На полях страны

После Сывули, Говерлы в Карпатах
Всех нас загнали в подшефный совхоз.
Дали нам в руки корзины, лопаты,
Чтоб убирали мы лук и навоз.

Эту песенку мы сочинили когда институтское начальство послало нас в наказание на сельхозработы в совхоз. А наказывать нашу, тогда юную и бесшабашную команду, только завершившую категорийный самодеятельный поход по Карпатам, было за что. И одной из имеющихся в распоряжении начальства казней, была отправка на сельхозработы в совхоз. В случае, если прегрешение произошло летом, а если зимой — то на овощную базу. Что, в принципе по тяжести наказания было эквивалентно. Но я не об этом.

Наш подшефный совхоз, разумеется, носил название, которое, разумеется, уже и не вспомню. На его полях мы должны были корячиться с ранней весны и до «белых мух» - таково было решение райкома партии. Из уст директора нашего подшефного совхоза мы постоянно слышали: «Мне плевать на то, какие важные работы вы оставили в городе! От вашего райкома у меня должны работать ежедневно 50 человек! И не меньше!». И мы работали. Причём, если не было работы на полях, то мы вывозили навоз из парников, выливали крыс на птичнике и даже красили дорожные бордюры. Но свой срок мы должны были отбывать, что называется «от звонка — до звонка».

Кстати, весьма поучительна история появления этого самого директора. В селе нам рассказали, что как-то раз из области пришла в район разнарядка на представление к званию Героя Социалистического труда. Как водится были указаны основные данные кандидата на звание: возраст, происхождение, партийность, национальность, семейное положение и прочие милые подробности. Необходимая кандидатура вскоре была вычислена — ею стала бригадир овощеводческой бригады. Естественно, что ни какими особенными качествами она не обладала, но подходила по всем критериям. А когда действующего директора совхоза, по достижении необходимого возраста, проводили на пенсию, новым директором назначили нашу Героиню. А кого же ещё? Разумеется, что райком партии оказывал ей всемерную поддержку. И не последнюю роль в этой поддержке доставалась нам — скромным работникам кульмана и пробирки.
 
Помню, как-то послали нас на прополку чего-то от сорняков. Бригадир собрала всех у края поля и, держа в руках две травинки, пыталась объяснить нам как выглядит сорняк, который следует уничтожить, и как выглядит растение, которое следовало бы оставить в живых. Нас расставили по рядкам и мы двинулись в направлении горизонта. Через некоторое время за спиной раздались вопли - это вопила наш бригадир, осыпая нас самыми страшными проклятиями.

«Ироды! - кричала она, - я ж вам, проклятым, показывала какие они сорняки! Вам что — повылазило?! Что ж вы, сволочи, всё подряд рубите! Заберите их от меня! Чтоб глаза мои их больше не видели! Ой, лышенько! Погубили всё подчистую!» Её негодование можно было понять и мы ей искренно сочувствовали. Я, по своему дурацкому обыкновению, взял на себя роль миротворца.- полез с извинениями и попросил её проявить снисхождение к нам, у которых не было совершенно ни какого опыта в этом деле и, для которых все травы - «на одно лицо». В ответ буквально извергся фонтан новых ругательств, перемежающихся матерными словами. Пришлось прекратить дальнейшие реверансы и удалиться по-английски, не прощаясь. А нас всех бросили на другую работу, более доступную для людей с высшим образованием.

На этот раз нам предстояло «пользоваться продуктами чужого труда», как говорил Аркадий Райкин, - вывозить навоз из парников. Оказывается, в парники закладывают свежий навоз, он перегнивает, выделяя тепло. За счёт этого тепла в холодное время года произрастают всевозможные огурцы и помидоры, а также кое что ещё. Но летом всю эту прелесть следует оттуда вывезти, чтобы начать новый агротехнический цикл.
Сами понимаете, что работа с дерьмом, пусть даже и крупного рогатого скота, удовольствие не из приятных! Правда, за эту работу хорошо платили — как ни как, вредные условия труда. Наша дневная норма выработки была 3 лафета продукта, но мы выдавали 4, только чтобы поскорее прикончить эту эпопею. Правда, из-за устойчивого амбрэ, исходящего от нас, приходилось идти купаться в речке. А это уже - удовольствие!

Однажды в «наш» совхоз нагнали народа больше, чем он мог принять. Бедняги совхозные руководители, вынуждены были постоянно искать нам «фронт работ». Нашу небольшую бригаду в составе: нач. отдела оборудования, зав отделом технического перевода, два главных специалиста из технологического отдела и отдела охраны природы и нескольких старших инженеров, постоянно перебрасывали с одного «объекта» на другой.

В этот день нас буквально преследовал какой-то рок. Стоило нам появиться на объекте, как сельхозтехника выходила из строя. Поставили к комбайну, чтобы вилами подбрасывать ему сжатую пшеницу. Но из-за нашей неуёмной добросовестности мы ему столько набросали, что из нутра комбайна повалил чёрный дым - сгорели приводные ремни. Под громкие, явно не джентльменские выражения комбайнера нас позорно прогнали с поля.

Однако бригадир решил поломать судьбу и поставил нас к другому комбайну, но злой рок продолжал преследовать нас! Новый комбайнер, разумеется с нашей помощью, завёл комбайн между столбами, стоящими вдоль поля, так, что оборвал провода радио и телефона. Село оказалось надолго отключенным от внешнего мира, а мы оказались опять без работы. Не желая долее испытывать судьбу нашу команду просто прогнали с поля на все четыре стороны.

Ну и слава Богу! Самое смешное было то, что, полуторка, на которой мы хотели подъехать в село, по дороге сломалась. Дальнейший путь пришлось совершить пешком. Шли долго, изнемогая от жары и пыли, поднимаемой проезжающими машинами. Еле-еле добрели до села. Здесь перед нами наконец-то блеснул луч надежды - на окраине села был колодец! Настоящий колодец! С воротом, цепью и оцинкованным ведром. Не мешкая, мы опустили ведро и принялись крутить ворот, заранее предвкушая наслаждение от холодной колодезной воды. Но... на сегодня наши злоключения не закончились — когда до верха оставалось совсем немного, дужка ведра отломилась и ведро со злорадным плеском рухнуло в воду. Мы только глянули друг на друга - «Не судьба...»

Как-то послали нас трудиться на совхозные поля глубокой осенью, накануне ноябрьских праздников, в этот раз на уборку капусты. Это была эпопея, достойная фильма ужасов, с элементами комедии! Дожди в ту осень, как на заказ, лили почти не переставая, к тому же поля, на которых произрастала эта самая капуста, накануне уборки заливали водой (чтобы она была более сочная, как нам объяснили). И вот по колена в грязи мы рубили эту капусту , а рядом с нами двигался грузовик, на который её сразу же и грузили. К тому же периодически приходилось и сам грузовик вытаскивать из грязи.

 В школе, выполняющей обычно роль спальни для пришлого люда, шли занятия. Поэтому в качестве дортуаров для сна и отдыха нам подготовили... конюшню, предварительно очистив её от мусора и продуктов лошадиной жизнедеятельности Спали мы в бывшей конюшне. Все вместе — женщины, мужчины и ... мыши, которых было превеликое множество. Иногда, посреди ночи вдруг раздавался женский визг или мужское чертыхание — это значило, что к кому-то в постель залезла мышь. Мокрые наши обувь и одежда своеобразным запахом добавляли свою специфическую «ноту»к состоянию атмосферы конюшни. Воздух достигал такой кондиции, когда говорят: «Хоть топор вешай!»

И тем не менее, мы старались извлечь для себя хоть какую-то пользу в этих условиях. Разумеется, что со мною всегда была гитара. Каким бы ни труден был день, но всегда, после работы, поужинав и приведя себя в порядок, собирались вместе. И тогда уже, не смотря ни на что, начиналось веселье! Куда девалась усталость! Пели песни, травили анекдоты, рассказывали всевозможные истории. Ну, а если было настроение и финансовое обеспечение, то принимали, как говориться, по паре капель и во внутрь.

Однажды во время таких посиделок к нам подошел парторг совхоза, послушал и предложил собрать нечто вроде агитбригады и выступить перед рабочими совхоза прямо в поле. Как раз в это время шла очередная «битва» - уборка хлеба. Мы, естественно, не отказались - собрались, поехали и выступили, причём, довольно успешно. Самое смешное было то, что в этот же вечер к нам на посиделки пришел один из слушателей и обратился с необычной просьбой.

Дело оказалось в том, что в концерте была исполнена песня Александра Дольского, в которой его «герой» - любитель выпить, пробовал на себе всевозможные смеси. В их состав входили: политура, жидкость для рощения волос, одеколон, аэрозоль от тараканов и клопов, жидкость от мозолей и тому подобные ингредиенты. Но слушатель не хотел поверить, что всё это шутка и настойчиво просил переписать ему всё, т.к. производимый им самогон, для него был слабоват! В доказательство своих слов, он угостил нас бутылёчком «аква вита» собственного изготовления.

В небольшом повествовании просто невозможно перечислить все мерзости и гадости принудительного, истинно рабского  труда на «полях страны». Нет, мы не являли собой некое исключение — такова была государственная политика руководства, относительно «гнилой интеллигенции», по образному выражению «великого Ильича». Своим самоотверженным трудом мы - городская интеллигенция: работники научно-исследовательских и проектных институтов, студенты, труженики всевозможных контор должны были участвовать в очередных битвах нашего родного сельского хозяйства.

 А битвы шли постоянно - то за хлеб,то за урожай овощей, то за высокие надои, то за досрочную вспашку яровых, то за досрочное боронование зяби то... « И вечный бой! Покой нам только снится!». Чёрт его знает почему, но именно мы должны были по несколько недель в году бросать свою работу, не взирая ни на что, и ехать в село. Летели в тартарары составленные нами планы выполнения работ, возмущались заказчики, мы, исполнители, зачастую получали выговоры, но ... 50 человек в неделю — на совхозные поля- «вынь, да положь»!

 А, когда заканчивались сельхозработы, нас «бросали» на очередную «битву» - на овощную базу — там тоже не могли обойтись без нашего участия. (Правда, после того, как я увидел процесс квашения капусты в бетонных ямах, мгновенно перестал её покупать в овощных магазинах.) Был ли какой-то прок государству от нашего участия в этих не прекращающихся битвах? Позвольте мне крепко усомниться. А совхозу тоже была приличная головная боль: нужно было принять массу народа, устроить проживание, ночлег, постельное бельё, питание. Гора проблем! В конце концов — обеспечить фронт работ, иначе вся эта затея была бы бессмысленной. И тем не менее, практика эта продолжалась и, если бы не развал самой системы, существовала бы и сегодня. Мы же, сельхозтруженники, рабы по принуждению, работали, как Бог на душу положит.

И вот, что интересно, после развала Союза этот идиотизм прекратился сам по себе. Бедненькие! Интересно, как они теперь без нас? Отныне и селяне и горожане стали заниматься именно своей работой. В итоге, Америку мы как-то не догнали, но село стало вполне обходиться собственными силами, а в магазинах в свободной продаже стали появляться продукты, ранее продаваемые из-под прилавка.
Были бы только деньги. Странная, однако, метаморфоза.