http://proza.ru/2012/12/22/897
- Я помогу тебе, парень. И не потому, что ты мне заплатишь, а потому, что ты уже принёс большую жертву.
- Жертву? Какую жертву, дед?
- Ты продал всё, что имел. Всё своё богатство, там - в той далёкой стране, откуда пришёл. Ты проделал тяжёлый путь, лишил себя самого дорогого, преодолел столько препятствий, чтобы достичь цели... Это большая жертва, сынок.
- Зачем мне имущество, дедушка, когда у меня такая боль в душе.
- Не бойся, парень. Только слушай, что я тебе скажу. Если всё исполнишь, зазноба твоя век будет жить, вот увидишь.
- Уже и не верю, дедушка. Полземли обошёл, нигде нет лекарства. А как возвращаться, когда я слово дал - без снадобья не вернусь?
- Веришь, веришь, Ангел. Так как много веры и большую любовь носишь, потому и нашёл меня, чтобы я дал тебе лекарство.
Старец поднялся с рогожки за прилавком. Поглаживая рукой свою длинную, до пояса, бороду, медленно направился к деревянной двери в глубине помещения.
Магазинчик был величиной с двухэтажную коробку для шляп. Он находился в торговом квартале Дели. Все дуканы здесь были похожи один на другой, словно были вылиты в одной форме. Он сам не знал, почему решил зайти именно в этот. Как-то он пробирался по переполненной народом улице и совсем неожиданно остановился перед стеклянной витринкой. Наклонил голову, чтобы не удариться о низкую дверь и вошёл.
Пожилой мужчина в сумрачном углу - больше похожий на индийского бога, чем на торговца - смотрел прямо на него. И сказал на чистом, родном языке:
- Входи, Ангел, входи. Я тебя жду...
На тяжёлые полки, не ведающих ни о своих годах, ни о тоннах накопившейся пыли, без какого-либо порядка были свалены всевозможные предметы. Были брошены и забыты словно на века и никто никогда не догадался их почистить, передвинуть или хотя бы прикоснуться рукой. В какой-то мере это напоминало склад антиквара, только ещё хуже.
Ангел с интересом осматривался, насколько успел до возвращения старца. Тот подал ему обыкновенную до неприметности деревянную миску с выщербленным краем. Было похоже, однако, что она очень древняя. "Выглядит так, будто была сделана ещё до рождения Христа" - подумал Ангел и заглянул внутрь.
- А где лекарство?
- Тут! Её исцелишь так. Всё, что будет есть и пить, клади в миску. Воды захочет, сюда наливай и так ей давай!
Парень посмотрел на старца с недоверием. Повертел предмет в руках. Искал. Или порошок, насыпанный на него. Или какой-нибудь клей, намазанный на дно. Ничего.
- Ты, дед, ничего не путаешь? Я столько докторов сменил, столько стран обошёл, ища лекарство. А ты... так вот... эту посудину...
Старец покачал головой и будто бы усмехнулся сквозь густую растительность на лице.
- Я не ошибся, парень. Только послушай меня! Будешь мне благодарен до конца своих дней - он снова погладил свою белую бороду. - Но Севда ждёт тебя, сынок. Такая красавица не для того, чтобы её оставляли, так что иди...
Ангел застыл. Откуда дед знает её имя? Вообще-то, он и его имя знает...
Он торопливо сунул миску в сумку и расправил плечи. Этот старец, похоже, кроме доктора ещё и немножко волшебник. Знахарь, волшебник или шаман - какое это имеет значение? Важно то, что он дал ему лекарство от болезни. Парень наклонился к мутной витринке. На улице темнело.
- Ну, дедушка. Спасибо... Я тебе верю. Другого не нашёл, а поскитался по свету... Эх, попробую. Я не для себя... Для Севды... Не могу смотреть, как она угасает. Совсем растаяла... Вот решился и пошёл...
- Знаю, Ангел, знаю... Ну давай, в добрый путь. Не забывай, что я тебе сказал. Севда - девушка видная, и знай, что она тебя любит...
Ангел вышел на шумную улицу. Что-то стиснуло ему горло. Он задыхался. Пошёл, пробивая себе дорогу локтями. Он спешил. Ему хотелось закричать. В конце концов побежал как сумасшедший. Он бежал. От чего? Нет! К кому...
Вокзал был уже близко, когда он вспомнил, что оставил билет в дукане. И зачем ему вообще понадобилось вынимать его из кармана? Да проверить, на месте ли! Хорошо же проверил! Там он и остался - на прилавке.
Он снова бродил между абсолютно одинаковыми магазинчиками, внимательно всматриваясь в каждый. После двух часов поисков он отыскал его. Не мог спутать - грязная витринка, миниатюрный вход, сколотая в углу третья каменная ступенька...
Толкнул дверь и замер. Это был магазин тканей. Повсюду торчали пёстрые отрезы ситца, шёлка и кашемира...
А за прилавком улыбался китаец.
После бесчисленных поклонов, махания руками и скудного набора слов на шести языках Ангел смог понять, что это магазин Су Чжина, который является его хозяином более 15 лет. Сколько он не объяснял, не просил и не убеждал, не смог выяснить ничего другого. Китаец упорно повторял, что это его собственность в течение 15 лет и даже пытался продать ему отрез блестящего ярко-красного шёлка.
И когда он уже решил, что всё напрасно. И что он не найдёт ни билета, ни того старца, который скорее всего был каким-нибудь обманщиком. И что наверное, уже пропустил свой поезд...
Он нашёл!
Белый краешек билета виднелся из-под огромного деревянного метра. Ангел протянул руку и взял его. Китаец только пожал плечами. Кусок бумажки - это не его, он торгует тканями!
Ангел бросился к вокзалу. Только на мгновение остановился, чтобы открыть сумку. Убедился, что миска покоится на дне. Снова побежал. Бежал изо всех сил. И когда добрался до места, с облегчением увидел, что его состав ещё не отбыл к большому морю.
***
Село он покинул более двух лет назад. Дал слово Севде, что найдёт снадобье от её болезни. И вопреки горючим слезам, мольбам и заклинаниям не отступил.
- Зачем, Ангел? Зачем ты уходишь? Может быть мы никогда больше уже не увидимся... Я хочу, чтобы ты был рядом, когда я умру...
- Перестань, Севда! Я делаю это для тебя... Лекарство есть от любой болезни, человеку надо только поискать.
- Не уходи, Ангел! Я тебя не дождусь, я чувствую...
Парень крепко сжал её изящную, ледяную ладонь.
- Ты меня дождёшься, никуда не денешься... Я найду лекарство. Если надо, то переверну весь мир! А если здесь нет, и в ад спущусь, так и знай.
Вот так и началось. Побывал он и в Швейцарии, и в столице мира - старом Париже, и в Германии. Потом услышал, что в Чикаго какой-то доктор Смит воскрешает даже мёртвых. Однако, когда добрался туда, Смит был уже под арестом и процесс о шарлатанстве и злоупотреблении человеческим доверием продолжался.
Ангел был сильным мужчиной. Полным оптимизма. Но сейчас - среди бесконечно высоких зданий, холодных душ, мокрых улиц и безразличных лиц, которые никогда не улыбаются - почувствовал себя преданным, слабым, беспомощным.
Но, слава Богу, отчаяние было недолгим. Он верил в свою счастливую звезду и она - и в этот раз! - его не подвела. Серым вечером бродил он в одиночестве по огромному городу и вдруг понял, что оказался в порту.
Его окружила огромная толпа людей, которые изо всех сил куда-то торопились, кричали, курили или смеялись. Только что бросил якорь пароход, пришедший из Индии. И посреди всей этой разноцветной, дышащей и торопящейся массы Ангела осенило прозрение. Он взял билеты уже на следующий рейс. В эту столь далёкую, но такую загадочную и манящую страну.
"Человек никогда не знает" - любил говорить его дядя. А он был мудрым человеком. Да... никогда не знает, где кроется удача.
Итак, Ангел поднялся на борт трансокеанского, внушающего ужас чудовища с твёрдым убеждением, что в Индии его ждёт долгожданное лекарство для Севды. Не допускал и мысли, что когда приплывёт, будет настолько сбит с толку. Не знал и не понимал, с чего начать. К кому обратиться. У кого попросить совета и помощи.
Прошло целых три месяца, но дело не продвинулось ни на шаг. А время не ждало. Даже в то утро седьмого дня после своего прибытия в Дели, оставшись без капли надежды, он купил билет назад, не подозревая, что случится всего через несколько часов.
Ради утешения, он собирался купить Севде какой-нибудь гостинец. И попал в торговый квартал. И вот - здесь ждала удача! Жизненные пути неисповедимы. Перст судьбы всегда указывает путь, когда ты ждёшь этого меньше всего.
Ангел оглянулся на медленно удаляющийся берег. В жаркое послеполуденное время город выглядел неприветливым и чужим.
Он возвращался домой.
Сердце его стучало с единственной мечтой принести спасение своей любимой. Его укрепляла лишь мысль, что любовь победит боль и смерть.
Он сунул руку в сумку и ощупал деревянную вещицу. Как странно! Может быть это была иллюзия, но ему показалось, что от прикосновения предмет начал нагреваться. Какое чудо, такого он ещё не видел!
Он вынул миску осторожно, будто бы она была стеклянной. Замотал её хорошенько в шерстяную шаль. Самую дорогую для него, но совсем простую на вид шерстяную шаль, которую связала Севда, ещё когда была здорова и они подкалывали друг друга на посиделках. Потом сунул её за пазуху. Прижал к своей груди.
Нет, это была не иллюзия. Удивительное, чудесное тепло разлилось по всему телу. Успокоило тревожные вопросы и лихорадочные сомнения. Тогда - среди пыльной дымки, гвалта пассажиров и аромата усталости - Ангел закутался в свою старую, протёртую абу.* Блаженно заснул. И увидел сон. И улыбнулся во сне.
Ему снился рай.
...Севда качала колыбель и пела...
***
Росистым летним утром, после первых петухов, Ангел поднял поседевшую голову от подушки и закашлялся. Какая-то тяжесть сдавила его грудь. Да ведь и годков ему было уже порядочно - целых восемьдесят пять.
Он дотронулся до спящей рядом жены.
- Севда... Севда, встань, налей мне водички... Оох, сердце что-то опять разболелось...
Жена не шелохнулась.
- Севда... Не надо, Севдица, зачем ты меня пугаешь...
Дотронулся до её ледяной руки. И понял. Прижался к ней губами.
- Севдочка, скажи что-нибудь... Открой глаза, Севда... Богородица, матерь Божья...
Крупные, тяжёлые слёзы стекали по его щекам. Он наклонился и поцеловал закрытые веки, морщинистый лоб, поредевшие волосы. Старая женщина отошла во сне. Уставшее сердце остановилось для вечного отдыха. Кожа натянулась и застыла. Только была какой-то неестественно жёлтой.
- Какая ты у меня красавица, Севда - шептал старик и ласкал обнятые с бесконечной любовью застывшие плечи. - Ты всегда была такой, Севдица, настоящей красавицей... Царицей...
Так бормотал он в тихой рассеяности. И говорил, говорил, говорил не умолкая.
Таким его и застали через несколько часов две его дочери, пришедшие взять вёдра, чтобы подоить коз.
***
Севду похоронили. По пути с кладбища два старших сына поддерживали отца с двух сторон, а младший, Павел, поспешил вперёд. Он оставил дома молодую жену, которая была на сносях. Присматривала за ней бабка Митра, но была она настолько старой и немощной, что едва ли особенно помогла бы, если бы роды начались.
Вскоре они пришли домой. И ещё издалека услышали пискливый плач новорожденного, первенца Павла. Счастливый отец не мог найти себе места. Кружил по двору с невыразимой улыбкой на лице и только радостно кивал, когда его поздравляли.
Дедушка Ангел чувствовал себя выжатым. Ему хотелось прилечь. Он вошёл в комнату и сейчас она показалась ему пустой и чёрной, как погасший очаг. Медленно осмотрел кровать. Прялку, у которой Севда работала без устали. Глиняный горшок, в который она сажала герань. Медный чан с водой.
И вдруг вздрогнул. Деревянная миска с выщербленным краем! Её не было!
Он стал искать. Под кроватью... не закатилась ли туда? На подоконнике, за занавеской. В сундуке, среди одежды...
Её не было!
Старик схватился за сердце. В последнее время оно всё чаще давало о себе знать. Нужно было её найти. Любой ценой! Это было единственное напоминание о жене, с которым он ни за что не мог и не хотел расстаться. Он обошёл мир ради этой посудины. Кормил и поил из неё Севду как малого ребёнка - день за днём, месяц за месяцем, годы подряд. И после того, как она выздоровела, продолжал это делать. Как некий ритуал. Как магию. Как заклинание.
Он искал без остановки. По всей комнате. Обыскал и весь дом. Дочери поняли, что что-то пропало, но не осмелились вмешаться. Ангел ходил хмурый как градовая туча. В конце концов понял, что сам не справится. Спросил у детей. Дочери пожали плечами. Сыновья переглянулись. У старого, видно, уже не все дома. Из-за какой-то оббитой, старой миски...
Павел хлопнул себя по лбу.
- Я же забыл, отец. Прости меня. Только сын родился, как во дворе появился тот старец...
- Какой старец? - вздрогнул Ангел.
- Такой... Необычный... Седой, с бородой до колен. Пришёл, говорит, чтобы забрать ту миску.
- Так и сказал, Павел? Миску? - он тяжело опустился на лавку.
- Так и сказал, отец. Он сказал, я дал её твоему отцу. Но она, говорит, больше ему не нужна... И я её вернул.
- Отдал ему, говоришь...
- Отдал, потому что он был во дворе, вот там, у колодца. Стоял как истукан и даже не шевелился... Вот я и отдал.
- И он ушёл?
- Наверное, отец. Я не видел. Сын очень плакал, я спешил, зашёл в дом... Не видел, когда он ушёл.
- Так, так...
Ангел вздохнул. Поднялся. Дети хотели ему помочь, но он остановил их властным жестом. Дойти до кровати он ещё может сам. Подошёл к двери и открыл её. Павел потихоньку пошёл за ним. Наклонился и как-то виновато прошептал:
- Отец, прости... Я... Не знал. Если бы ты сказал, я бы не отдал...
Старик остановился.
- Ничего, ничего, сынок. Тот человек сказал тебе правду... Его была посудинка. Он помог мне с ней... Давно... Очень, очень давно... Ты правильно сделал, Павел, не переживай. Наверное, она нужна другим...
Дед Ангел вошёл в сумрачную комнату. Задвинул засов. Лёг на холодную кровать и уставился в побелённый потолок. Он чувствовал себя ослабшим. Обессиленным. Уставшим. Охваченным тоской... Одиноким. Будто бы обошёл землю. Словно исходил весь белый свет, чтобы найти лекарство для своей девушки. И нашёл его в совсем простой посудине. Самой обыкновенной деревянной миске с выщербленным краем, которую дал ему седовласый старец в чудесной заокеанской стране. Но которая была тем единственным, что помогло его любимой. И спасло её.
Где-то - очень, очень далеко. Когда-то - очень, очень давно.
...Севда качала колыбель и пела...
_____________________________________
*Аба - одежда из грубой шерстяной ткани.
Перевод с болгарского:
Дмитрий Волжанин