Ваську Ревякина, ученика 2-го класса, просидевшего в каждом классе по три года, неисправимого двоечника и хулигана, исключали из школы. Причина была серьёзная – Васька из рогатки убил голубя, которых великое множество водилось на школьном чердаке. По такому случаю была собрана общешкольная линейка. Василий стоял посреди строя с низко опущенной головой, а на груди у него висел лист бумаги, где было написано: «Я убил голубя мира».
Шёл ему тогда пятнадцатый год, одноклассников Васька перерос давно, и потому со стороны казалось, что на линейке будто бы взрослый человек что-то рассказывает детям. Васька по деревенским меркам был уже вполне взрослым: носил при себе папиросы, летом бригадир разрешал работать ему самостоятельно на лошадях, по вечерам он хаживал в клуб, где был допущен в круг молодёжи. Он вполне мог бы не учиться, к чему и стремился, но закон требовал, чтобы его учили до 16 лет. Васька плохо читал, был совершенно невежественен в арифметике и, например, на вопрос о количестве воробьёв, клевавших зерно на картинке, он отвечал: «Это не воробьи, а жиды». Его отец, Иван Захарович, переболев в детстве оспой, остался слепым и по этой причине не учился и не работал. Мать, Хавронья Петровна, абсолютно безграмотная, нарожала семерых детей и в связи с этим никогда не работала. Был у них огород, корова, куры – все совершенно расстроенное и запушенное. Старшая из детей, Нина, закончила семилетку, поработала в колхозе и вышла замуж в соседнее село – Семёновку. Владимир, второй по рождению, работал на тракторе, был женат и имел двоих детей. Так что помощи от подрастающих детей родителям не было и ещё пятерым ребятишкам этой семьи уготовано было в дальнейшем самим решать свои судьбы. Государство выплачивало Ивану Захаровичу какое-то пособие по инвалидности, но в семье этого не ощущалось. Колхоз помогал сеном, зерном, мукой, но в основном семья жила огородом, лесными заготовками и тем, что принесут местные жители. С одеждой в семье было плохо. Иногда выручало то, что, односельчане сжалившись, приносили кто фуфайку, кто платье, брюки или ещё что. Да и откуда в деревне после войны одежда была – все ходили как попало. Вот так и жила эта семья, но голода не испытывали, как не испытывали и стыда за одежду, которую носили. От веселья деревенского Иван Захарович и Хавронья Петровна не были оторваны – во всех гулянках они присутствовали наровне со всеми и вкус самогонки, бражки, «беленькой», «красненькой» знали не с чужих слов. К тому же Иван Захарович слыл хорошим гармонистом, а такой человек в любой деревне тогда был почитаем.
В такой обстановке и рос Василий. Не до учёбы ему было. С рогатками тогда ходила вся деревенская ребятня: гоняли воробьёв с подсолнухов, сорок, которые, дождавшись куриного кудахтанья, что извещало об очередном снесённом яйце, ныряли в пригон и, схватив яйцо, уносили его на расклёв куда-нибудь. Доставалось и собакам, и свиньям мирно разлёгшимся либо в лужах, либо в тени зарослей. Одним словом, стрельба из рогаток была обычным и даже обязательным занятием ребятни.
Однако было в деревне одно строжайшее правило – нельзя стрелять по голубям. Это табу было негласным, но свято соблюдалось всеми без исключения. И упаси Бог того, кто мог бы нарушить этот запрет. Откуда это пошло – неизвестно, но все придерживались поверья: будто бы в голубей вселились души деревенских мужиков, не вернувшихся с войны.
А Васька голубя убил. Причём сделал он это на виду у всех. Заложил в кожанку рогатки гайку и выстрелил в голубей, сидящих плотной кучкой на карнизе школы. Стая птиц вроссыпь взвилась, а один скатился вниз, забив крыльями. Ребятишки бросились к нему, а он, закинув головку назад, закатывал глаза белой плёнкой, продолжая трепыхаться. Побежали к учителям, которые и собрали линейку.
Речь держала самая старая учительница – Наталья Степановна. Поступок Васьки был подвергнут жесточайшей и позорной критике. Его обвинили в том, что «если немцы убивали наших солдат, то Васька хуже немцев, он душу чью-то загубил, и таким в советской школе не место». Васька молчал и боялся поднять глаза. Лицо его вытянулось и казалось будто каменным.
В этот раз он был исключён из школы навсегда.
С тех пор прошло лет шесть. Васька женился и уехал жить в Барнаул, устроившись разнорабочим на кожевенном заводе. В деревне не появлялся, слухи доходили, что ребёнок у них с Тонькой народился.
Но однажды на 1 сентября у стены школы, пришедшие раньше всех ученики, увидели большой белый камень, на котором красными буквами было выведено: «Летайте, голуби, летайте!». Камень был притащен с места, где раньше стояла церковь, разрушенная в 30-х годах.