POV Миша
Как неудобно получилось-то, мамочки мои! Нет, все в рамках приличия, гостя я положил в отдельной комнате и все чин-чинарем. Я даже не рискнул ночью «медитировать», вдруг разбудил бы Романа? Так что пришлось во избежание недоразумений, моих стонов и поскрипывания пружин лечь на живот и засунуть неугомонные руки под подушку. Все что осталось сделать - произнести молитву: «Матрас-матрас, дай хоть раз!» и заснуть по возможности до утра.
А утро, как говорится, красит нежным цветом? Вот и мои щеки вспыхнули цветом, когда я вышел в комнату, где изволили почивать Рома. Батюшки святы! Да у моего знакомого в трусишках часть колонного зала Дома союзов! А вернее – одна из колонн!
Я на цыпочках подкрался, стараясь не разбудить это чудо природы, у которого его собственное чудо давно не спало и нагло выпирало мне в лицо. Ну, не то чтобы специально, просто я наклонился пониже, чтобы полюбоваться, и как только почувствовал, что еще чуть-чуть, и моя слюна начнет капать на трусы моего гостя, я решил его разбудить, от греха подальше.
Небольшой конфуз был и с пробуждением, но, быстренько стушевавшись, я решил ретироваться. По крайней мере, это так должно было выглядеть. Сам же, обогнув угол дома и захватив у забора эмалированное ведро, я забежал за дом и, поставив его на землю донышком кверху, вылез сверху - чтобы заглянуть сквозь занавески в комнату моего гостя.
****ь-копать! То есть, дрочить-мочить! Что он вытворял… Рома стоял практически на том же месте, где я его оставил, и, спустив труселя, гонял своего молодца по полной! Меня даже в пот бросило от этого представления. Это вам не гей-эротика, тут реалити-шоу! Причем с главным героем я знаком лично. Его ладонь небрежно гоняла шкурку, а большой палец время от времени наяривал вокруг головки. Да этой ладонью он со мной здоровался! Мои ноги задрожали, а ведро стало дребезжать. Я схватился руками за кирпичный подоконник и еле устоял на «постаменте», эквилибрист хренов. Довольно скоро Роман стал подмахивать себе бедрами и просто насиловать свой кулак. Когда же он сдавленно рыкнул, дернул плечами пару раз и начал содрогаться, меня так вштырило, что, не удержавшись, я просто с грохотом завалил ведро, по которому довольно громогласно стукнул пару раз деревянный набалдашник на ручке. Понимая, что меня сейчас застукают за неприемлемым занятием, я как был на четвереньках, так и сиганул в кусты крыжовника. Зажмурился и попытался замереть и по возможности - к земле прижаться, но у меня ни черта не выходило, кусты были довольно плотными, и ветки росли у самой земли. Я просто затих и перестал дышать, когда услышал, как с шумом металлических колечек по алюминиевому карнизу разъехались занавески в комнате. Просидев для приличия еще минут пять, я все же покинул засаду и отправился к рукомойнику, прибитому во дворе, совершать утреннее омовение и прочие интимные процедуры…
- А ты, вижу, не очень-то спешишь за грибами, Мишенька, - я вздрогнул от голоса Ромы и повернулся к крыльцу. Он был красив как бог: светлые бриджи с накладными карманами, тенниска приятного цвета, названия которому я и не знал, шикарные кожаные сандалии из тонких ремешков на босу ногу.
- Нет-нет, уже заканчиваю, - я попытался придать своему голосу безразличие, но почему-то прозвучало это сипло. Мой взгляд постоянно съезжал с лица на те самые бриджи, внутри которых было то, что мне недавно продемонстрировали во всей красе. – А завтракать будем?
- А завтрак, Миша, мы с собой возьмем, - Рома продолжал стоять на верхней ступеньке и, засунув руки в карманы, покачивался с пятки на носок, размашисто двигая своим тазом и обаятельно улыбаясь. – Я думаю, что мы с удовольствием полакомимся в лесу, - он засмеялся и спустился все же с крыльца.
- Да, на природе всегда аппетит просыпается, - пробормотал я и похлюпал холодненькой водичкой на лицо.
- О-о-о, - протянул Рома, подходя ко мне почти вплотную и рассматривая мои мелкие царапины. – А где это ты так, Мишенька? Вроде утром этого не было.
- Да это я случайно. - Не зная, что сказать, я и сморозил первое, что пришло в голову. - Котик.
- Что? – непонимающе переспросил Роман и, протянув руку, потрогал пальцами ссадины на скуле.
- Ну, котенок. Игрался. Вернее, я с ним. Ну, он и…
- Угу, понятно, - почему-то улыбнулся Рома и, взяв с крючка полотенце, начал аккуратно протирать мне лицо. – Конечно, эти коты просто бедствие. Ну, хорошо хоть несколько царапин, а то могли бы и нужные части тела отгрызть.
- Какие? – непонимающе глядя и еле разлепив рот.
- Да это я шучу, Мишенька, - Роман ласково улыбнулся и поправил мою влажную челку. - Ну что, готов? Можем идти?
- Ага, только завтрак соберу…
Дальше все проистекало без недоразумений, и я даже расслабился. Рома оказался очень заботливым, постоянно подавал руку, когда взбирались на пригорок, нес лукошко и с грибочками и с завтраком. Он придерживал меня за талию, когда проход между деревьями был совсем узкий, и снимал у меня с волос листочки, а с лица – паутинки. Я старался проявить гостеприимство и все старался указывать ему на грибочек, а он – истинный джентльмен, все отказывался и предлагал мне самому нагибаться за грибами. Мне кажется, у него не совсем хорошее зрение, поскольку ему часто мерещились грибы там, где их вообще не было.
- Вон, ну вон же, Миша, - настаивал Рома и показывал пальцем куда-то в траву. – Наклоняйся ниже, да не приседай, так ты не увидишь. Ты наклонись и пошурши там. Левее, еще, ой, я перепутал – правее, теперь не разгибаясь - чуть вперед. Что, разве это не грибочек? Странно, а отсюда кажется, что все как на ладони…
Вот так мы и проходили около часа, у меня даже спина стала болеть от постоянных наклонов и стояния раком в позе сборщика грибов. Выйдя на полянку, мы решили сделать привал и наконец-то позавтракать. Я быстренько на траве расстелил полотенечко и достал нехитрую снедь, затем, сделав загадочное лицо и заговорщицки подмигнув Роме, я вытянул из лукошка чекушку водочки. Рома как-то не очень обрадовался, а я, съев бутербродик и немного выпив – расслабился и раскраснелся. Тут же захотелось поделиться тайнами взаимодействия тел, принципами механического движения и законом Гей-Люссака.
- Может, приляжем-отдохнем, Миша, как думаешь? – Рома, лежа на боку, похлопал по травке, затем сорвал василёк и взял тонкий стебелек цветка в рот наподобие сигареты.
- Нет, березового сока хочу, - я начал вредничать.
Когда я немного принимал анастезии, то мой язык развязывался, и я становился душой компании.
Подбежав и схватив Рому, я потащил его за руку к группе березок. Затем, обхватив одну из них - ту, что потоньше, я стал кружиться как у шеста, поднимая ноги и запрокидывая голову. В какой-то момент, на одном из заходов на круг, я впечатался в Рому. Он обхватил меня руками и шутливо начал тискать, приговаривая: «Поймал-поймал Малыша!» Я, хохоча, уворачивался, но его руки были очень сильными, и в какой-то миг я просто был прижат спиной к стволу березы. Рома, учащенно начав дышать, приблизил ко мне лицо и чуть наклонился вперед. Я уже приоткрыл было губы, как вдруг он дернулся и отпрянул назад.
- Чертова кепка, - пробормотал Рома и одним ударом снизу под козырек сбил ее с моей головы. В следующий миг его губы коснулись моих и я улетел. На Сахалин. Не знаю, просто как далеко можно еще улететь. Это была первая и единственная мысли в моей шумящей голове.
Потом меня знобило, кружило, мутило, вставляло и штырило. Я никогда не целовался с мужчинами, и это было так вкусно, как мамины голубцы. Я с причмокиванием облизывал Роме щеки, хватал губами его язык, покусывал его губы, терся носом о подбородок. Но через несколько секунд моих страстных поцелуев, Рома почему-то зарычал и сжал мои плечи. Он чуть отстранился и посмотрел на меня так, что у меня от затылка до копчика галопом пробежались мурашки, а затем накрыл мои губы и с силой засосал их. Я только застонал и уперся интуитивно ладошками ему в грудь. Под тонкой футболкой я тут же пальцами ощутил ужасно твердые горошины сосков и одновременно в мой пах уткнулся его жезл, пришпилив мой зад к березке.
- Малыш, - простонал Рома, и его пальцы тут же скользнули под пояс моих брюк. – Спусти штанишки, поиграем.
- Нет! – заорал я и тут же прикрыл рот ладошкой. Вот я идиот! Сейчас спугну свою единственную голубую надежду, и через пару лет мне смело можно будет давать ученую степень доктора дрочительных наук. – Я не то хотел сказать…
Рома, тяжело дыша и продолжая держать пальцы под поясом моих брюк, смотрел с интересом на меня.
- Так значит – да?
- Как бы – да, но нет, - двусмысленно парировал я.
- Малыш, я что-то не пойму, - Рома все же отстранился и потер свой внушительный холмик в районе ширинки. – Ты как в первый раз, ей богу.
- Аха, - только и смог промямлить я, и мои щеки вспыхнули, как семафор. Мне почему-то было неловко оттого, что я, будучи прекрасным теоретиком в этом вопросе, был хреновым практиком. Вернее – никаким. Ведь все лабораторные занятия происходили строго с подручными средствами, купленными в сексшопе, и во время просмотра учебных пособий из отдела гей-порно. В те моменты я чувствовал себя так, как школьники, посещающие мой кружок по астрономии, которым я предлагал совершить увлекательное путешествие на Альдебаран при помощи карты звездного неба, глобуса луны и собственной фантазии.
- Совсем? – вместо злости и раздражения, лицо Романа излучало загадочность и хитрость. – Ты мой ма-а-аленький, - нежно протянул он и, подойдя ко мне, прижался щекой к моему лицу. – Рома хороший мальчик, он не обидит Малыша, а только поиграет. Хочешь сюрприз?
- Это не больно? - тут же спросил я и снова густо покраснел.
- Дурашка, - Рома засмеялся и, потянув за руку, подвел меня к пеньку.
Положив ладони на мои плечи, он довольно сильно надавил, и я тут же плюхнулся попой на пенёчек.
– Если боишься - закрой глазки.
Я, как в детстве в ожидании подарков от мамочки, тут же хлопнул ладошками по лицу, прикрывая свои глаза. Почему-то Рома засмеялся, и я тут же услышал, как вжикнула молния его брюк. Что было потом, сложно сказать. Я почувствовал на своих пальцах поглаживания чем-то довольно горячим, потом по щекам, затем по подбородку и наконец-то по губам. Я может и девственник, но не придурок, и прекрасно представлял, чем именно Рома рисует у меня на лице крендельки. Я приподнял ладони от лица, но глаз так и не открыл. Он еще несколько раз провел по скуле, моему ушку, потом по лбу, спустился по переносице и, добравшись опять до губ, чуть нажал и проскользнул в мой рот. Я вздрогнул и застонал от удовольствия, когда почувствовал то, о чем в тайне мечтал, засматривая «до дыр» свои любимые голубые фильмы. Это сложно было сравнить со вкусом латексного «Мистера Че» двадцати двух сантиметров длиной, который я приобрел себе в виде подарка на окончание учебного года еще в начале лета, но который так нигде еще толком и не побывал. Я всего пару раз успел его облизать и так, в руках подержать.
Роман издавал завораживающие звуки с придыханием и хрипом, легкими стонами и шепотом моего прозвища. Когда его ствол стал входить довольно глубоко и практически упираться в горло, я приоткрыл глаза. В очередной раз он так вонзился, что я закашлялся, и у меня слезы хлынули из глаз.
- Прости, Малыш, - он тут же дернул меня за запястья и поднял с пенька. Взяв мое лицо в ладони, он подушечками больших пальцев протер мои глаза и по-доброму улыбнулся. – Ты такой милый и хорошенький, что я просто не сдержался. Продолжим?
Я только кивнул головой, и он тут же начал давить мне на плечи. Бухнувшись коленями на траву, я очутился нос к носу… вернее, к члену моего нового друга. Мамма миа! Да такое орудие нужно на параде выставлять! Ну, может, не в честь дня победы, но уж на гей-параде где-нибудь в Гваделупе - это точно. Не удивительно, что этот бугристый красавец не поместился в моем рту, он был больше моего «Мистера Че»!
Мое удивление не оставило равнодушным Рому, и он довольно подрыгал своим достоинством перед моим лицом и пару раз шлепнул меня им по щекам. Потом я получил пару шлепков по губам и «завтрак на траве» продолжился…
Домой мы возвращались довольные и удовлетворенные, по крайней мере, я. А рад я был тому, что первый раз в жизни попробовал десерт, и это было так… по-взрослому, что ли, а то мама до сих пор думает, что я без нее и трусы себе не куплю. Рома постоянно улыбался и твердил, что теперь он обожает лес и грибы, что ему нравятся кепки и березки, что он покорен формулой магнетизма и профессором Ландау, а также что я просто прелестный и он в меня начал даже влюбляться.