Лет 10-11 мне было. Как-то майским днём отец взял нас с братом Николаем на заготовку ивняка. Я в дальнейшем буду говорить не ивняк, а чаща, мне так привычнее потому, что так у нас в деревне говорили. Кстати, мне неоднократно литераторы делали замечания за это, но я не внял их советам. За ней ездили каждый год для того, чтобы городить огород или ограду вокруг дома. Такая ограда называлась плетень и плелась очень быстро. Делалось это так. По периметру огораживаемого участка на расстоянии 2,5-3м. в землю вколачивались колья, а потом между ними уплеталась чаща. Чем-то этот процесс схож с плетением корзин и рыбных ловушек – вершей. Лет на 5-7 такой ограды хватало. Она была проста и надёжна, не требовала материальных и финансовых затрат. А после того, как ветшала её использовали в растопке печей.
Итак, поехали мы за чащёй. Росла она в поймах рек и ручьёв. У нас её рубили часто, а потому длинных и прямых чащин в черте деревни было мало. А нужны были именно такие. Поехали мы в Топки. Туда деревенские ездили редко, а чащи там были огромные заросли. Одним словом, согра.
По этой согре протекал ручей Топкий, но мы его звали Топки. Так себе ручеишка – метра полтора. Скоком мальчишечьим перепрыгнуть и всего-то.
Отец дорогой нам всякие случаи про лес и зверей рассказывал. Рассказывать он умел. Договорились, что если хорошо сработаем, то он отпустит нас немного побродить по ручью. Налимы там водились. Наша задача с братом заключалась в том, чтобы срубленную отцом чащу выносить из согры к телеге. Работа тяжёлая, так как чащу надо было тащить через густые заросли, постоянно спотыкаясь о кочки и обдирая руки и лицо о ветки и сучья.
Когда отец решил, что чащи достаточно, он разрешил нам сходить к ручью. Николай не пошёл, а мне было любопытно испытать рыбацкое счастье. Примерно шагов через 200 я вышел к ручью и уже намерился прыгать через него, как вдруг услышал левее себя тяжёлый всплеск. Резко повернув голову, я увидел в 8-10 м. от себя волка. Растерянность моя была настолько сильной, что я ничего не запомнил кроме волчьих глаз – колючих, жёстких, глубоких, пристальных, насмешливых и, как мне показалось, добрых. Именно добрых. Меня он не испугался, взгляд его был устремлён куда-то мимо меня. После ручья отряхнулся, как это делают собаки, смерил меня описанным выше взглядом и, не торопясь, ни разу больше не оглянувшись, потрусил по своим делам. Я не помню, как я прибежал назад, не помню, как в руках у меня оказалась палка. Сбивчиво и бестолково всё рассказал отцу и брату. Они поверили, так как увязавшаяся со мной собака, почему – то быстро вернулась к ним от меня.
Было это лет 50 назад, а глаза волчьи вижу до сих пор.