатить врачам и оставить меня калекой.
- Почему вы так думаете?
- Не знаю. Просто чувствовала, как он начинает ненавидеть меня. Он надеялся, что я останусь такой, как раньше. Но я делала успехи. Вопреки всему. И он начал пропадать. Пропадать, напиваться, спать с другими. Я до сих пор удивляюсь, как быстро у него пропал ко мне всякий интерес. А когда я в один из дней пришла домой на собственных ногах, он и вовсе ушел из дома, хлопнув дверью так, что замок заклинило и мне пришлось вызывать слесаря. Потом был развод.
Она замолчала. Очень надолго. Звук приближающегося поезда словно разбудил ее.
- Всего лишь ноги, - прошептала она. – Проклятые ноги.
- Сочувствую вам.
- Мне не сочувствие твое нужно. А понимание. Я шла сюда и надеялась, что никого тут не будет. А тут ты. Понимаешь, о чем я?
Он все понимал, но не смог ничего сказать. С ужасом наблюдал, как она достает жгуты из марлевых повязок и туго обматывает ими бедра.
- Надеюсь, тебе хоть скорую хватит ума вызвать.
Она встала со скамейки.
И пошла к путям.
Поезд был уже совсем рядом.
«Все лишь ноги…» - вертелось у него в голове.

Akeno 2013