«Вершины социализма»
По роду деятельности мне пришлось объездить больше, чем полмира. Проще перечислить, где я не был. И тогда в этот перечень не вошли б Аргентина и Япония, Кения и Норвегия, Индия и все страны Европы, за исключением Греции, Швеции и Финляндии. Сейчас, понятно, многое выветрилось из памяти, путаются даты, увиденное в разных городах часто накладывается друг на друга, и мне порою трудно установить, где я с чем познакомился. Особняком стоят два «путешествия» в страны с кажущимися теперь близкими режимами, а тогда на первый взгляд несравнимыми. Речь пойдёт о Румынии и КНДР.
В Румынию я попал через Всесоюзное общество «Знание». Будучи председателем Комиссии по печатной пропаганде - «должность», отнимавшая много времени, которого у меня (профессора кафедры, а потом и директора НИИ) всегда было в обрез, от случая к случаю «награждался» командировкой зарубеж, кои тогда были весьма «лакомым кусочком» для граждан СССР. Я побывал таким образом в Польше, Чехословакии, несколько раз в ГДР и даже (!) дважды в Западном Берлине.
Цель : прочитать в разных регионах - по желанию принимающей стороны - лекции на одну завидно постоянную тему: «Достижения советской медицины». Текст следовало приготовить заранее, сдать референту, каковой в свою очередь знакомил с ним кого-то, «кому ведать надлежит», и после внесения «цензурных» поправок отсылал в страну предполагаемого вояжа. Там его переводили на национальный язык, а лектору, мне то-есть, отводилась незавидная роль статиста, выслушивающего свою лекцию в «исполнении» переводчика. Полагалось написать не более 10-12 страниц, оглашение которых занимало где-то полчаса. Затем следовали вопросы, и отвечать на них, естественно должен был я. Вся процедура длилась около полутора-двух часов вместе с «приветствием от всего Советского народа , в том числе и Руководства общ-ва «Знание» и благодарностью в адрес «Докладчика» с приглашением «обязательно приезжать ещё» (как будто эти визиты были инициативой «приглашаемого»: вот так, значит, сел и поехал...).
Хочу упомянуть и весьма ценную особенность командирования «Знанием». Эта была единственная организация, представители которой имели право не «сдавать» валюту, полученную за выступления. И хоть эти государства входили в «социалистическое содружество», кое-что там купить гражданину страны тотального дефицита было очень даже пользительно.
Поначалу визит в Румынию, состоявшийся в в 77 или 78 году протекал по обычному стандарту. На вокзале в Бухаресте встретили меня переводчик (симпатичная русскоговорящая румынка по имени Ада) и шофёр, отобрали малогабаритный чемоданчик, посадили в машину и отвезли в штаб-квартиру организации - забыл, как она называлась, функционировавшей наподобие советского «Знания». Приём продолжался минут 10, и в отель. Первое впечатление: город очень красивый, чистенький, полно ресторанов и кафушек, народу на улицах по сравнению с Москвой не много. Рестораны пустые, и это показалось странным, так как в Москве попасть в ресторан было совсем не просто. Оказывается, позже объяснила Ада, цены в столовых, кафе и ресторанах отличаются в разы, и последние посещаются лишь по «великим» праздникам. Ну, да, сей факт удивил. Но не очень-то. По настоящему удивился, узнав, что есть в Бухаресте музей с длинным названием, звучащим на русском языке по меньшей мере странно: «Музей выражения любви трудящихся к Николае Чаушеску». За годы, прошедшие после знаменательного 20-го съезда, мы как-то отвыкли от «культа» и его проявления в виде «Музея подарков Сталину». Кстати, даже в те ужасные времена это был не самостоятельный музей, а отдел в музее Революции. Да и формулировка «Выражение любви трудящихся...» сильно отличается от тривиального «подарки». Тут же переводчица сообщила, что Н.Чаушеску - Генеральный секретарь политбюро КПР, его сын - Первый секретарь ЦК комсомола Румынии, а жена заведует ключевым министерством (химия, машиностроение,нефть).
Однажды наша машина разминулась с «кортежем» Генерального. Любопытно, что кортежа, как такового, не было - одно представительское авто (кажется, «Мерседес») и сидящий на заднем сидении «Сам».
«Прочтение» единственной лекции в столице прошло без особенностей, во всяком случае следов в памяти не отставило. Предстояло выступление в двух уездах - Жудицах, согласно территориальному устройству Румынии. Про первый - тоже ничего особенного. Несколько раз выступал, выслушивал крайне малочисленные стандартные вопросы, стандартно отвечал, демонстрируя, понятно, выраженный патриотизм и подчеркивая «огромные» успехи советского здравоохранения. Познакомился с национальным румынским самогоном - цуйка. Она в каждом городке своя. Поскольку в конце лекции обязательно одаривался сответстветствующей местной «бутылкой», чемоданчик значимо потяжелел.
Всё вышеописанное едва ли заслуживает столь подробного изложения, и не этим запомнилась та командировка. «Путешествие» по следующему уезду - вот что стало незабываемым. Исключительно благодаря колоритной и импозантной фигуре «3-его секретаря райкома РКП», являющегося одновременно главой уездного Управления Здравоохранения. Бывший партизан, полный, круглолицый, удивительно подвижный для своего телосложения и возраста (за 60) в мятом костюме и ботинках, кои последний раз чистились в момент выпуска, Йон Попеску сопровождал меня все три или четыре дня пребывания в подведомственной ему «епархии». И дело не в лекциях - они-то как раз не имели ничего способного удивить. Главное - соседствование в машине, позволяющее любознательному «секретарю», задавать разнообразные вопросы, касающиеся некоторых особенностей жизни СССР! Содержание вопросов - ерунда. Вот форма - нечто особенное. Но прежде некий мягкоразъясняющий разговор с Адой: «Извините, мне пора к себе», - и я останусь в фойе провинциальной гостиницы один, так как Йон ушёл ещё раньше. «Вы устали?, - это я, - Да нет, - внимательный взгляд вокруг, - Но Вы сейчас уйдёте к себе и заснёте, а мне, как и Йону писать полный отчёт о сегодняшнем дне - где были, что видели, о чём говорили Вы, что спрашивали и что Вам отвечали и я, и Йон, и шофёр... А как же Вы думали... С утра «Отчёт» сдавать, - И что, каждый день так?, - Ну да...». Вот это номер! А я-то полагалл, что ведём ничего незначащие разговоры... Оказывается, всё фиксируется, причём трёхкратно по числу участников.
Что за «разговоры»? Постараюсь воспроизвести буквально. Товарищ Попеску начинает, как правило, издалека: «У нас в Румынии, расцветающей под мудрым руководством товарища Николае Чаушеску и КПР, берут пример с тоже расцветаюшего под мудрым руководством КПСС Советского Союза, который нашёл возможность прислать к нам выдающегося (!?) представителя советской науки Юрия Фёдоровича Крылова, раскрывающего нам подробности самых новых достижений науки в самой передовой стране мира СССР, которого я хочу спросить..., - это на одном дыхании и без пауз, - А какие фильмы идут сейчас в кинотеатрах Москвы?» Я поначалу сильно обалдевавший от подобной вводной части, даже как-то не был в состоянии воспринять сам вопрос и застывал в некоем отупении. Ада, мягко трогавшая меня за локоть, всё дословно переводила, заставляя сосредоточиться на ответе, который был много короче. Видимо, на лице моём появлялась дебильная улыбка, сохранявшаяся до тех пор, пока не звучала новая тирада с прежним длинным вступлением «У нас в Румынии, расцветающей по мудрым руководством..., берут пример с...,нашедшего возможность... выдающегося представителя..., которого я хочу спросить «А сколько стоит буханка хлеба в СССР?». До конца командировки, а провожал меня всё тот же Йон, я так и не привык к сей странной манере предварять никчемный вопрос «возвеличивающей» меня, а заодно и страну, фразой, произносимой громко и нарочито отчётливо. Сознавал, однако, что «без этого» нельзя, коль предстоит ежевечернее составление в Убеп «Докладной», каковую там будут сопоставлять с «показаниями» и переводчицы, и шофёра. Добавлю, прощание с вручением очередных фирменных для данной местности бутылок цуйки отменить не мог - иль не захотел - даже «3-ий секретарь Уездного Комитета Партии», и в поезд я садился, сгибаясь под тяжестью того самого малогабаритного чемоданчика.
Я пытался описать свои Румынские «приключения» с юмором (не знаю, удалось ли), но вот командировка в КНДР оставила столь мрачное впечатление, и его не могли стереть аж четверть века, что весёлого повествования не получится. Однако, «давай по порядку», призываю я себя.
В январе 1988 года в КНДР была направлена делегация представителей Минмедпрома (Министерство медицинской промышленности), в которую включили и меня - специалиста по оценке «качества лекарств». Как ни как, я в то время возлавлял «Гос.НИИ по стандартизации и контролю лексредств МЗ СССР». Речь шла о возможном кооперировании в области производства ряда растительных препаратов т.н. «восточной медицины». Видимо, кому-то из «сильных мира сего» нашей страны приглянулась сия область врачевания. Чего скрывать, в Советском Союзе, гордящемся «плановой экономикой», на самом-то деле царил махровый волюнтаризм, и по желанию лиц из правящей верхушки продвигались самые фантастические проекты. Корейская сторона, как понимаю, с восторгом встретила инициативу «родственного» режима, и мы полетели в Пхеньян.
Напомню, перестройка была в разгаре, торжествовала гласность, свобода слова, и народ начал привыкать к появившейся после70-ти летнего «молчания» возможности «узнавать», «обсуждать» и «оценивать». На инструктаже перед поездкой нас предупредили, что в КНДР всё не так и даже хуже, чем в самые жёсткие времена «культа Сталина». Честно признаюсь, не поверил, ибо представить себе, «хуже, чем при Сталине» фантазии не хватало. Оказалось, ещё как... Порядки, царившие в сей «социалистической стране», укладываются в формулу, придуманную моим приятелем - «Жуткая жуткость».
Наш самолёт приземлился под аккомпанимент несильного снегопада, каковой, тем не менее образовал на дорогах и тротуарах небольшие наносы. Пока мы ехали с аэропорта в гостиницу, толпы людей вышли на улицы и веничками, совочками весь это снежок убрали - какая такая снегоуборочная техника... Я сразу предположил, что, отнюдь, не трудовой энтузиазм погнал людей, одетых в нечто серое и продуваемое насквозь из тёплых квартир на холод. И оказался прав. Ошибся лишь в отношении «тёплых квартир» - не были они тёплыми. Ну а «трудовой энтузиазм» - следствие приказа соответствующего руководителя «пятёрки». Всё население Кореи разбито на эти самые «пятёрки», и раз в неделю поставленный в её главе обязан подавать «Отчёт», что сделано членами, какие труды «Великого Вождя Ким Ир Сена и Любимого Руководителя Ким Чен Ира» проработаны. Замечу, их имена сливались с титулами и с друг другом. За все две недели я ни разу не услышал «Ким Ир Сен» в отрыве от «великого вождя» иль Ким Чен Ира («любимого руководителя»).
В советском посольстве беседовавший с нами Секретарь, показавшийся мне сильно озабоченным, познакомил с обзором северокорейской прессы, изобилуюшей «интересными» догадками. Вот одна из них: «Мы корейцы - простые ж люди... И как же от нас могли произойти «Великий Вождь... и Любимый руководитель...?» Ответ на сей вопрос столь же неожиданен, сколь странен: «А наверное, не обошлось без вмешательства Провидения, а то и инопланетного разума!». Он же познакомил нас с некоторыми деталями быта пхеньянцев: на окнах отсутствуют занавески, ибо «честному корейцу нечего скрывать», в магазинах пусто, всё по карточкам, месячные продуктовые нормы мизерны - лишь бы не умереть с голоду, мясо - два раза в год, по случаю дней рождения «Великого Вождя и Любимого Руководителя», служба в армии обязательна и для мужчин, и для женщин, причём её срок - 7 лет, отсюда, грозящий стране шок рождаемости. Ну, понятно, будущую мать «забривают», вернётся она лишь через 7 лет, необходимо время для социальной адаптации, и когда рожать?
В гостинице нас тоже встретили ожидаемые «сюрпризы»: все номера прослушиваются, а потому откровенные разговоры только на улице. Вещи были просмотрены в первую же нашу отлучку, купить в отеле абсолютно нечего, даже если есть деньги. Кстати, о «деньгах». Северокорейские воны ходят в трёх вариантах: без надпечаток, с одной надпечаткой и двумя надпечатками. Без надпечаток используют граждане страны. Их можно потратить в магазинах, где - см. выше - пусто. С одной надпечаткой предназначены для командированных из соцстран - нам были выданы именно такие, наконец, с двумя надпечатками - для пребывающих из капстран, покупающих их за конвертируемую валюту по какому-то совершенно кошмарному курсу. «Особые» воны принимаются в спецмагазинах, типа существовавших в СССР «берёзках», и там продаётся техника, ювелирные изделия и прочий «дефицит». На каждой группе товаров красуется надпись: «за воны с двумя (реже, «одной») надпечатками». Люди все худые, если не измождённые. Переводчик, которому мы презентовали взятые с собой из Москвы консервы, принимал их чуть ли не со слезами на глазах.
Все эти граничащие с ужасом впечатления усугубились при реализации цели командировки. Мне приходилось бывать на заводах и фабриках по производству лекарств. И на наших и на «соседских» (союзнических по Варшавскому договору). Конечно, условия несколько различались с таковыми капстран (узнал уже позже, став Председателем Фармакопейного Комитета - 91-99 гг). Но увиденное в Корее «превзошло» любые негативные ожидания: грязь, отсутствие оборудования, незнание, что такое технический регламент, непонимание терминов «Эффективность» и «Безопасность», общая техническая безграмотность при абсолютной уверенности превалирования идей «Чу Чхе» над всем на свете.
Эта «опора на собственные силы» позволяла в противовес мировой науке выдвигать некие бредовые идеи, типа «системы Кен Рак», о которой я таки был наслышан, поскольку её «первооткрыватель» рекламировался в СССР (ж. «Корея») и ему в Пхеньяне был отдан на откуп целый НИИ. В диктаторских режимах такое наблюдается не редко. Достаточно вспомнить О.Б. Лепешинскую с её возникновением клетки из «живого вещества» иль «академика» Башьяна - ветеринара, «открывшего», свободное превращение «всех микроорганизмов во все микрорганизмы» (вот уж по истине дурные примеры заразительны - давайте упомянем «труды» другого «академика» Т.Д.Лысенко). Словом, мы - члены делегации - переглянулись и, соблюдая дипломатическую тактичность , уныло продолжали посещать предлагаемые к знакомству предприятия, сознавая, что ничего «хорошего» увидеть не предстоит.
Зато в любом месте, где находилась очередная фабрика, обязательно организовывалась экскурсия по «памятным местам». Разнообразием они не отличались: вот здесь «Великий Вождь» встретил учительницу, которая совершила ошибку (оплошность, проступок), разъяснил ей, как она была неправа, и та с новыми силами и энтузиазмом стала строить социализм, а тут «Великий Вождь» встретил крестьянку, которая совершила оплошность (ошибку, проступок) разъяснил ей...и далее по тексту, «а у нас «Великий вождь» встретил ткачиху, которая совершила проступок(оплошность, ошибку) и...» см. выше.
Любопытно, в каждой местности экскурсовод был свой, но все они, сияя радушием и радостными улыбками, вдохновенно выдавали эту ерунду, пытаясь поймать на наших лицах восторг и благоговение, коим полыхали сами. Не уловив, ничем огорчения не выдавали. Видимо, привыкли к «невоспримчивости» инстранцев.
За время командировки мы встречали множество людей, и все они были на стадии превращения в дистрофиков. Укажу лишь одно исключение. «Под занавес» принимал нас чиновник уровня Завотделом Министерства. Хорошо одетый (бежевый костюм с галстуком в тон, начищенные штиблеты - на фоне всеобщей «мышиной серости» наглухо застёгнутых френчей и гимнастёрок), а, главное, розово-толстощёкий и полноватый - мы, признаюсь, за 14 дней как-то и подзабыли, что такое возможно. Переводчика я не слушал, а в речи «толстощёкого» постоянно - казалось, непрерывно - звучало с сильным корейским прононсом набившее оскомину «та-та-та Ким Ир Сен та-та-та Ким Чен Ир».
Уже в самолёте, развернув и начав, вопреки совету проф. Преображенского, читать советскую газету, увидел Указ о реабилитации участников т.н. «правотроцкистского блока». Читал и радовался я и реабилитации мнимых «шпионов», и указу, сие постановившему, и газете, публикующей такие новости, и нам всем, коим, слава богу, не пришлось существовать в государстве, социализм которого «эволюционировал» до уровня КНДР.
А ведь мог...