В семейных преданиях сохранилось воспоминание о том времени, когда мои дедушка и бабушка жили в Вышнем Волочке, что расположен на полпути из Москвы в Петербург. Происходили из мещан. Дед Никита Кузнецов был унтер-офицером, имел большой дом, фруктовый сад, пруд. На старой, выцветшей фотографии дед выглядит по-боевому - в мундире и при сабле.
Бабушка хозяйничала по дому. Семья была большая - 5 детей.
Тот уклад и крепкий быт разрушила революция. Дед и бабушка умерли от тифа, а пятеро детей разбрелись по белому свету. Двое из них умерли. Остались Антонина, Иван и Анастасия - моя мама. Сёстры сначала ездили по деревням, выменивая оставшиеся вещи на продукты, потом подались в Питер.
Тётя Антонина Кузнецова прожила 96 лет, работала актрисой в провинциальных театрах, гастролировала. Перед Великой Отечественной войной снялась в эпизодических ролях в популярных тогда фильмах "Яков Свердлов", "Лев Гурыч Синичкин" и "Антон Иванович сердится".
По её стопам пошла внучка - ныне заслуженная артистка России Татьяна Кузнецова, которая работает в Санкт-Петербурге в Александринке, воспитывает дочь Варю. Дядя Иван Кузнецов осел на озере Селигер, у него огромная семья - 11 детей.
Моя мать Анастасия Никитична стала бухгалтером на ленинградской макаронной фабрике. Родила троих детей.
Я, старшая сестра, родилась в 1935 году, брат Владимир - в 1939, сестра Людмила - в феврале 1941 года.
Надо сказать, что, несмотря на выпавшие лишения, судьбы Володи и Людмилы сложились хорошо.
Владимир дослужился до районного прокурора Томской области, сейчас на пенсии.
Людмила до сих пор служит в подразделении Министерства Юстиции РФ, работает врачом-невропатологом высшей категории в больнице, она майор внутренней службы, живёт в родном Петербурге.
Когда началась война, мой отец Дмитрий Иванович Марковин ушёл на фронт, воевал с финнами, попал в концлагерь, где и погиб в ноябре 1941 года.
А в августе 1941 года матери сказали на работе, что женщины, у которых есть дети, на фабрике больше не работают. Выдали зарплату, паёк и отправили в эвакуацию. Мать и все четверо детей - к нам присоединилась сводная сестра Октябрина, дочь отца по первому браку - 16 суток в теплушке ехали до Новосибирска.
На станции Мга наш паровоз успел проскочить перед тем, как пути перерезали немецкие части, и образовался ленинградский котёл. Ехали только ночью, днём стояли. Немецкие самолёты летали низко, но не бомбили. Правда, на одной из крупных станций всё-таки попали под авиационный налёт. Кругом рвались бомбы, а нам, детям, было смешно смотреть, как чужая бабушка залезала под нары и мелко крестилась. На станциях эвакуированных кормили горячей пищей, но мать всё равно бегала к машинистам выпрашивать керосин, чтобы сварить младшей Люсе кашу. Молоко у неё пропало.
Приехали в Новосибирск, нас стали развозить по окрестным сёлам.
В Приобском участке совхоза "Центральный", рядом с селом Кудряшовский Бор, селяне встретили нашу семью словами: "Вот, ленинградцы приехали, нас объедать!". Жили они, по правде говоря, небогато - каждая курочка облагалась налогом.
По прибытии мы заболели - сказалась трудная дорога в Сибирь. Я слегла с воспалением лёгких, у Октябрины выходила косточка из травмированного позвоночника, у брата развилась дистрофия. Мама потом говорила, что в отношении меня прогнозы были неутешительны, койку мою даже вынесли в коридор, я умирала. Ставили камфору, уколы загноились.
Лечение затянулось. Потом долго ездили на перевязки в больницу в село Кривощёково, выстаивали длиннющие очереди. Там-то у меня появились первые таланты - я запела в больничном коридоре:
Кабы были крылышки,
Как у серой уточки,
Не жила бы на Приобском
Ни одной минуточки!
Вышел из кабинета врач, спросил, кто это поёт, распорядок нарушает? Принял без очереди. Сама мать сильно заболела, три года провела в больнице. Всё это время мы втроём скитались по разным домам в посёлке. Октябрину убили в лесу - она к тому времени устроилась кассиром, носила зарплату из Новосибирска. Нашли её в Вербное Воскресенье.
В 1944 году нас отправили в Толмачёвский детский дом. Он носил название - "Детский дом ленинградских детей". По сути это был тот же блокадный Ленинград. На кроватях спали по двое. Кормили плохо, поэтому дети жевали смолу и вар. Ели каолин - сладкую белую глину.
Собирали перезимовавшую картошку на полях. Одна девочка умерла - наелась вёха (цикуты ). Из развлечений запомнилось экстремальное - встав у ж.д. полотна, мы протягивали прутики к мелькающим вагонам. Выигрывал тот, у кого прутик становился короче. Мальчики подкладывали под колёса алюминиевые ложки, чтобы ножики делать. Один мальчик погиб - не заметил близко идущего поезда.
В детском доме я стала конферансье. Детдомовцы часто ходили в клуб - Дом Красной Армии, расположенный неподалёку, выступали с концертами перед курсантами авиационного училища. Объявляла все номера, читала стихи со сцены - Симонова, Яшина и других авторов. Была бессменным председателем детского совета и пионерской дружины. Этой работы мне хватило с избытком, так что в институте всё моё внимание было обращено на учёбу.
Школу закончила с серебряной медалью, поехала поступать в ленинградский Политехнический институт, на РТФ. Но набор медалистов на РТФ был прекращён - выбрала ММФ. Первую сессию сдала на пятёрки - стала получать повышенную стипендию, а вот во второй сессии выскочила одна четвёрка. Со слезами на глазах пришла к нашему секретарю, о которой много тёплых воспоминаний осталось у всех наших однокурсников, с просьбой пересдать экзамен. "Что ты, деточка, - услышала в ответ, - у тебя ещё столько пятёрок будет, не расстраивайся!". Как было не расстраиваться - повышенная стипендия пропала. Училась без затруднений, экзамены сдавала легко. Запомнился экзамен по математике, который сдала без единого слова. Пишу на доске ответ на первый вопрос, слышу:
"Марковина, стирайте. Переходите ко второму вопросу". Пишу ответ на второй - звучит та же реплика. Третьим вопросом была задача с интегральным уравнением. Там было важно правильную "завитушку" поставить. Как только поставила - "Марковина, давайте зачётку!"
С подругой Азой Савиловой прожили вдвоём в одной комнате последние три года. Потом со своим мужем Виктором приезжали к ней в нынешний Душанбе, а тогдашний Сталинабад, в гости. Сейчас это другое государство, связи потеряны. Но тогда студенческие годы, молодость и надежды давали ощущение предстоящего счастья. Были кумиры. Верили идолам. А как же иначе? Ходили в кино, на танцах танцевали ночи напролёт, чтобы утром первыми прийти на выборы. Каждые каникулы ездила в Западную Сибирь проведать больную мать. Это было святое. Выстаивала на вокзалах и станциях пересадки дикие очереди, ехала часто на третьей полке, училась пить пиво - не научилась.
Запомнилось, не по фильму, холодное лето 1953 года, когда по России шли поезда с амнистированными. Уголовники были нахальными, политические - тихими и вежливыми.
Со стипендии умудрялась поддерживать мать, брата и сестру - посылала им продуктовые посылки с крупой, снетками. Деталь: нельзя было отправлять такие посылки из самого Ленинграда, поэтому я выезжала в пригород, а там, на станции у почты - туча народу. Люди пытались поддержать родственников, живущих за пределами особо снабжаемой территории.
Распределение было свободным. Официально выпускников направляли до Урала, а мне надо было к матери, В Москве взяла направление в Новосибирск. Там, в тресте "Союзпроммеханизация" выдали путёвку на Томский участок лесоперевалки мастером по специальности - монтаж подъёмно-транспортного оборудования. Стала монтировать поступившие немецкие подъёмные краны-перегружатели. Сразу принесла пользу стране, в которую верила. На одном из кранов заметила отсутствие подводки для смазки трущихся деталей, что грозило выходом из строя дорогостоящего оборудования.
Затем я монтировала козловой кран и топливоподачу на Томской ГРЭС. Перешла на работу в СКБ при заводе "Сибэлектромотор" - занималась нестандартным оборудованием. Рассчитала и сконструировала кран-укосину к карусельному станку. В этом помогли знания, полученные в нашем Политехе. Кран был смонтирован из труб, что было в то время, да и сейчас остаётся самым экономичным вложением материала.
В СКБ встретила свою судьбу - мужа Виктора, с которым прожили 35 лет. В заводском хоре вместе пели: "Наш паровоз, вперёд лети!".
Родила трёх детей - старший Александр, майор милиции, живёт в Новосибирске и руководит пресс - службой Западно-Сибирского УВДТ; младшая дочь Ольга родилась в 1968 году, окончила Тимирязевскую сельхозакадемию с красным дипломом, сейчас работает начальником коневодства Чикского конезавода под Новосибирском. Средний сын Сергей живёт в Томске, инвалид второй группы.
О том, что дети в технику не пошли, не жалею. Воспитали сыновей и дочь как могли - пропадали на Томи, ходили за грибами, посещали театры.
Работала на Томском заводе математических машин в отделе стандартизации и нормоконтроля, последние 18 лет руководила группой стандартизации и нормоконтроля в НИИ электронной интроскопии. Но с перестройкой технические нормы стали никому не нужны.
Сейчас занимаюсь своим здоровьем. Я разочарована, что прежние идеалы социализма развенчаны. Мы были оболванены пропагандой о хорошей жизни, а жили хуже стандартов. Но тогда и сейчас от нас мало что зависело и зависит. Однако полностью поддерживаю идею о том, что наш Политехнический должен сохранить прежнее название - он был и остаётся Политехническим институтом, наименование университет ему не подходит.
Ведь нельзя переписать молодость заново.
*********************************
Жени не стало зимой 2008-2009 года.