Белая комната. В ней нет окон. Нет дверей. Нет потолка и какого-то намека на стены. Никаких картин, интерьера. Абсолютная белизна. И будто в воздухе висит зеркало. Поверхность блестит. Оно похоже на дверь. Будто кто-то сейчас постучится и спросить: «можно?», а ты ему в ответ: «Да, мы вас давно ждем», но этого не произойдет. Это – обычное зеркало. Я подхожу к нему. Хотя, слово подхожу, здесь не подходит. Я плыву. Меня что-то несет, хотя нет ветра.
Дышать сложно. Душно.
На лбу появляется испарина. Я вдыхаю и не чувствую воздух. Вдыхаю еще и еще. Как можно глубже. Хватаю ртом неосязаемый воздух. Его нет.
В ушах гудит. Кажется, что рядом находится трансформаторная будка. Но, ее нет. Нет ничего. Даже пыли. Гул все нарастает, уши начинают болеть. И тут бах! Все стихает. Ни звука. Просто убийственная тишина. Безмолвная. Я провожу рукой по щеке. На пальцах остаются капельки пота. Как роса. Они стекают вниз, оставляя соленый след. Пахнет морем. Я закрываю глаза. Ничего не слышно. Лишь запах соленой воды. На языке остается привкус соли.
Где я?
Что со мной?
Открываю глаза. Смотрю на отражение. Оно скалиться как дикий зверь.
Ухмылка. Ухмылка убийцы. Того, кто не убивал людей, а тот, кто убил себя. Убил свои принципы, мораль и всякую человечность. Убийца в плоти. Глаза серые, как туман. Серые, как и облака. Серый взгляд.
Кожа будто натянута. Причем натягивал мясник. Он жестко, беспощадно и нагло натягивал кожу на мышцы. Уродливо. На щеке маленький шрам. Губы в крови. На верхней губе видна засохшая кровь.
Снова ухмылка. Дерзкая. Бесчеловечная. Холодная, как пот, что льется ручьем по спине. Рот растягивается до ушей. Уродливый, огромный. То, что тяжело назвать улыбкой, обнажает передние зубы. Они желтые. Как солнце.
Отражение прикасается своей рукой-костяшкой к носу. Потом ко лбу и стряхивает капельки пота.
Я вдыхаю, но не чувствую воздух. В голове гудит. Невыносимый гул. Ушам больно.
Отражение прикасается к мочке уха и на пальце остается капелька крови. Язык змеи жадно слизывает ее. Улыбается. Ему нравится. Он испытывает садистское наслаждение от этого.
Запахло кровью. Желудок прилип к пояснице.
Видны ребра.
Я прикасаюсь к щеке и чувствую скулу. Она выпирает. Впалые щеки.
Отражение подмигивает. Смеется.
Меня бросает в пот. Воздуха…
Вздох. Вздох. Вздох.
Смех безумца. Не тех безумцев, которых лечат. А самого настоящего. Смех того, кому таблетки в радость.
Я вижу на белой полочке таблетки. Транквилизатор. Они не тронуты. Упаковка так и манит взять жменю и затолкать в просохшее горло.
Вдох. Вдох. Выдох.
Отражение смотрит. Взгляд пылает смехом. Ему смешно. Оно рассматривает меня. С ног до головы. Каждую выпуклость тела. Будто заглядывает внутрь каждого органа.
Меня прошибает пот.
Запах лаванды.
Я слышу музыку. Музыка совсем тихая. Она неуловима. Звук тысяч труб, органов. Где-то вдали. Настолько далеко, что до меня доноситься какофония.
Кто я?
Отражение кладет руку на сердце.
Оно бешено колотится. Становится больно. Становится тяжелее дышать.
Грубая, безнравственная жизнь. За что ты так? За что убиваешь всякую мораль? За что заставляешь тебя любить?
Стало еще тяжелее дышать.
Убийца смотрит. На лице не дергает ни одна мышца. Тихо. Ни звука. Ни запаха. Ничего.
Я вижу каждую мышца тела. Они выпирают. Если постараться – можно увидеть желудок.
Отражение спрашивает: «Я останусь?».
«Где?». Спрашиваю я.
«Тут».
Я молчу. Я не знаю, что ответить. Где тут?
Мне становиться страшно. Опускаю глаза и вижу лужицу крови на белоснежном полу. Смотрю на руки. Кровь. Много крови. Я вижу вскрытые вены. Из них хлещет фонтан крови.
Поднимаю глаза. Отражение смотрит. Долго и пристально. А потом заливается смехом. Издевательским смехом.