Мы с женой путешествовали на своей машине по Северной Рейн Вестфалии, земле, расположенной в центре Германии. По пути заехали в небольшой городок, название которого стёрлось из моей памяти, но необычность архитектуры и истории этого города, так поразивших меня, запомнились на всю жизнь. Теперь и вам расскажу об этом.
Район города, расположенный рядом с центром, состоял, в основном, из небольших, похожих друг на друга, двухэтажных домиков. Поражало множество старых деревьев, растущих повсюду. Высокие липы, словно зонтиком, накрывали весь район, создавая ощущение зелёного потолка над городом. Домики расположены были хаотично, в совершенно непонятном порядке, словно лавируя между деревьями. Вот домик построен параллельно проезжей части. Другой - чуть дальше, но уже развёрнут под каким-то углом к ней. Да, и расстояния между домами различные. Ощущение такое, что все эти дома строились без всякого проекта или архитектор был человеком психически не здоровым.
Погода была прекрасная, ярко светило солнце. Мы бродили по улицам этого необычного городка.
По дороге мы часто встречали женщин славянской внешности, одетых в юбки или платья ниже колен с платками на голове, завязанными под подбородком. Ощущение такое, что ты сейчас находишься в провинциальном русском городке начала прошлого века.
На центральной площади находился старинный католический костёл. Прямо у входа, на стене, был закреплён застеклённый стенд. Мы остановились перед ним, читая краткое описание истории города.
С нами заговорил, подошедший, пожилой мужчина в одежде католического священника. Он был высок, худощав. Лицо мужчины было изрезано сетью глубоких морщин, но глаза... Это не были, потускневшие от возраста, глаза старика, а светящиеся яркой голубизной, глаза юноши.
"Здравствуйте! Вы интересуетесь нашим городом?
А хотите я расскажу вам о нём?",- приятным тихим голосом произнёс мужчина, обращаясь к нам на хорошем немецком языке. Вы улыбнулись? А на каком же ещё языке может разговаривать местный житель, как не на хорошем немецком? Уверяю вас, что это большая редкость. Обычно немцы говорят на диалектах той местности, где живут. Он сказал, что служит пастором в этом костёле. Мы в ответ рассказали, что приехали сюда из России.
Пастор пригласил нас пройти внутрь костёла, предупредив, что сейчас там идёт репетиция органного концерта, но мы постараемся не помешать органисту.
Войдя, мы невольно остановились от необычного ощущения. Звучал орган. Музыка не просто заполняла всё пространство вокруг, она словно входила в вас, наполняя звуками изнутри! Убранство костёла поражало простотой и необычным освещением. Если бы посмотреть на внутреннее помещение костёла сверху, то мы бы увидели, что оно имеет вид креста. В верхней части креста располагался, поднимающийся на 4 ступеньки вверх, алтарь. Голубой свет, попадающий внутрь через витражи высоких окон над алтарём, изображающих путь Иисуса Христа на Голгофу, торжественные звуки органа - всё это создавало атмосферу холода и тревоги. Пастор повёл нас в правый предел костёла, в, как бы, правый край перекладины креста. Здесь витражи на окнах изображали картину воскрешения Христа, радость людей, ставших свидетелями чуда. Эти витражи уже были выполнены в оранжевом, радостном цвете. И, вдруг, словно по заказу, орган заиграл другую мелодию. Зазвучали звуки свирели, слышалось журчание прыгающего по камням ручейка. Свет, звук - давали ощущение, что мы теперь находимся в какой-то волшебной сказке. В глубине этого зала мы увидели на стене настоящую православную икону Николая Чудотворца. Две женщины в платках, молились стоя на коленях перед иконой. Пастор, видя наше удивление и, по-видимому, ожидая такой реакции, начал свой рассказ:
- Жители нашего города жили всегда небогато. Не считая маленьких магазинчиков, единственным предприятием, на котором работало большинство местных женщин, была небольшая швейная фабрика. Хозяина её, так же жителя нашего города, звали Аарон Кирш. Он был уважаемым в городе человеком. Но и это не спасло семью Кирш, когда начались гонения на евреев. Он вынужден был в 1939 году, за бесценок, уступить фабрику военному ведомству, а сам с семьёй уехать в Америку. Вы сможете увидеть его старое фото на стенде, при входе в костёл.
Военные распорядились фабрикой по-своему. Они выстроили здесь новые корпуса. Завезли новое, по тем временам современное, швейное оборудование. Жители недоумевали - зачем это, да и где взять столько народа, чтобы могли там работать?
Но вскоре всё прояснилось. На фабрике стали шить обмундирование для военных и на работу стали привозить женщин и совсем юных девушек из, уже захваченной немецкой армией части Восточной Европы. Наши женщины, работавшие раньше на фабрике, теперь были приглашены на работу в качестве наставниц.
Служивший тогда в этом костёле 75-летний пастор Юнг, постоянно призывал прихожан в своих проповедях, что, если уж мы не можем ничего изменить и вернуть обратно, вырванных из родного дома этих бедных женщин, то должны хотя бы помочь им не чувствовать себя здесь совсем одинокими. Жители знали, что наша фабрика по пошиву обмундирования для армии единственная в Германии и что это военный объект. А, в случае обнаружения его противником, весь наш город просто уничтожат. Общий страх и проникновенные проповеди пастора Юнга - сделали свое дело! В это трудно поверить, но жители старались, насколько им позволяли обстоятельства, заботиться о работницах. Пастор Юнг проводил для желающих учиться, занятия по воскресеньям в костёле, когда фабрика не работала. Тогда-то и появилась в нашем костёле эта православная икона. По воскресеньям православные женщины приходили сюда молиться. Принудительно привезённым для работы на фабрике, платили такую небольшую зарплату, что её хватало лишь на простую еду. Пастор Юнг организовал по воскресеньям в костёле общие кофейные столы, туда приглашались и женщины с фабрики. Местные прихожанки приносили для общего кофепития выпечные изделия, сделанные по своим рецептам. Военная администрация фабрики лояльно относилась к общению местного населения с работницами фабрики. В их задачу входил выпуск униформы, а жизнь работниц их не волновала.
1945 год. Война закончилась полным поражением фашистов. Умер наш уважаемый пастор Юнг и его должность занял, вернувшийся домой, тогда ещё совсем молодой пастор. Я бы не хотел вам рассказывать об этом человеке. На это есть свои причины. Скажу лишь одно, что в начале войны он был назначен военным капелланом (католическим священником в армии), Но сразу поняв дикость всего происходящего, проводил свои мессы перед солдатами, пытаясь объяснять им это...
Я понимаю то, что вы сейчас подумали об этом человеке. "Думал, говорил, но всё же маршировал с солдатами на восток". Не спешите с выводами, ответ вы найдёте, посмотрев фотографии на стенде при входе в костёл.
Но мы отвлеклись.
Война закончилась.
Работницы фабрики были свободны и могли вернуться к себе на Родину.
Нельзя сказать, что все из них обрадовались этому. Ну, посудите сами... Пять лет они прожили здесь. Многие уже говорили на немецком, у некоторых появились и друзья среди местных. А что их ждёт дома? Да и сохранился ли их дом?
Новый пастор предложил горожанам, раз уж мы, пусть и косвенно, но виноваты в поломанных жизнях этих женщин, дать возможность желающим остаться жить в нашем городе. "Мы построим им здесь дома!". Все жители поддержали это предложение, но было поставлено единственное условие, что при строительстве не будет спилено ни одно дерево.
Теперь понимаете, почему вы видите в нашем городе много людей православной веры и почему домики, выстроенные сразу после войны в нашем городе, расположены в таком смешном беспорядке?"
Подошедшая к нам женщина в монашеской одежде, обратилась к нашему экскурсоводу:
- Простите, пастор Краузе, что перебиваю рассказ, но маэстро ожидает Вас. Он бы хотел обсудить с Вами репертуар предстоящего органного вечера.
- Извините меня, молодые люди, я должен вас покинуть. Всего вам доброго в этой жизни и храни вас Бог!- обратился к нам пастор с улыбкой.
Выйдя из костёла, мы остановились перед стендом с фотографиями. Теперь мы могли увидеть на фото тех людей, о которых упоминал пастор в своём рассказе. Старые чёрно-белые фотографии. На одной изображён не молодой человек в сюртуке. Подпись: "1937 год. Бывший владелец швейной фабрики в нашем городе Аарон Кирш".
На другом фото очень пожилой мужчина в пасторском облачении. Подпись - "Пастор Юнг". 1939 год".
А вот на фотографии совершенно измождённый человек в лагерной робе в окружении американских солдат и подпись под ней: "1945 год. Пастор Краузе был освобождён американскими солдатами из концентрационного лагеря. Он был назначен в том же году, после смерти пастора Юнга, пастором в наш приход".
Сверху, над фотографиями, была надпись крупными буквами.
«Пройдут десятилетия, пока мир, нет, не забудет и не простит то, что мы натворили на бывших под нашей оккупацией территориях, но поймёт, что выросло другое поколение немцев, ненавидящих войну.
Бывший солдат вермахта, мир увидит в тебе человека тогда, когда ты сам поймёшь что вновь им стал.»
(Слова пастора Юнга из последней его проповеди. 1945 год.)
Насколько сохранила моя память, этот городок называется Richlingen
А это уже о советских солдатах после войны:
http://www.proza.ru/2016/05/28/1458