Димочке было пять лет, нет, уже целых пять с половиной, как уточнял он всегда, когда спрашивали о его возрасте. Он ходил в детский сад, потому что мама и папа работали; в детском саду Димочке нравилось, там было много игрушек, можно было рисовать и лепить из пластилина зверюшек, которых он дарил девочкам, и солдатиков мальчикам, и его все любили, а противный вредный Игорёшка, попытавшийся было сначала мять и портить вылепленные Димочкой фигурки, потерпел полное поражение в отчаянной драке и больше не осмеливался даже подходить близко.
Летом Димочку отвезли к дедушке, отцу его мамы. Сначала ехали на поезде, который тащил чёрный дымящий паровоз, потом добирались на попутной телеге, запряжённой быками, и, наконец, добрались до села.
После шумного города, где звенели и сыпали искры прямо под окнами его каменного четырёхэтажного дома красные трамваи, пыхтели и дымили автобусы и ползали синие рогатые троллейбусы, останавливавшиеся на перекрёстке по команде регулировщика в тёмно-синем мундире с блестящими пуговицами, где вечно спешили идущие по тротуарам толпы людей, а вечерами всё озарялось ярким светом, деревня показалась Димочке сказочным спящим царством.
Всего одна широкая и длинная улица, по обоим сторонам которой стояли одноэтажные домики, спрятавшиеся в зелени деревьев, необычная тишина, изредка нарушаемая криком петухов или мычанием коров, которых каждое утро уводили на пастбище, а вечером пригоняли обратно. Димочка удивлялся, как это коровы сами находили свои дворы, но смотрел на коров с уважением, потому что узнал, что это они дают то молоко, которое в городе продавали в стеклянных бутылках с алюминиевыми крышечками.
Не только телевизора, деревянного ящика с маленьким экраном, в деревне не было ни радио, ни даже электрического освещения. Воду надо было набирать в колодцах, вырытых когда-то на обоих окраинах села, и таскать вёдрами, но Димочкин дед давно уже сам изготовил и установил ручной насос в своём саду, дававший вкусную и холодную даже в летнюю жару чистую воду с большой глубины.
У деда был большой фруктовый сад, где росли яблони, необыкновенно вкусные помидоры, большие и маленькие груши, крыжовник, красная, белая и чёрная смородина, вишня и малина, и пасека. Дед был вдовцом, бравым стариком с щегольски подстриженными усами, деловитым и аккуратным, и абсолютным трезвенником, не курил, что, наряду с его умелыми руками плотника, знанием много чего непонятного крестьянам, щедро раздаваемым односельчанам мёдом и необычной для деревенских жителей грамотной речью привлекало к нему местных вдов. Так что парное молоко, свежие яйца и хлеб были в доме всегда.
Жил дед один в просторном чистом доме, где на стене висело старое одноствольное охотничье ружьё, портрет хозяина в старинной длинной шинели с саблей у пояса, а на самодельной полке стояли тома энциклопедии Брокгауза и Ефрона и книги по сельскому хозяйству, где почти после каждого слова почему-то были буковки Ъ.
Димочка не сразу привык к сельской жизни. Оказывается, что в отличии от города, где всё можно было купить в соседнем "Гастрономе", здесь всё нужно было добывать самим, разводить кур, гусей и домашний скот, сажать и растить овощи и фрукты, сбивать масло и даже печь хлеб. Зато всё было гораздо вкуснее городского, а фрукты и ягоды можно было просто срывать с деревьев и кустов и даже не нужно было их мыть.
По вечерам перед сном, когда дед зажигал медную керосиновую лампу, поил внука молоком вечерней дойки, принесённым кем-нибудь из соседок, со своим замечательным мёдом, щедро намазанным на большие ломти тёплого ещё хлеба, старик рассказывал о войне. Он воевал много лет назад под Перемышлем с какими-то австрияками, о которых отзывался с уважением; вспоминал и недавнюю войну, после которой в селе стало так мало мужчин. О жизни до этой войны вспоминать он не любил. И рассказывал о том, как надо прививать деревья и заботиться о пчёлах.
У деда было много нового и интересного Димочке, хорошо было самому, ну, почти самому, делать для игр деревянные ружья и сабли дедовскими инструментами, смотреть как на одном дереве растут и яблоки и груши, но интереснее всего были пчёлы. Он сначала побаивался их укусов, но вскоре привык, хотя старался не подходить близко к их домикам-ульям, и всегда помогал деду крутить ручку похожего на бочку приспособления, из которого, если туда поставить рамки с медовыми сотами, вытекал свежий мёд, а потом разносил мёд соседям и знакомым, которых оказалось великое множество.
Весь день, пока дедушка хлопотал на пасеке, в саду или в своей столярной мастерской, Димочка играл с сельскими ребятишками, бегал с ними на речку купаться или ловить рыбу, или смотреть какой-то "колхоз", где работало всё взрослое население деревни. Там были лошади, тягловые быки, кузница, тракторы с разными прицепами для обработки земли и сбора урожая, и даже два зелёных автомобиля, один поменьше, крытый брезентом, такой же, как у Димочкиного папы на службе, на котором ездил сельский начальник - председатель, и обычный грузовик, каких в городе было много.
Деревенские дети были такими же, как и в городе, только бегали босиком, никогда не видели паровоза, троллейбуса или холодильника, не знали что такое шоколад, вафли или торт с кремом, и Димочка был в их глазах почти полубогом.
Лето стояло в разгаре, солнце ежедневно освещало всё вокруг с рассвета до заката, но однажды, когда Димочка с утра выбежал во двор, то увидел, что небо заволокло тучами. Было необычно тихо, не слышалось привычного жужжания пчёл и чириканья ласточек. Димочка хотел спросить деда, почему ленятся пчёлы, не спешат собирать нектар для мёда, но деда ни дома, ни в саду не было, и тогда он пошёл проверить в чём дело.
Пчёлы ползали перед узеньким входом в свои домики, недовольно хором жужжали, но ни одна не взлетала.
Димочка возмутился, вот лентяйки, не хотят отправляться на луг или в лес выполнять привычную и такую нужную работу. Столько прекрасных цветов, так много мёда нужно собрать к зиме, а они бездельничают!.. Он взял сухую веточку и стал подгонять нерадивых: "Летите, летите, собирайте мёд, ведь и вам самим нужно будет питаться зимой!"
... очнулся он вечером. Димочка лежал на кровати, всё тело его было покрыто красными припухшими бугорками, куда разозлённые пчёлы всаживали свои защитные боевые стрелы. Дедушка смазывал воспалённые места, а они были везде, какой-то золотистой вязкой жидкостью.
- Очнулся ? Хорошо, что ты целый день проспал; тебе досталось столько, что не только человек, даже лошадь не выжила бы после такого количества пчелиных жал. Вот, смотри, целое блюдечко их стрел-жал я из тебя вытащил. Ничего, зато теперь никогда не станешь страдать от ревматизма.
Дмитрий Максимович проснулся. После сна осталось приятное ощущение, будто он всё ещё был мальчишкой и жил в тихой дедовой деревне.
Он собрался соскочить с дивана, на котором задремал в неурочное время, но получилось это с трудом и не сразу. "Проклятая поясница, снова этот чёртов радикулит. А ведь дед обещал..."