«Я буду ценить всегда только тех, кто со мной до последнего…»
Рассказ первый. Товарищ Семенов.
– Господи, я так устал!
– Прекрати ныть, вас уже полметро таких уставших.
– Слушай, Серый, отвали. Дай с Богом пообщаться.
– А вот это уже интересно!
– Ну что? Что тебе интересно?
– Серьезно, Семенов. Ты что, в бога веришь?
– Сергей, сам-то ты веришь?
– Иногда верю, а иногда нет.
– Так не бывает. Вера либо есть, либо ее нет. Что ты мне голову морочишь?
– Я морочу? Сидим в развалинах как крысы второй день. Жратва кончается. Жить, может, пару часов осталось. Что, помочь недосуг? Занят он опять, да? Ну, где твой Бог? Где?
– Тут, – отвечает напарник, касаясь груди в области сердца, потом встает и подходит к окну.
– Идут суки!
– Много? – спрашиваю.
– Много, Серый, много. Если молитвы знаешь, молись.
– Не знаю я молитв, Семенов.
– Так и я не знаю, Серега.
– Тогда с Богом.
Голова болит от всего многоголосия звуков: завывания, выстрелы, визг, а потом еще напарник кричит что-то в самое ухо. Отбились. Сколько времени прошло? Час? Может два? Смотрю на часы. Десять минут. Всего десять минут ада!
– Вроде отбились. Серый, ты как, живой?
– Вроде живой, – отвечаю ему.
Семенов громко смеется и, хотя, понимаю, что это истерика после боя, все же спрашиваю.
– Тезка что смешного?
– Серый, прости. Как можно быть «вроде живым»? Получается, ты сейчас немного мертвый.
– Ты кем до катастрофы был, умник?
Сталкер перестает смеяться и отворачивается.
– Семенов, ты чего?
– Литературным критиком я был. Книги пытался писать, – глухо ответил напарник.
– Здорово!
– Серый, ты много книг за последние двадцать лет, прочитал?
Перебираю в памяти последние годы. Много было всего, а вот книжку почитать времени не нашлось.
– Получается ни одной.
– Забудь, книги стали никому не нужны.
Несколько минут сидим в молчании.
– Серега, а ты про что писал? – спросил я.
– Да так, фантастика всякая. В основном про жизнь после ядерной войны.
Стая лютоволков остановилась в недоумении. Вожак не мог понять, почему «эти» смеются. Сначала был азарт погони, потом несколько безуспешных атак. И вот сейчас смех. Вожак смотрел на убитых собратьев. Их было много, очень много. От когда-то большой стаи осталась едва ли половина. Надо уводить стаю. Вечно с «двуногими» одни проблемы.
– Они уходят! Слышишь Семенов? Уходят.
– Серый! Это значит, есть Бог на свете, да?
– Есть, есть. Ты лучше повтори, про что книги писал? – спросил я смеясь.
– Серый, не начинай. Опять смеяться будешь.
– Не, не, давай рассказывай, про что и как писал. Сравним.
Сегодня ты жив и весел. Что будет завтра никто не знает. Наш мир не предсказуем. А уж тем более миры писателей фантастов.
Рассказ второй. Последний друг человека.
Последний друг человека
«Я буду ценить всегда только тех, кто со мной до последнего…»
Сев на грязный асфальт, я устало произнес:
— Всё, дальше не пойду. Сколько можно? Мы даже не знаем, где до войны этот чертов питомник находился? Да и вообще, то что двадцать лет назад считалось непоколебимой истиной, теперь можно в расчет не брать.
Семенов, мой друг и напарник, тут же остановился.
— Что значит «не брать»? Дружба человека с собакой проверена веками. — Найдем щенков и приручим, как наши предки приручили диких волков. Надо искать, — произнес он устало, внимательно осматривая окрестности. — Он где-то рядом, я видимо не туда свернул.
Я не ответил, с безразличием глядя перед собой.
Семенов плюхнулся рядом и тихо произнес:
— Ты постарайся не думать об усталости, и станет легче.
— Думай, не думай, а силы — нет!
Подняв глаза на Семенова и мрачно ухмыльнувшись, я добавил:
— Не могу, понимаешь?
— Помнишь, ты рассказывал как в рейды ходил, как глаза в четыре утра слипались, а уйти никак нельзя, потому что одному «боса» не пройти.
— Ну, ты сравнил. То игры: сидишь себе дома у компьютера, пивко попиваешь и по «клаве» стучишь. Да и когда это было. Ты чего вспомнил?
— Не знаю. Я в них не играл. Думал, время только зря убью, но сейчас у нас тоже вроде рейд. Нужно вместе держаться. Согласен?
— Хитер ты напарник, — усмехнувшись, ответил я.
— Один, даже если и дойду, кто со спины прикроет? Да и ты, если тут останешься, сгинешь.
— Я говорил, что ты зануда? — спросил я, улыбаясь.
— А ты, я вижу, отдохнул. Вставай! Кто ищет — тот всегда найдет!
Со стороны полуразрушенной пятиэтажки неожиданно люто залаяли собаки. Мы оба вскочили на ноги. Лай резко прекратился.
— Нашли?! — выдохнул побледневший Семенов.
— Только, не мы их, а они нас! — согласился я. — Ты уверен, что собаки не мутировали?
— Радиация всех нас сделала мутантами, — озираясь, отмахнулся напарник.
— Мы их такими сделали, Семенов.
Напрягая зрение, всматриваемся в окружающие нас развалины. Мне даже показалось, что различаю подвижные тени среди кучи битого кирпича, хотя, скорее всего, это иллюзия, порожденная нервным ожиданием. Тявкали, значит, скоро покажутся. Ждем.
— Лично я ничего не делал. Понял? Ничего!
— А кто про это все писал? — показывая на развалины, крикнул я. — Скажешь не ты? Я же читал. Похоже, у тебя получалось. Скажи Семенов, ты знал?
— Не кипятись. Я всего лишь писатель-фантаст, вернее был им, — напарник немного подумав, переспросил, — правда, похоже?
— Правда, правда. Если собак несколько, не подпускай их близко и стреляй наверняка.
— Не учи ученого, — без запинки ответил мой товарищ.
В ту же минуту на вершине одной из куч показалось «ЭТО». В горле сразу пересохло. Мы переглянулись и присели.
— Серый, я про такое не писал, — дрожащим голосом произнес Семенов.
Ничего от собаки в этом существе не осталось. Шесть ног и отсутствие шерстяного покрова вызывали отвращение. Она раскрыла хищную пасть со множеством клыков и издала утробное рычание. Не к месту и не вовремя вдруг вспомнилась песня из мультфильма «Доктор Айболит»: «Не ходите дети в Африку играть». Меня передернуло от представления существ, которые, возможно, сейчас обитают в Африке, в то время как в нашу сторону смотрел мутант. Красные, налитые кровью глаза пылали злобой и ненавистью. В его взгляде так же читался немой вопрос: «За что?»
Зверей оказалось намного больше, чем мы предполагали. Стая из нескольких десятков собак под предводительством матерого урода вылезла из подвала ближайшего дома. В ней были особи с двумя головами, с тремя и даже с шестью лапами. Такие, что описать трудно. Казалось, каждая тварь смотрит в самую душу, требуя ответа на ранее поставленный вопрос. Неторопливо, не отводя взглядов от нас, они двигались в нашу сторону, рассыпаясь цепью. Шли, молча, припадая к земле, и смотрели, смотрели, смотрели...
— Твою мать! — заорал напарник и начал стрелять по движущимся целям.
Семенов, от которого не то, что матерного, грубого то слова не услышишь, загнул «трехэтажным». Это немного отрезвило. Поднявшись с колен, я крепко сжал автомат, перевел дыхание, и тоже начал стрелять. Я стрелял и стрелял, забыв обо всем: о Семенове, о недостатке боеприпасов, о своей усталости. И только вставив в «калашников» последний магазин, с ужасом понял, что патронов может и не хватить.
— Не писал я про вас, не писал! — дико вопил Семенов.
Он кричал так громко, что, наверняка, было слышно даже в метро. Понимаю: у него шок. Мутанты эти адские существа, созданные радиацией, мчались на нас в полном молчании. Сейчас объяснять ему, что с момента катастрофы это второе или даже третье поколение, забывшее своего хозяина-человека, было некогда. Кольцо тварей неумолимо сжималось вокруг нас. Будем живы — наговоримся еще, а не будем….
Щелк! Щелк! Звук спущенного курка, показался мне громом. Выстрела не последовало, кончились патроны. Щелк! Щелк! Всё, у напарника тоже.
— Семенов, спина к спине! — крикнул я, оглянувшись на напарника. — Доставай ножи.
— Ножи против природной хитрости и коварства — это не только бесполезно, но и нелепо! — с отчаяньем произнес Семенов, отбрасывая ненужный автомат.
— Разум против инстинкта, — поправил я друга и вытащил свою пару колюще-режущих орудий убийства.
Псы приближались. Уже были видны их застывшие злобные глаза. Сергей с зажатым в руке ножом показал на уродливое создание, которое определил как вожака. Монстр был самым большим и настолько ужасным, что понять визуально, кем были его предки — не представлялось возможным. На миг я даже засомневался: а собаки ли это были? В нем все было по-детски фантастично и до жути по-взрослому страшно. Оставалось надеяться, что если напарник уложит его, то остальные не станут атаковать или вообще разбегутся. Надежда слабенькая, но другой у нас просто нет.
— Он мой! — крикнул Семенов, — остальные твои.
— Понял! — отозвался я, дрогнувшим голосом.
Два мутанта и подраненная сука — твари копия вожака, лишь немного меньше, и гадина, напоминающая гончую, которая была когда-то благородной охотничьей породой, сейчас измененная мутацией.
— Держись сталкер, — Серега через силу постарался изобразить уверенность, однако получалось плохо.
Муты приближались. В другое время и в другом мире они, если бы были собаками, наверное, вызывали бы желание почесать их за ухом и потрепать, но только не сейчас, когда на мордах читалась темная ярость. Пять метров… четыре… три… два. Серега негромко прошептал:
— Поехали, — и первый прыгнул к вожаку.
Уложить урода с первого удара у него не получилось, хотя нож точно вошел в правый глаз. На секунду тварь остановилась, потом ударом лапы свалила нападающего на нее сталкера. Мутант попытался вонзить клыки в бедро, но напарник успел вогнать второй нож в основание нижней челюсти. Наверняка, это спасло ему жизнь. Страшная челюсть, не до конца сомкнувшись, вновь открылась и пес отпрыгнул. Казалось, мутанта совершенно не смутили застрявшие ножи. Взвыв и помотав окровавленной башкой, он приготовился к новой атаке. Я и мои соперники, затаив дыхание, наблюдаем за этой сценой словно зрители первого ряда на юбилейном спектакле. Почему не напали скопом? Видимо радиоактивное заражение изменило их не только внешне, но и внутренне. «Прощай, Семенов» — пронеслось в мыслях. Наверное, так же решили звери, окружившие меня. Их атака была стремительна, но я был готов. Ну, давайте шавки потанцуем.
Пригнувшись, ухожу с линии атаки мутанта справа. Воткнув нож ему в брюхо, заканчиваю последний полет существа. Как говорится: «Рожденный ползать летать не в праве». Ударом ноги отбрасываю суку, подкравшуюся сзади. Нож вонзается в глаз твари слева. Все делаю быстро и эффективно, словно в танце. Успеваю увидеть, как лопается фонтанчиком глазное яблоко уродца, и падаю с «подарком» на спине. Намеченная в качестве последней и казавшаяся легкой целью соперница явно не желала оставаться пассивной. Она резко вскочила, после чего бросилась мне на спину, оскалив пасть. Захват, рывок, гнусная создание отброшено, но спина моментально становится мокрой, увы, не от пота. Что же вы за существа такие? Боли не боитесь и живете одним желанием убивать.
Краем глаза успеваю увидеть, что происходит у напарника. Оставшись без ножей, он выпрямился во весь рост и пошел, шатаясь, на мутанта. Вожак, припав к земле, попытался вцепиться Сереге в голень, но тот резко ударил мута носком сапога по ребрам, заставив отскочить. Тварь подпрыгнула, силясь сбить человека ударом передних лап и, возможно, дотянуться до горла. Семенов отступил, повернулся всем корпусом и ударом ноги снова отбросил монстра на землю. Только сейчас замечаю, у Сергея до мяса разодраны руки. Держись дружище, держись.
Сука, оскалив пасть, стоит напротив. Ее глаза полны ненависти. Она тоже смотрит на поединок моего друга с вожаком стаи. Чувствую, готовится к новой атаке и теперь даже смерть лидера не остановит ее. Нож, брошенный мной почти в упор лишь царапнув обезображенный череп, пролетел мимо и исчез в куче битого кирпича.
— Дурак! Какой же я дурак… Хорошо что у меня есть ещё один нож. Ну, давай сука потанцуем. Закружимся в смертельном танго, — господи, что за бред от страха у меня в голове? Я и танцевать то никогда не умел.
И все-таки четвероногая дрянь, извернувшись, добралась-таки до меня, с хрустом сомкнув челюсти на моей голени. Боль дикая. Вонзаю ей нож в загривок, понимая, что это уже бесполезно, потому что челюсти, сведенные смертной судорогой, просто так не разомкнуть. Падаю навзничь, плача и крича от обиды и боли. Обиды на псину и на самого себя. Все мои знания ближнего боя оказались полным дерьмом, еще раз показывая, что человек никакой не царь природы, а всего лишь один из тварей в ней живущих. Мало ему было хищников на земле, он новых понаделал.
Всё, что происходило потом, для меня было словно в тумане. Семенов с бледным перекошенным лицом подхватил из кучи кирпича булыжник и треснул им суку, грызущую меня, по голове. Удар получился слабым и скользящим, но тварь разомкнула челюсть и попыталась отползти, подвывая. Крича что-то невнятное, со слезами на глазах, Семенов развернулся и с размаху опустил свое «оружие пролетариата» на хребет мутанта. На какое-то время от боли теряю сознание.
Придя в себя, ясно ощущаю, что что-то изменилось. С трудом поднявшись, хрипло дыша от боли, оглядываюсь и не верю своим глазам — Семенов стоит напротив десятка собак. Псы лают, потом, поджав хвосты, исчезают. Подумалось, что вот у меня и случился самый настоящий сдвиг по фазе. Души убитых мутантов превратились в обычных собак. Семенов, молча, разевая рот, словно вытащенная на берег рыба, протягивает ко мне окровавленные руки. По его щекам текут кровавые слезы. Вокруг трупы собак-мутантов. Но и это было еще не все. Словно из воздуха в трех метрах от меня появляются щенки немецкой овчарки. Бред. И я снова теряю сознание...
Почти час мы приводим себя в «порядок». Описывать не буду. Скажу просто — было больно. Года два слез от меня теперь точно не дождетесь — выплакал все.
— Боже! — воскликнул Семенов. — Сергей, получается мы…
— Да, — сказал я негромко, — задание выполнено. Мы искали детенышей мутантов, а нашли друзей. Когда-то собака стала первым другом человека, и сейчас в этом жестоком мире она — наш последний друг. Вместе мы защитим наши станции от мутантов.
***
— Мама я боюсь этих мутантов.
— Не бойся сынок. Они не мутанты, а просто люди.
— Люди?
— Много лет люди, как и мы, прятались под землей. Когда-то давно в каждой пятой человеческой семье жил один из нас.
— Они ужасны. У них нет шерстки. А еще они слабые — нет клыков и когтей.
— Просто они другие сынок. Не такие как мы. Защищайте и берегите их. Они ответят любовью и преданностью.
— Почему нам нельзя с вами?
— Лютоволки идут на город. Наша стая постарается остановить их.
— Я тоже хочу драться.
— Знаю мой маленький воин. Но, совет стаи решил объединить силы с людьми, иначе нам просто не выжить. Ты и Ласка первыми вступите в контакт. Пойми Шен, ваша миссия намного важнее простой драки. Запомни: главное — это продолжения рода.
Мама, мы с Лаской все понимаем, не маленькие.
— Прощай сынок, да сохранит тебя Анубис-Саб*.
— Мы больше не увидимся, да?
— Иди к людям, и помни — ты не судья им, а друг.
***
Тявкнув, один из щенков подскочил к лежащему Семенову, лизнув того в нос. Серега рассмеялся и стал гладить его забинтованными руками. Рядом со мной, смотря бусинками глаз, сидела «девочка».
— Я ее так и назову — «Девочка».
— Кого? — спросил напарник.
— Ее, — прижимая к груди маленький пушистый комочек, ответил я.
***
В десятке метров от входа в метро на куче битого кирпича замерли две овчарки.
— Они в безопасности, нужно догонять стаю.
— Думаешь, у них получится?
— Эти двое хорошие люди. Дай им шанс...
*Согласно египетской мифологии Анубис либо Инпу был покровителем умерших, и люди почитали его в образах шакала черного цвета, дикой собаке Саб, человека у которого была голова собаки. Анубис-Саб считался судьей богов.