Гитара в музыке XX века.
89.
Родриго Хоакин (Joaqu;n Rodrigo Vidre) (1901-1999), испанский композитор. В три года в результате заболевания дифтерией, почти полностью потерял зрение. Музыкой начал заниматься в возрасте восьми лет. Будучи пианистом, музыковедом, профессором музыки Мадридского университета, он, как композитор, стал известен, в первую очередь, благодаря двум своим сочинениям: концерту «Аранхуэс» (1938-1939) и «Фантазии для джентльмена» (1955) – наиболее популярным произведениям для гитары.
Хоакин Родриго родился 22 ноября 1901 года на юге Испании – в Сагунто (Валенсия). Его первыми руководителями по композиции были Франсиско Антич и Эдуардо Лопес Чавари. В 1927 году Родриго поступил в класс Поля Дюка – в Ecole Normal de Paris. Важную роль сыграло знакомство Родриго с Мануэлем де Фальей. Творчество Хоакина Родриго отмечено неповторимым своеобразием стиля, глубинными связями с испанским фольклором, с народными традициями музицирования.
1. Вступление
В Парагвае существует поверье, что слепая птица «поет особо сладостно и тонко». Не относится ли это к величайшему испанскому композитору Хоакина Родриго, с детства не видевшему солнечного света? Он создал необыкновенно прекрасный «Аранхуэсский концерт» для гитары с оркестром – гениальное творение, полное свободного полета. «А птица и слепая знает песни – / в ее напевах ливень вдохновенья, / здесь каждый звук похож на дуновенье / ветров, носивших птицу в поднебесье!» – как заметил поэт Эльвио Ромеро (р. 1926).
Если вы хотите узнать, что такое «родриговская духовность», которой пронизан «Аранхуэсский» концерт, вдумчиво вчитайтесь в сонет Луиса де Гонгоры (1561-1627), одного из крупнейших поэтов Испании на рубеже XVI–XVII веков: «В озерах, в небе и в ущельях гор / Зверь, рыба или птица – тварь любая, / Заслышав плач мой, внемлет, сострадая, / Беде, меня томящей с давних пор, / И даже если горе и укор / Вверяю я ветрам, когда сухая / Пора придет, всю живность увлекая / В тень рощ, в глубины рек, в прохладу нор, / То всякий зверь, в окрестности живущий, / Бредет за мной, дыханье затая, / Оставив лоно вод, луга и кущи, / Как будто эти слезы лил не я, / А сам Орфей – настолько всемогущи / Его печаль и нега, боль моя».
Считается, что Гонгора переложил на испанский язык известный сонет итальянского поэта Луиджи Грото (1541–1585), слепого от рождения. Последнее – немаловажная деталь: и Родриго, и Грото –незрячие люди, но они более, нежели кто иной из художников, прозрели вселенскую скорбь и радость, «печаль и негу» нашего земного бытия. Божественный поэтический дар, умение тонко чувствовать и сопереживать, проникаться чужой болью – вот что отличает Грото и Родриго от многих мастеров искусства, делает их духовно богатыми и даже необыкновенно зоркими творцами.
2. Литературные истоки
Истоки подлинного испанского художественного стиля, к которому, несомненно, принадлежит музыка Хоакина Родриго, уходят вглубь веков.
В 1791 году священник Бехарано Галавис издал книгу под названием «Патриотические мысли и благочестивые беседы», где излагает свое кредо относительно того, как нужно писать прозу. Он выдвигает несколько требований:
ясность («Первое достоинство стиля – это ясность»);
простота («Простоту, если речь идет о стиле, надлежит почитать не недостатком, но, напротив, искусством»);
логика («Предметы изложения надобно размещать в том порядке, в каком о них думаешь, и отводить им надлежащее пространство»).
Бросим взгляд еще на полтора столетия назад, в 1647 году, когда вышла в свет одна из самых знаменитых испанских книг. Она принадлежит писателю и философу-моралисту Валтасару Грасиану (1601-1658). Его «Карманный оракул, или Наука благоразумия» предваряется глубоким по смыслу афоризмом: «Чем меньше слов, тем глубже смысл». В другом месте эту же мысль он сформулировал по-иному: «Хорошее вдвойне хорошо, когда оно коротко». Именно Грасиан исчерпывающе определил то, что называется «лапидарным стилем».
Резонно спросить: почему, характеризуя особенности музыкального языка Родриго, мы сравниваем автора «Аранхуэсского концерта» с писателями, а не композиторами-предшественниками? Да, очень трудно сопоставлять его одухотворенные произведения с романтиками, а уж тем более с чувственным фламенко и страстной цыганской музыкой!
Асорин (1873-1967), писатель из плеяды 1898 года, обращает свои взоры к одному из зачинателей испанской литературы, поэту XIII века Гонсало де Берсео.
Композитор Хоакин Родриго проявляет интерес к Гаспару Сансу – гитаристу и композитору XVII в.
По замечанию Асорина, проза писателя Берсео (и мы добавим сюда музыка Гаспара Санса) являл нам «сплав простоты с искренней и горячей человечностью». Эти качества стали составной частью современного художественного языка как в литературе, так и в музыке.
Говоря о лирике романтически настроенного поэта Густава Адольфа Беккера (1836-1870), Асорин возвышенно восклицает, что она «крылатая, хрупкая, тонкая, неуловимая...» Это относится и к гитарной музыке Хоакина Родриго, которого можно считать наследником художественных стилей многих испанских писателей и поэтов прошлых эпох.
Беккер, по словам Асорина, «принес в литературу вместе с ощущением вселенской печали любовь к окружающему миру и преклонение перед природой». Эта мысль полностью применима к «Аранхуэсскому концерту» Хоакина Родриго. И если вспомнить, что он создавался композитором в разгар братоубийственной гражданской войны в Испании, нам будет понятно нравственное величие человека, призывавшего сограждан услышать голос чудесного музыкального инструмента и внимать вечной Красоте!
Подобно последнему испанскому романтику, поэту Густаво Адольфо Беккеру, композитора Хоакина Родриго с полным правом можно назвать «певцом недосягаемой любви», «певцом-сновидцем», ибо ему, незрячему от рождения, ничего не оставалось, как погружаться в «бездонный океан воображения». Обоим художникам свойственно стремление к простоте, естественным душевным интонациям и лаконичности образного языка, к чувствам, исходящим из глубины души. Каждый из них был неповторимой личностью, хотя каждый стремился достичь высот «внеличностного», «общезначимого» выражения чувств. До Родриго подобные черты стиля с наибольшей полнотой проявились в музыке Клода Дебюсси, а после Беккера – в поэзии Антонио Мачадо (1875-1939). Что ж, квартет близких по духу художников вполне обозначился! Их объединяет рационализм мысли, обращенной к нетленной Красоте.
Поэзия Росалии де Кастро вызывает самые лестные похвалы у Асорина. Книга «На берегах Сара» (1884), вышедшая в свет за год до ее смерти, «по благородству, тонкости и поэтичности не имеет себе равных в испанской литературе XIX столетия». Приведем еще один пассаж Асорина: «Сострадание и мудрость пронизывают ее стихи. Трудно представить что-нибудь более возвышенное, тонкое и мудрое, чем ее стихотворение «Маргарита»...»
Разве эти слова нельзя отнести к гитарной музыке Родриго? Густаво Адольфо Беккер и Росалия де Кастро – два поэта, чей эмоциональный строй был близок композитору, несмотря на то, что те жили веком ранее.
Слог испанского драматурга Эухенио Сельеса «ясен и чист, энергичен и изыскан», как высказался его современник Асорин. Это определение весьма точно характеризует также музыку Хоакина Родриго. Емкость и лаконичность – вот отличительная черта его творчества!
Характеризуя стиль прозаика Бароха (1872-1956), его собрат по литературному цеху Асорин дает емкое определение: «Писать хорошо значит писать ясно и точно». «В своей прозе Бароха прост, ясен и строг», – уточняет он далее. Разве не тем же художественным принципам следовал испанский композитор Родриго?
Композитор Хоакин Родриго вполне мог бы присоединить свой голос к когорте писателей так называемого «поколения 98 года», которые были вдохновлены своеобразным кредо Асорина, характеризовавшим творческий процесс так: необходимо иметь «кастальское достоинство» – чувство «одновременно древнее и современное», «благородное и непреходящее». Уточняя свою мысль, он высказывается несколько шире: «Писатель вкладывает в свой труд надежду, веру, тщание, любовь. Он верит в красоту – и верит в Испанию».
Эта точка зрения как нельзя лучше подходит к Родриго, ярчайшему представителю следующего поколения художников страны.
Нет, не «аромат старины», не «педантичный архаизм», о чем когда-то писал Асорин, наличествует в «Аранхуэсском концерте» Хоакина Родриго. Здесь нечто иное: аромат испанской вечности без начала и конца.
Испания Хоакина Родриго покрыта земной коркой древности, но она бессмертна. Но, затронувший ее, тлен – сладостен и прекрасен. Мысль композитора созвучна словам Асорина, который выразился так: «Жить – значит смотреть вслед». Это скорбь, обращенная в прошлое. Родриго способен на большее: он пристально всматриваться в будущее! Его надежда согрета теплом благотворного, майского солнца.
«Аранхуэсский концерт» Хоакина Родриго – это «пейзаж родного края, наполненный вековой печалью», если употребить слова Асорина, сказанные им в другое время и по другому поводу. Это даже не само полотно, а рама, на которой натянут холст. Скорбный испанский вид пробивается сквозь прозрачную вуаль радостного, весеннего, солнечного дня.
Хоакин Родриго «обвенчан со светом», его небо исполнено «молочной голубизны». Такими словами писатель Асорин характеризовал Валенсию. Кажется, будто именно этот благодатный край нарисован в «Аранхуэсском концерте».
Слова испанского писателя Асорина, которого называли «мастером тишины», непрерывно болевшего, но сумевшего дойти почти до столетнего рубежа, надо прочесть и усвоить. Вот они: «Суть в нашей внутренней, душевной жизни – только она дает силы превозмогать жизнь обыденную, дает силы мыслить, творить».
Эта концепция очень близка мироощущению композитора Хоакина Родриго – почти слепого и умершего в 98-летнем возрасте. Он тоже «видел» солнечный испанский мир – пусть не зрением, а душой и духом!
«Внутренний монолог», исходящий из глубины души, – вот основное свойство музыки Хоакина Родриго. Это непрерывный поток эмоций, направленный в сферы надындивидуального или общезначимого восприятия мира. Личность автора растворяется в общенародном, чувства и настроения индивидуума – в непрерывном потоке времени. Это же свойственно и творческому стилю испанского поэта Антонио Мачадо, старшего современника Родриго.
Хоакин Родриго воспринимает время не в виде разворачивающейся череды событий, а как внутренний психологический процесс, «не имеющий ни причин, ни следствий», по словам поэта Антонио Мачадо. Оно (время) для него – «чудесный мир души», обращенный к историческому прошлому народа и распахнутый навстречу внеземным просторам. Как близки по духу два величайших испанских гуманиста XX века, Мачадо и Родриго, чье творчество проникнуто «радостным изумлением перед красотой мира - летним днем, в котором сливаются воедино радуга, солнце и дождь, миндальным деревом в цвету, крестьянской девушкой, наполняющей кувшины водой» (В. С. Столбов).
В «Аранхуэсском концерте» Хоакина Родриго «чудесный мир души» (выражение Антонио Мачадо) вырывается из потока времени, чтобы стать вневременным: голос композитора выражает чаяния и надежды народа, чей социальный, духовный опыт спрессован в некий сплав вечно существующего испанского национального сознания (менталитета). Лирический герой Концерта – отображает народный дух, а сам народ является воплощением духовной сообщности людей, возникшей в ходе многовековой истории.
Сочетание образа и символа делает поэзию или музыку глубокой. Личное и народное сливаются в единый внеисторический поток времени, в котором прошлое, настоящее и будущее нераздельны. Таковы «Поля Кастилии» Антонио Мачадо и «Аранхуэсский концерт» Хоакина Родриго.
Композиторы-романтики Таррега, Альбенис, Гранадос запечатлели в своих произведениях «испанскую мечту», где родина предстает как цветущий, райский уголок земли. Напротив, в музыке Родриго, вслед за поэтом Антонио Мачадо, Испания рисуется иначе: это скудные поля, колючие травы, бурые холмы, пыльные дороги, нещадно палящее солнце. Здесь изнуренныйв труде народ, который, ценой крови и пота, творит судьбу своего Отечества. Время словно застыло в оцепенении перед новыми ужасными катаклизмами, какие не раз в прошлом сотрясали страну.
Испания в «Аранхуэсском концерте» Хоакина Родриго не такая, как в «Песнях Кастилии» Мачадо или «Трагической Андалусии» Асорина. Это не райский уголок с тенистыми рощами и причудливыми фонтанами, как у Тарреги, Альбениса и Гранадоса, это другая, обновленная, весенняя страна! Свет и радость в ней не стерты веками страдания: праздник на переднем плане предстает на фоне горной гряды вечности. «Аранхуэс» пленяет нас как сдержанными тонами Мачадо, так и эмоциональными всплесками Гарсиа Лорки, и в то же время он отмечен особой, родриговской духовностью.
Если судить о музыке Хоакина Родриго по «Аранхуэсскому концерту», то она по стилю и характеру находится где-то посередине между сдержанной поэзией Антонио Мачадо и предельно эмоциональной лирикой Федерико Гарсиа Лорки. В статье «Образы лирической поэзии» (1916) Мачадо говорит о «прямом выражении» посредством слова и «косвенном выражении» с помощью метафоры. Так вот, стихи самого Мачадо – это предельно емкое, а Лорки – метафоры-символы.
А что представляет собой музыкальный язык Хоакина Родриго? Это композитор, который в равной мере использует как интонацию (слово), так и символ (метафору), как «прямое», так и «косвенное» выражение чувств. Иными словами, его душа изъясняется языком народа.
Музыка для гитары с оркестром Родриго в равной мере эмоциональна и интеллектуальна, так что ее автор мог бы присоединиться к голосу известного испанского писателя Мигеля Унамуно (1864-1936): «Я думаю чувством, а чувствую мыслью».
«Беда испанцев не в том, что они не согласны друг с другом. Испанец не согласен сам с собой – вот в чем наш нравственный изъян», – заметил как-то философ XX вка Ортега-и-Гассет(1883-1955), говоря о творчестве писателя Асорина.
А вот у божественного Хоакина Родриго такого душевного разлада не наблюдается! Его «Аранхуэсский концерт» убедительно свидетельствует: перед нами человек новой формации, целостная личность, над головой которого светится нимб Красоты.
Гитарная музыка Хоакина Родриго виталистична в своей основе, поскольку автор осознает, что в центре живой, одухотворенной природы находится разумное существо, а именно Человек. Правда, композитору не чужд некоторый рационализм, интеллектуальная осторожность и выдержка, что придает его сочинениям характерную окраску испанского неоклассицизма. Таким образом, его творчество можно назвать «рациональным витализмом», или «рациовитализмом», используя терминологию Хосе Ортеги-и-Гассета. Понятно, что оба испанца, музыкант и философ, решительно отвергают дегуманизацию искусства, поскольку высшей ценностью для них выступает именно Человек, наделенный жизненным разумом.
История Испании в гитарных произведениях Родриго предстает как «интраистория» (по выражению писателя Унамуно), или как подводные течения национальной жизни или как глубины народного бытия. Испанские литераторы Унамуно, Валье-Инклан (1866-1936), Бароха, Асорин, Мачадо в древней Испании видели основу своего творчества, и в меру своего художественного талант создавали испанскую литературу.
Композитор Хоакин Родриго поднялся до иного, всеохватывающего, мировосприятия, что нельзя не назвать подвигом. Его «Аранхуэсский концерт» стал звуковой квинтэссенцией, яркой иллюстрацией того Идеала, к которому стремились в мечтах лучшие умы страны, а именно: нетленным шедевром искусства.
3. Мастер
Вдохновение – это Жар-птица. Кому из композиторов, создающих музыку для гитары, удавалось заполучить ее золотое перо? Единицам! Среди них – Хоакин Родриго.
Хоакина Родриго можно без всякого преувеличения назвать вдохновенным поэтом гитары, несмотря на то, что он совсем немного создал произведений для этого инструмента.
Хоакин Родриго хотел «облагородить» гитару, придать ей облик и характер лиры – изысканного и сдержанного инструмента, любимицы поэтов всех времен и народов.
В гитарном искусстве появление каждого неординарного таланта, вроде Хоакина Родриго, можно сравнить с природным явлением: легкое облако, наливаясь в пути грозовой влагой, плывет вдаль, чтобы оросить дождем иссохшую землю.
Величие Хоакина Родриго состоит в простоте и искренности его музыки.
Родриго – мастер чистого и светлого музыкального письма. Он добивается воздушно-акварельного сочетания звуков!
Музыка Родриго – это окна, распахнутые навстречу весне, цветущей природе, отчего у нас на душе делается легко и радостно.
Музыкальная палитра Хоакина Родриго невероятно богата. Он волнует слушателей весенним цветением звуков!
Произведения Родриго в высшей степени человечны, потому что озарены духовным светом.
Композитор, наделенный ясным складом ума, чья музыка отмечена печатью благородства и деликатности, – это и есть Хоакин Родриго, живое воплощение чести и красоты.
Творческая цель Хоакина Родриго была предельно проста - являть миру уравновешенное, чистое, светлое и вместе с тем радостное искусство.
Родриго обладает редкой непосредственностью чувства, что делает его простую и понятную музыку мудрой.
Музыка Родриго – это особый мир, исполненный новизны и увлекающий поэтичностью образов. Она верно отражает все богатство жизни и человеческое стремление к идеалу.
4. Образы
Гармония звуков в музыкальных полотнах Родриго – это яркие вспышки красок в лучах солнечного света.
В центре произведений Родриго – Испания с ее немеркнущей величавой красотой.
Хоакин Родриго – выразитель испанского народного духа, пользующийся возвышенным языком музыки.
В музыке Родриго нет заоблачных оазисов блаженства, в ней слышится земное праздничное веселье народа.
Музыка Родриго – это пейзаж, освещенный солнцем, в котором кистью мастера явственно прописана тихая, умиротворенная радость.
Музыка Хоакина Родриго пленяет голубой дымкой у линии горизонта, где земная скорбь соединяется с небесной радостью, образуя чистейшую Красоту.
Хоакин Родриго по отображению картин природы вполне сопоставим с Чайковским, Шопеном, Моцартом. Его ощущение мира Вселенское!
5. Стиль
Музыку Родриго отличает высокая и мудрая простота –неотъемлемое качество гениев.
Достоинство гитарной музыки Хоакина Родриго – в краткости, ясности и простоте, тех качествах, что свойственны испанским романсеро. Не поэтому ли творчество Хоакина Родриго подлинно народное?
В своем искусстве Родриго опирается на испанский фольклор, мелодику Гаспара Санса, на художественные открытия де Фальи –композитора, которого он искренне уважал. Все это вместе стало основой для создания собственного оригинального музыкального стиля.
Хоакин Родриго сознательно стремится к простоте и лаконичности музыкального языка. Это не примитивизм и не отказ от новых выразительных средств ради оригинального использования старых, чем отличались француз Эрик Сати и испанец Федерико Момпу. Родриго создает живое, органически целостное искусство – столь же естественное, как высокое небо и солнце, нежно ласкающее землю своими лучами.
Музыка Родриго построена на диатонике, позволяющей мелодии парить, будто в небесах, чувствовать себя свободно в этом животворном голубом пространстве.
В пьесах Родриго неизменно привлекает слушательское внимание свежесть самобытного тематического материала.
Мелодическая линия у Родриго рельефна и пластична. Это способствует легкости восприятия его музыки.
Родриго свободно владеет мелодическим рисунком. Ему достаточно набросать один штрих, чтобы запечатлеть Вечность. Разве это не искусство?
Родриго мастерски пользуется ресурсами оркестрового письма, причем в типично неоклассической манере, где на первом плане стоит линеарность, а не тембровые комплексы. Пьесы Родриго звучат ясно и просто, без умышленной резкости и сухости. Его музыка животворна, красива и возвышенна.
Родриго проявляет незаурядное мастерство оркестровки, умеет интересно и неожиданно сопоставлять оркестровые группы, тщательно разрабатывает партии отдельных инструментов. У него звуковые краски не смешиваются, а наносятся на полотно пуантилистически, отдельными мазками. Именно поэтому столько света, яркости, энергии в музыкальных картинах Хоакина Родриго.
Бросается в глаза лаконизм музыкального письма Хоакина Родриго, отсутствие лишних деталей. Его фактура прозрачна, как горный воздух.
Родриго виртуозно играет тембровой светотенью.
Композитору нельзя отказать в ритмической изобретательности, в мелодическом даре и обостренном чувстве колорита. Его красочные полотна не столько эмоциональны, сколько пронизаны духовным светом. Это не буйство природных сил, а цветение жизни в глубинах человеческой души.
6. Метод
Второе поколение испанского Ренасимьенто конца XIX – начала XX века переняло у Мануэля де Фальи неоклассицизм, одухотворило и опоэтизировало его, наделило чертами символизма. Средин них был Хоакин Родриго.
В 1927 году Хоакин Родриго поступил в класс композиции Поля Дюка. Важное значение для его творческого роста имела и встреча с Мануэлем де Фальей, который, в свою очередь, много почерпнул из общения с тем же Полем Дюка, Клодом Дебюсси и Морисом Равелем. Позже Родриго возглавил кафедру «Мануэль де Фалья» в Мадридском университете. Известно также, что «Приглашение и танец» для гитары-соло он посвятил своему старшему коллеге, к которому относился с глубочайшим почтением.
От Поля Дюка и Мануэля де Фальи Родриго унаследовал акварельную прозрачность оркестровой палитры, тогда как красоту мелодического рисунка он воспринял от Тарреги, Альбениса и Гранадоса.
Это есть, так сказать, «узкий» синтез Родриго, осуществившийся в рамках одной эпохи, а именно - испанского Ренасимьенто конца XIX –начала XX века.
Его «широкий» же синтез соединил воедино черты музыкального стиля эпохи романтизма и импрессионизма, и периода испанского Возрождения XVI – XVII столетий, связанного, прежде всего, с именем Гаспара Санса.
Таким образом, творческий стиль Хоакина Родриго можно определить как романтико-импрессионистический неоклассицизм.
Хоакин Родриго – интересный, самостоятельно мыслящий композитор. Он не стремится к радикальному пересмотру сложившихся норм музыкального языка, при этом смело решает новые творческие задачи. Он прокладывает собственный путь, далеко в стороне от романтической приподнятости или декоративно-листовского фольклоризма, чем отличался Хоакин Турина. Родриго следует заветам почитаемого им Мануэля де Фальи, который, в свою очередь, боготворил Клода Дебюсси. Де Фалья и Родриго совместными усилиями подняли испанскую музыку до мирового уровня, сделали ее достоянием человечества. Шедевры этих мастеров и сегодня не утрачивают своей художественной ценности.
Творческий метод Родриго представляет собой нечто среднее между неоимпрессионизмом (пуантилизмом) и символизмом: отображаемая им реальность еще хрупка, переменчива, хотя вполне может быть основой для построения высокого идеала. Хоакину Родриго удалось связать в единое целое одухотворенную (неосязаемую) и пластическую (наглядную) красоту. Он как бы соединил вместе Клода Дебюсси и Мануэля де Фалью.
Неоклассический стиль Родриго отличается строгим почерком, тщательным отбором выразительных средств, продуманным общим планом, рельефным голосоведением и мелодическим богатством каждой инструментальной партии. Родриго не допускает надоедливой бесконечности в тематическом развитии или неоправданных фактурных ухищрений. Слушать его музыку легко и радостно, она целебна, словно озоновый воздух в реликтовых хвойных рощах.
В гитарной музыке Родриго налицо неоклассические тенденции при наличии ярко выраженной национальной основы. К этому следует добавить еще один пласт, символическое начало. Для него родина Мигуэля Сервантеса и Гаспара Санса есть образ Идеальной Испании. Поэтому правомерно вести речь об испанском символизме, имея в виду творчество Хоакина Родриго.
Интонационные формулы Хоакина Родриго продуманны и кратки, однако обладают гипнотической силой заклинаний. Созданный им миф о вечно цветущей Испании пленяет каждого, кто слушает его произведения, рисующие образы земной и небесной Испании. Вот где истоки символизма музыки Родриго!
Обобщенность образа в музыке Родриго достигает необычайной глубины художественного смысла, что граничит с символом, то есть перебрасывается мост от реальной действительности к идеальному миру. И тогда крайне трудно разобрать, где жизнь, а где Идеал.
В его произведениях без труда просматриваются элементы символизма, наряду с неоклассицизмом, импрессионизмом и поздним романтизмом. Все эти составные части творческого метода композитора покоятся на испанской национальной основе.
Родриго счастливо избегает многих опасностей: бездумного увлечения модой и жалкого эпигонства, страсти к экспериментам и безликого академизма. Он ясно понимает, что национальный стиль требует оригинальности мышления и творческой самоотдачи.
7. Ренессанс
Неоклассицизм Родриго особый. С одной стороны, он ярко национален, с другой – насквозь пропитан символизмом. Краткая формула творческого метода композитора такова: реставрируемый им облик страны эпохи Возрождения есть символ немеркнущей Идеальной Испании. Все просто и ясно, как Божий день!
Родриго – яркий представитель испанского Возрождения, в музыке которого слышны отголоски Боккерини, Скарлатти, Санса и даже Луиса Милана. Он углублялся в седую древность, чтобы реставрировать некогда великую Испанию.
Сущность музыки Родриго определяется кратко: Ренессанс Ренессанса, или двойное Возрождение. Это стремительный творческий полет в Небо, к идеалу, к вечно цветущей Испании!
Произведения Хоакина Родриго имеют оттенок стоицизма, так как обращены к эпохе позднего Ренессанса, к Гаспару Сансу – тому композитору и гитаристу, который получил диплом теолога в Саламанкском университете. В то время музыка еще не перестала взирать на Творца Мира.
Родриго свойственны легкость письма и живость музыки - то есть те качества, которые заставляют нас зачитываться «Дон Кихотом» Сервантеса. Если мы скажем, что Родриго «озвучил» знаменитый роман, то вряд ли допустим грубую ошибку, ибо композитор по-сервантовски изящен, пленителен и остроумен. Оба художника довольно-таки просты.
Музыка Хоакина Родриго проникнута духом Ренессанса, она озарена Светом и одновременно затемнена Мраком. В ней столько легкости, изящества, грации, сколько в сервантовском повествовании о Рыцаре Печального Образа. Помыслы обоих испанцев обращены к чистейшему идеалу самой прекрасной и самой благородной Дульсинее Тобосской, олицетворяющей собой вечную Женственность.
Дон Кихот – новый пророк духовности. Некоторые черты Идальго с его отрешенной от мира любовью к воображаемой Дульсинее нетрудно отыскать в гитарной музыке Хоакина Родриго, одного из самых одухотворенных и светлых личностей XX века. Как Родриго, так и Дон Кихот врачуют нас своим целомудрием и верой в непогрешимость Красоты.
В быстрых частях крупных и малых произведений Родриго музыка полна народного задора и юмора, свойственного оруженосцу рыцаря Санчо Панса. Это беззаботное веселье без оглядок на условности и правила приличия.
Центральное место в произведениях Родриго отведено Испании, идеальной и реальной одновременно. Приметы конкретной эпохи растворяются в Вечности, а Вечное, в свою очередь, по сей день злободневно.
Родриго видит Природу глазами испанца-патриота, личности, испытывающей религиозный трепет перед Отчизной. В его глазах Природа и Отчизна столь же неразрывны, как земля и Небо, человек и Бог.
Мир видится Родриго чудесно простым и невероятно увлекательным. Композитор возвращает нас к истокам жизни, учит находить счастье, созерцая цветущий идеал – Испанию.
8. Откровения души
Хоакин Родриго был эпикурейцем, философом радостного мироощущения, и одновременно – рационалистом, умеющим разумно пользоваться благами жизни, отбрасывая прочь суетное, мелкое, преходящее.
Эта позиция эпикурейского рационализма последовательно претворялась Родриго в музыкальных творениях. Праздничное восприятие жизни сочеталось с воссозданием идеала, реставрацией изначальной, подлинной Испании. Эмоции гедониста и интеллект ученого помогали композитору строить модель неоренессансного художественного произведения.
Музыка композитора всегда волнует нас, хотя мы не всегда осознаем, в чем секрет ее эмоционального воздействия на слушателей.
Музыку Тарреги, Альбениса, Гранадоса объединяет чувство нежного, любовного отношения к прекрасной Отчизне, Испании. Гитарный концерт Хоакина Родриго – это нечто иное: лирика в эпическом пространстве, чудесная роза на фоне далекой горной гряды!
Одухотворенные лирические творения Хоакина Родриго одновременно печальны и радостны. Многовековая скорбь спрессована в Вечность, а праздник, веселье народа принадлежат сегодняшнему дню. Возникает два плана: сиюминутная радость развертывается на фоне извечного горя.
Лирические образы Родриго отличаются хрупкой нежностью – и вместе с тем они рельефны и пластичны. По ним пробегает мимолетная тень облаков, пока они вновь не озаряются яркими лучами солнца. Кто знает, какая мысль промелькнет в уме пылкого Дон Кихота, и в какие решительные действия выльется она?
Гитарная музыка Хоакина Родриго отличается проникновенным лиризмом, лаконичностью письма, яркой образностью, что и заставляет исполнителей всего мира постоянно включать ее в свой репертуар.
Музыка для гитары Родриго реанимирует нашу способность воспринимать красоту природы. В этом непреходящая нравственная ценность его творений.
Гуманистическое искусство большого художника несет людям свободу и счастье.
Родриго писал не пером, а сердцем и разумом. Это сделало его музыку по-настоящему человечной в век дегуманизации искусства.
Что свойственно гитарной музыке Хоакина Родриго? Триада: Свет, Красота, Жизнь. Она представляет собой перифраз слов Иисуса Христа, сказавшего нам: «Я есмь свет, истина и жизнь». Во всяком случае, это сопоставление поможет понять гитаристу-исполнителю, в чем заключается духовность произведений незрячего испанского композитора – того, кто видел сердцем!
9. «Аранхуэсский концерт»
«Аранхуэсский концерт» Хоакина Родриго гениален, и ставит испанского композитора вровень с такими мировыми величинами, как Моцарт или Шопен.
«Аранхуэсский концерт» – это сияющий бриллиант кристальной чистоты, подаренный любителям гитарной музыки.
В центре творчества Родриго – эпоха Сервантеса, охватывающая XVI–XVII столетия. Весьма точно описывает стиль и характер инструментальных концертов композитора музыковед Иван Иванович Мартынов. «Популярен в Испании «Аранхуэсский концерт» для гитары с оркестром (1939), написанный с блеском и элегантностью, проникнутый биением ритмического пульса и яркий по тембровому колориту. В «Концерте в галантном стиле» для виолончели композитор воскрешает живой юмор и образность сарсуэлы. А в «Концерте-серенаде» для арфы разработаны элементы лютневого стиля, напоминающие о фантазиях Луиса Милана. Все это полно выдумки и изобретательности, свидетельствует об отличном знании инструментов и понимании особенностей жанра и принадлежит к числу интересных страниц испанской концертной музыки».
Хочется добавить, что каждый из названных концертов ассоциируется с великим творением Сервантеса: гитарный – это образ Испании, виолончельный – это Санчо Панса, арфовый – Дон Кихот. Стоит внимательнее приглядеться к родриговским музыкальным полотнам, и тогда, вероятно, ощутим в них неукротимый испанский Дух.
Что может быть возвышеннее и одухотвореннее «Аранхуэсского концерта» Хоакина Родриго и, к примеру, «Бразильской бахианы» №5 Эйтора Вилла-Лобоса? Оба произведения созданы в 1938–1939 годах, накануне Второй мировой войны. В каждом их них присутствует гитара: явно – в Концерте и скрыто – в Бахиане, где первые такты интродукции передают атмосферу гитарного сопровождения исполнителя серенад.
В «Аранхуэсском концерте» Хоакина Родриго сплелись в единый монологический поток «время души», «время природы» и «время истории». Так достигается потрясающая глубина лирического образа – то пространственное видение мира, которое было характерно для Клода Дебюсси.
Сколь бы быстротечными и калейдоскопическими ни были эпизоды «Аранхуэсского концерта» Хоакина Родриго, они несут на себе печать вечности. Здесь слились воедино два пласта художественного мышления: временной и вневременной.
Медленные части «Аранхуэсского концерта» Хоакина Родриго исполнены покоем, мудростью, прозрением. Это высшее духовное приобретение мыслящего человека.
«Аранхуэсский концерт» Хоакина Родриго – это уникальное творение, чье изящество и красота отнюдь не исчерпываются неповторимыми испанскими мелодиями и ритмами, тонкой, прозрачной оркестровой фактурой. И сколько в нем мудрой красоты и как глубоко проникновение человеческого духа в первозданную природу!
Музыка Концерта «Аранхуэс» Родриго как бы изображает ряд эпизодов из жизни мудреца. Когда его мысли погружены в горное безмолвие, а душа радуется ликующему гимну природы. Когда он взирает на равнину, его чувства, словно полноводная река, плавно текут в далекую синеву моря. В тех же местах произведения, где появляется индивидуум, личность, там гитара – это взволнованный голос человека, а оркестр – общество (социум), которому он противостоит или же находит с ним согласие. В финале Концерта возникает гармония между личностью и обществом. Человек говорит себе: я – в нем, оно – во мне. Это означает окончательное примирение с некогда враждебными силами. Вывод таков: природа и общество для мудреца – это две извечные колыбели, выпестовавшие его разум!
«Аранхуэсский концерт» Хоакина Родриго – бесконечно талантливое произведение хотя бы по двум причинам. Во-первых, это необыкновенная естественность выражения чувств, простота и ясность мысли, классически совершенная форма. Во-вторых, это раздумье мудрого человека, который созерцает первозданность природы, и, находясь в противостоянии с обществом, в конце концов преодолевает конфликт с ним.
«Аранхуэс» насквозь пронизан мудрой, «софийной» любовью, отчего его музыка кажется просветленной изнутри. В ней гармонично играют блики духовного света и сияние яркого солнца. Этот родриговский синтез придает его творению Небесный и одновременно исконно земной характер.
В «Аранхуэсском концерте» оркестр акварельно-чист, палитра созвучий прозрачна. Композитор рисует картины жизни на фоне просветленной гармонии, где нет ложного соперничества между инструментами и нет ни одной малозначащей ноты. Во всем заключен великий смысл.
В «Аранхуэсском концерте» мы видим пейзаж-символ вневременной Испании, в котором каждая деталь тщательно прорисована, каждая фигура отображена с фотографической точностью. Как незрячий музыкант добился того же эффекта, что и художники-импрессионисты – непостижимо!
Покоем, благородством и величием веет от картин природы в «Аранхуэсском концерте», которая незримо присутствует в каждом мотиве, в каждом звуке этого бессмертного произведения. Ландшафты Родриго одухотворенны, дышат вечностью, хотя акварельно-прозрачны и светлы.
Гитарист должен самостоятельно проникнуть в суть и характер музыки Родриго, чтобы определиться, как исполнять ее пейзажно-образную составную.
Вплести в светлую лирику нить печали – значит придать ей оттенок духовности. Именно эта черта характеризует «Аранхуэсский концерт», что делает этот музыкальный шедевр первозданно чистым и целомудренным.
Музыка «Аранхуэсского концерта» Хоакина Родриго восхищает нас какой-то щемящей, трагической одухотворенностью.
«Аранхуэсский концерт» исполнен доброты, света, напряженной внутренней жизни, смирения и глубокой скорби. Вероятно, это и есть основные черты испанского национального характера.
Прекрасной и одухотворенной предстает Испания в «Аранхуэсском концерте» Хоакина Родриго, хотя в нем есть место для извечной испанской боли и безысходно трагического восприятия бытия, без чего яркое художественное полотно поблекло бы, утратило колорит жизненной правды.
Согретая солнцем земля, родила сына – свободного человека, который с наслаждением вдыхает жизнь и любуется красотой Божьего мира. Вот о чем повествует концерт для гитары с оркестром «Аранхуэс» Хоакина Родриго.
10. «Фантазия для благородного рыцаря»
Гениальная музыка притягивает нас не красивой мелодией, даже не глубиной чувств. Если они концентрируют наше внимание на себе самих – дескать, «Какая чудная тема!», «Какое разнообразие переживаний!» – это лишь сковывает нас, гипнотизирует. Нет, гениальная музыка пробуждает человеческий разум, зовет его в будущее, заставляет подумать о прошлом, вызывает тысячи ассоциаций, аллюзий, едва уловимых оттенков ранее прожитого и соединяет весь этот необъятный мир явных и скрытых эмоций с настоящим. Совсем не важно, сложно или просто по форме и языку такое произведение. Пусть это будет «Парсифаль» Вагнера или Мазурка Шопена – в любом случае музыкальный шедевр потрясает душу.
Сегодня Гаспар Санс известен, прежде всего, потому, что Хоакин Родриго создал на его тему «Фантазию для благородного рыцаря», первым исполнителем которой был Сеговия. Так два великих испанца, словно два благородных идальго, встретились на перекрестке искусства. Музыка самого Гаспара Санса – тихая, мягкая, но она решительно утверждает в человеке его достоинство.
Прямо скажем: «Фантазия» Хоакина Родриго скромна и незатейлива. В ней такая же простота, какую мы встречаем у Паганини: не скрипичного, когда солирующий инструмент рассыпается блеском виртуозных пассажей или неутешно рыдает, а гитарного, когда непосредственность эмоций мудрая и ясная, без претензий на исключительность.
Образы родриговской «Фантазии» уводят нас вглубь веков. Это созерцание испанской старины в Первой части, это охота с ее скачущим ритмом и звуками рога во второй части, это народный танец и празднество в третьей и четвертой частях. Перед взором открывается картина славных времен! Иногда прошлое вызывает в нас больше мыслей и чувств, чем треволнения сегодняшнего дня.
Родриго реставрирует эпоху Гаспара Санса, композитора XVII века, чьи мелодии легли в основу «Фантазии». Нельзя сказать, что Родриго возрождает дух и характер старинной музыки. В ней, как мы знаем, содержание исчерпывается эмоциями религиозного человека, в большей или меньшей части зависимого от Творца, чья скорбь в той или иной степени рассеивается в лучах Божьей милости. У Родриго мы наблюдаем скорее переосмысление испанского прошлого, основанное на рациональной идее музыканта-исследователя. В его сюите, разумеется, есть Бог, но не средневековый Вершитель судеб, а современный Учитель справедливости и любви. В ней нет страха перед Всевышним, в ней присутствует ласковый, нежный трепет с оттенком ренессансной грусти. Нас умиротворяет светлый ренессансный дух. Во всяком случае, именно он доминирует в Первой части «Фантазии».
Кроме охотничьих рогов Второй части, думается, в ней также имеет место идиллия влюбленной пары, чувства которой безмятежны и незыблемы. Трогательная история двух молодых сердец вполне конкретна, кинематографически привлекательна. Вчерашнее вторгается в сегодняшний день, что делает его притягательным.
Происходит процесс конструирования современности посредством воссоздания образцов ренессансной музыки, в частности – интонаций Гаспара Санса. Не раз так поступали художники XX века. Достаточно слить воедино любовь и мудрость, прошлое и настоящее, сиюминутное и вечное, чтобы получить, как выражался русский поэт Михаил Кузмин, «осенний май», сказку, чудо, возвращенную любовь, увидеть лазурные края, где когда-то сияла молодость.
Таким золотым краем для Кузмина была Александрия, воспетая им в знаменитых «Александрийских песнях» в 1905–1908 гг., у Родриго это – сервантовская светоносная Испания. Перед два новых, обновленных миры, близких друг к другу!
Судите сами: «Как песня матери / над колыбелью ребенка, / как горное эхо, / утром на пастуший рожок отозвавшееся, / как далекий прибой / родного, давно не виденного моря, / звучит мне имя твое / трижды блаженное: / Александрия! / Как прерывистый шепот / любовных под дубами признаний, / как таинственный шум / тенистых рощ священных, / как тамбурин Кибелы великой, / подобный дальнему грому и голубей воркованью, / звучит мне имя твое / трижды мудрое: / Александрия! / Как звук трубы перед боем, / клекот орла над бездной, / шум крыльев летящей Ники, / звучит мне имя твое / трижды великое: /Александрия!»
Точно так же Родриго в первой половине XX столетия воспевал трижды блаженную, трижды мудрую, трижды великую Испанию! Разве музыкальные образы «Фантазии» не подобны тем, что отображены в стихах Кузмина? Или в ней вы не ощущаете первозданную лучезарную мудрость, без которой немыслим сегодня внутренний мир современного человека?
В гениальном творении Родриго блеснула молния счастья, озарившая наш жестокий век и не позволившая нам забыть о Небесной Красоте. Особенно это бросается в глаза в тех эпизодах, где гитара играет задумчивую мелодию в нижнем (виолончельном) регистре, или тогда, когда мы слышим баховские интонации-символы. Заканчивается часть ярким всплеском испанского духа, не знающего ни границ пространства, ни очертаний определенного исторического времени. Это образ немеркнущей в веках Испании!
11. Пьесы для гитары
Музыка Хоакина Родриго без сюжетных поворотов сервантовского «Дон Кихота» просто немыслима. Так, композитор создал большую пьесу «Отсутствие Дульсинеи» для солистов и оркестра. Но и в других его произведениях что-то неуловимо напоминает великий роман. Сервантес – это вечный источник вдохновения для испанцев, как Пушкин – для русских. Разве мы не ощущаем в «Аранхуэсском концерте» незримое присутствие Рыцаря Печального Образа? Разве не отображена там древняя и вечно молодая Испания?
Родриго обращается к архаическим формам искусства, чтобы обновить привычную сферу испанской камерной и симфонической музыки. Через прошлое он взирает в будущее, и в этом кроются истоки его символизма: реальность и идеал сливаются в единое целое. Таковы, например, Романсы Родриго на слова неизвестного поэта XVI столетия.
Кроме гениального «Аранхуэса» Хоакин Родриго создал «Концерт-мадригал» для двух гитар с оркестром и «Андалусский концерт» для четырех гитар с оркестром. Можно представить себе, какое богатство красок и тембров заключено в них, как роскошен его испанский символический импрессионизм!
Совсем не случайно Хоакин Родриго написал пьесу «Хвала гитаре». Ее фактуры просты и неприхотливы, а потому самым лучшим образом передают естественную красоту шестиструнной чаровницы. Он не пытается «выжать из нее все соки», в результате чего исполнителю надо проявлять чудеса виртуозности, превращая гитару в бездушный универсальный механизм, способный заменить целый коллектив музыкантов. К чему выжимать из винограда сок, ароматизировать его некими сомнительными добавками и предлагать такой напиток человеку, жаждущему вкусить обычных свежих гроздьев со всей их милой утренней спелостью?
Вряд ли Родриго стал бы приветствовать эксперименты японского виртуоза Ямашиты – роботизированного придатка гитары.
Пьеса для гитары «Сумерки над Гвадалквивиром» Хоакина Родриго – это не любовная серенада Дон Жуана, скорее это скорбная сарабанда, в которой наряду с национальным колоритом есть признаки испанской духовности – строгой, чистой, ясной, сдержанной, чем и велик Родриго.
Пьеса под названием «На пшеничных полях» и Сарабанда отличаются ясностью и простотой выражения. Только истинный мастер может позволить себе роскошь использовать одноголосие и скромные фактуры; только он, зная особенности гитары, не поддается соблазну превратить ее в некий универсальный инструмент без национальной принадлежности и собственной, только ей свойственной эстетики. Композитор не приемлет вычурности, отвергает показную сложность, если это мешает ему проявить свой внутренний мир, излить душу.
Не потому ли для современных гитаристов Родриго – неоспоримый авторитет?
В диптихе «Заклинание» и «Танец» воображение слушателя невольно рисует ритуальные действа чародея, тем более что колорит обоих пьес магический, таинственный. Это достигается за счет необычных тембров гитарных фактур, острых, резких аккордов, в которых концентрируется некая холодная роковая энергия, непрерывным нагнетанием тревожного чувства. Душа подавлена, и ее отчаяние достигает предела.
После всего этого, уже в «Танце», происходит разрядка и мы слышим обыкновенные народные интонации и ритмы, обрамляющие эпизод трепетной лирики.
Следует заметить, что каждая нота этого произведения прочувствована и глубоко личностна. Помимо экзотики нас притягивает душевное богатство автора – качество, столь редкое в наши дни.
В «Трех испанских пьесах» Хоакина Родриго можно почувствовать гордый национальный дух, узреть неприкрытую плоть испанской музыки. Народный танец в интерпретации композитора предстает перед нами сдержанным и благородным, или же, напротив, чувственно-страстным. Да и характер авторской лирики разный: он иногда строг, иногда смягченно-слащав. Казалось бы, это разные эмоциональные пласты. Ничуть! Здесь нет никакого противоречия, если помнить главное: в основе испанского искусства лежит духовность, то есть то качество человеческой натуры, которое связывает индивида с его исконными родовыми корнями и Отцом Небесным.
Отсюда берет начало вторая особенность музыки Родриго, в том числе и упомянутого произведения, а именно: умение, так сказать, перемещаться во времени, воспринимать прошлое, настоящее и будущее. Его чудесные пьесы вбирают в себя многое: незначительное место занимают слащавые эмоции, расслабленность и нега арабского Востока, почти не слышны жгучие мелодии цыган, однако сильно выявлен суровый аскетизм Кастильского королевства. В сравнении с Таррегой, этим романтиком на испанской земле, Родриго, бесспорно, ближе к возрожденческому мироощущению. В его творчестве по-сервантовски объединились народность, что ассоциируется у нас с образом Санчо Пансы, и гуманизм, близкий по духу Дон Кихоту. А в целом это, если сказать несколько иначе, – синтез фольклора и переосмысленной музыки Гаспара Санса.
Три пьесы Хоакина Родриго под общим названием «Гиакоза» позволяют пристально взглянуть на суть творческого метода композитора.
В основе его музыки лежит неоклассицизм, опирающийся на традиции пьес Гаспара Санса. Но это не «реставрированный», искусственный неоклассицизм Стравинского, а созерцательный, открытый – тот, что ближе к Прокофьеву. Ясность и простота музыкального языка наряду с акварельной прозрачностью оркестра позволяют назвать его весенним, животрепещущим. Так шумит зеленая листва под дуновением майского ветра.
Родриго пишет лаконично и образно, он экономит выразительные средства. Нетрудно понять, что он ставит перед собой цель воссоздать старинные формы музицирования, одновременно раскрывая перед нами ретроспективу и перспективу. Его стиль – это одухотворенный испанский неоклассицизм: спокойный и сдержанный, простой и ясный, исполненный внутреннего света. Это созерцание художника-мудреца, чьи глаза видят духовную основу бытия.
Таково третье, едва ли не самое важное свойство музыки Родриго. Как известно, он был незрячим и не мог видеть лучей яркого солнца, зеленой травы, цепочки гор на горизонте под голубым небом. Пейзажи своей страны он воспринимал не глазами, а душой. И поэтому свет сиял из глубин его души, многоцветие прорывалось сквозь серую пелену к внешнему миру. Это и есть внутренняя человеческая духовность, гуманизм окрыленного сердца.
Итак, главные составные части творческого метода Хоакина Родриго – это близость к народу, связь с Творцом, приверженность к старинной музыке и любящее мир сердце патриота Испании.
Пьеса «En Tierras de Jeres» написана Родриго в то время, когда его возраст приближался к 60-летнему рубежу.
Ее вступительная часть спокойна и вводит нас в прошлое Отечества, где века истории застыли, как вершины гор, где поля изнывают от зноя, а люди несут на себе бремя безысходного трагизма. Лишь в самом конце пьесы появляется лирика, как дань трепетной любви автора к своей родине, для которой день – «будто тысяча лет, и тысяча лет – будто день», как выразился Маттиас Иохумссон (1835–1920) в стихотворении «Гимн тысячелетию Испании».
Пеле Ромеро принадлежит транскрипция «Пасторали» Родриго. Пьеса звучит великолепно: в ее эпико-лирической песенности запечатлены дыхание тучных нив, полет перистых облаков, размеренный колокольный перезвон – словом, то, что образует типичный испанский пейзаж.
Две Прелюдии Родриго в аранжировке Селедонио Ромеро представляют слушателям два образа: это безутешная скорбь, которая разливается по лугам и полям «плакучей кантиленой», и экспрессивные всплески чувств, то есть отчаянье, безысходность, призрак смерти и рвущие струны гитары аккорды: «И, гулко вторя смертному покою, / рука на растревоженные струны / упала, словно крышка гробовая».
Эмоциональное содержание обеих Прелюдий как нельзя лучше соответствуют настроениям «Канте хондо» Антонио Мачадо, а именно «дремотный напев» и «сирый плач».
Андрес Сеговия сделал удачную транскрипцию Трех испанских пьес Хоакина Родриго.
Фанданго захватывает праздничным весельем, в хороводе танцующих выделяется пара влюбленных, которым аккомпанируют гитара и кастаньеты. Они кружатся вместе с небом и землей.
Пассакалию открывает суровая по характеру тема, последующие вариации передают смену настроений, где есть место для радости и печали, для восторга и отчаяния. Завершается пьеса потоком весенних, жизнеутверждающих сил.
Сапатеадо подобно предыдущей части. В ней общее выражение эмоций превалирует над конкретными образами. Тем не менее, порыв энергии легко принять за бурный горный ручей, который несется по кручам вниз, а там, в долине – цветущая жизнь, праздник, хороводы в погожие апрельские дни.
Нет, как бы в цикле «чистая» музыка не претендовала на первенство, испанские танцевальные ритмы и национальный колорит берут верх! Мачадовское, равно как и родриговское «золотое начало» неистребимо!
Другой представитель семейства Ромеро, а именно Пепе, сделал переложение Сарабанды Родриго. Из-под руки талантливого артиста выходит талантливая музыка. Сарабанда, эта скорбная, величавая пьеса, приобрела особую выразительную силу. В частности, гитарист чистоту старинного стиля сумел вместить в рамки современного звучания. Он чутко улавливает печальную красоту прошлого Испании и умеет вплести в этот букет роскошные цветы наших дней. О том же писал Антонио Мачадо в стихотворении «Возрождение»: «...Душа у истоков! / Вокруг еще только светает: / и нет ни печали, ни лет за плечами, / и ярко и весело жизнь расцветает...»
Древний источник скорбей звенит весенним ручьем в музыке Родриго.
Возьмем цепочку образов одной из фантазий Антонио Мачадо: часы, ночь, сад, луна, кипарис, музыка, неумелые руки, играющие мазурки, которые слышал в далеком детстве, а теперь... хандра.
«Un tiempo fue Italica famosa» Родриго в транскрипции Анхеля Ромеро – это музыкальная фантазия сродни мачадовской. В ней мы найдем мелодии речитативного склада, калейдоскоп мотивов, гаммаобразные пассажи на весь диапазон гитары (будто школьник учится играть на фортепиано) и повествование о героическом прошлом родины (у Мачадо это мазурки). Музыкальные аллюзии довольно далеки от поэтических, тем не менее, определенное сходство образов в обоих произведениях налицо.
«Ya se van los pastores» Хоакина Родриго – это простая пастушеская мелодия в современном гармоническом обрамлении: какая-то идиллия во сне, счастливая пора, очень близкая по эмоциональному строю стихам Антон Мачадо: «Ночью вчера мне снилось / – о блаженство забыться сном, – / песенка появилась / в сердце моем. / И золотые пчелы / из горьких моих забот, / из памяти невеселой / делали сладкий мед».
Иное дело – «Concierto para una Fiesta», созданный 81-летним композитором. В этом позднем произведении остались лишь отголоски минувшей славы Родриго.
В первой части Концерта нас вновь захватывает широкая волна празднично-импульсивной мелодии, одухотворенной и заключающей в себе немеркнущую жизнь прошлого и настоящего Испании – это тот же солнечный неоклассицизм. В его ткань вплетаются народные напевы и танцевальные ритмы, виртуозные пассажи гитары и оркестра.
Allegro deciso сменяет Andante calmo с ее лирико-эпической темой. Можно услышать три стадии, которые проходит человеческий дух: это мрачное и суровое повествование, субъективная экспрессия, патетика лирического чувства, обращенного к радостям жизни.
Allegro moderato, третья часть Концерта, калейдоскопично: в нем можно найти что угодно – от мощных оркестровых tutti до безликих, гаммообразных пассажей гитары. Налицо отрывочность мыслей, растерянность человека, который взирает на прошлое с чувством радости, вспоминает счастливые минуты детства или творческого озарения, но пред ним расстилается мрак будущего. Он словно проходит по галерее своей души, заглядывая туда, где прошлое поблекло. Это мучительно, и близко к тому, что мы находим в стихотворении Антонио Мачадо: «...Но эти бредни, боль, ты мне понятна / ты тяга к жизни подлинной и светлой, / сиротство сердца, брошенного в море, / где ни звезды, ни гибельного ветра. / Как верный пес. хозяином забытый, / утративший и след, и обонянье, / плетется наугад, и как ребенок, / который заблудился на гулянье /и в толчее ночного карнавала / среди свечей, личин, фантасмагорий / бредет, как зачарованный, а сердце / сжимается от музыки и горя, – / так я блуждаю, гитарист-лунатик, / хмельной поэт, тоскующий глубоко, / и бедный человек, который в тучах / отыскивает Бога».
Стихотворение поэта позволяет понять, почему данная пьеса Родриго оказалась неровной и поэтому неубедительной по сравнению с жизнерадостным и блестящим «Аранхуэсом». Тоска и сумеречные думы наложили явственный отпечаток на последнее крупное произведение композитора.
12. Послесловие
Реальная жизнь изображается в музыкальных полотнах Родриго непременно духовной, когда природа, события, люди, история словно находятся на гористом плато, где воздух разрежен, зато особенно чист и прозрачен. В «Аранхуэсском концерте» духовность главенствует, что свойственно и бессмертным картинам Эль Греко.
В музыкальных полотнах Хоакина Родриго мы найдем красновато-охристый, золотистый колорит картин Тициана с лазурным, включающим все оттенки голубого и синего, что свойственно серебристо-холодной палитре Эль Греко. В результате мы получим особую, неповторимую гамму красок, свойственных испанскому композитору.
«Фантазия, лишенная разума, порождает чудовище; соединенная с ним, она – мать искусства и источник его чудес», – говорит испанский художник Франсиско Гойя. В XX столетии появился композитор, который самым гармоничным образом сочетал в себе талант, интеллект и необыкновенно развитую интуицию. Им был Хоакин Родриго.
Музыкальную палитру «Аранхуэсского концерта» Родриго образуют ясные, лаконичные образы-символы и светоцветовые пятна. Его музыка как нельзя лучше соотносится с пестрой красочностью картин французских художников-пуантилистов конца XIX – начала XX века Жоржа Сера и Поля Синьяка. «Аранхуэсскому концерту» и такой картине Поля Синьяка, как «Сосна в Сан-Тропезе» (1909), в равной мере свойственны теплые и холодные звучащие тона.
Приведенные выше параллели не случайны. Как известно, Родриго испытал сильное влияние Поля Дюка и Мануэля де Фальи, так что его с полным основанием можно назвать франко-испанским адептом обновленного импрессионизма.
Для художника главное – рисунок, для композитора – мелодия. Без них невозможно большое искусство. Это хорошо понимали Анри Матисс и Хоакин Родриго, два певца радости и красоты в бесчеловечном XX веке.
Музыка Родриго не отвергает предметную реальность. Ей под силу «рисовать» и «обозначать» контуры вещей и явлений, хотя несомненно, что она обращает свой взор к немеркнущему идеалу – Испании. Композитору в полной мере свойственно матиссовское «глубокое религиозное чувство жизни».
Для Хоакина Родриго, равно как и для всякого испанского деятеля культуры, будь это композиторы-предшественники от Тарреги до Мануэля де Фальи или же поколение писателей 1898 года, слово «Испания» являло собой созидательное начало, было путеводной звездой для большинства из них. Можно спросить себя: куда же тогда отнести Пабло Пикассо и Сальвадора Дали с их до неузнаваемости деформированным миром на гениальных полотнах? Не олицетворяют ли они начало разрушительное? Безусловно, это так! В их картинах нет «радостной» Испании, тогда как «скорбная» рисуется красками отчаяния и смерти. Гипертрофия отрицательного доводилась ими до крайности.
Если искать нечто общее в творчестве Пабло Пикассо, Сальвадора Дали и Хоакина Родриго, то это те произведения художников, которые исполнены светлого, одухотворенного неоклассицизма. Особенно наглядно данное сходство прослеживается в 50-х годах XX столетия.
У Пикассо это такие импровизации на темы великих классических произведений: «Алжирские женщины» (1954–1955, по Эжену Делакруа); «Менимы» (1957, по Диего ди Сильва Веласкесу); «Завтрак на траве» (1959–1961, по Эдуарду Мане); «Похищение сабинянок» (1961–1962, по Жаку Луи Давиду); «Турецкая баня» (1968, по Жану Огюсту Доминику Энгру).
Сальвадор Дали творчески перерабатывает барочную стилистику и иконографию: «Мадонна де Порт-Лигат» (1950), «Христос Хуана де ла Круса» (1951), а вершиной его духовных исканий стало полотно «Тайная вечеря» (1955).
В этом же ряду находится родриговская пьеса для гитары с оркестром на темы Гаспара Санса «Фантазия для благородного рыцаря» (известная в России под названием «Фантазия для джентльмена») (1955). Премьера данного сочинения, вылившаяся в настоящий триумф гитарного искусства, состоялась в марте 1958 года в Сан-Франциско (США). Исполнителями были Андрес Сеговия и дирижер Энрике Хорда.
Как видим, три испанских гения обращали свои взоры к непреходящим художественным ценностям прошлого. Они искали и находили вдохновение в высшей нетленной Красоте.
Казалось бы, Пикассо и Родриго несовместимы. Трудно поставить рядом художника с катастрофическим мироощущением и композитора-эпикурейца.
В известном смысле это так.
Однако какой-то гранью многоликое творчество Пикассо соприкасается с гитарными произведениями Родриго.
Где и в чем именно?
Их роднят такие черты:
– античная или ренессансная поэтика;
– хрупкий лиризм;
– сдержанная нежность к человеку, лишенная какой бы то ни было сентиментальности;
– неоклассицизм и «неоэнгризм» (Энгр – художник классического направления в эпоху романтизма);
– стремление к чистому и радостному бытию;
– мечтательное умонастроение, где есть мотивы светлой и прекрасной юности, образы женской грации и девичьего обаяния;
– хрупкое изящество воображаемых идеальных образов;
– нерушимая вера в счастливое будущее человечества.
Этого вполне достаточно, чтобы понимать, насколько был близок Родриго к современному авангардному искусству. Выдающегося композитора, создавшего несколько шедевров для гитары, нельзя рассматривать вне рамок художественного творчества XX века.
Пикассо любил повторять: «Я не пишу, я нахожу». Замечательные произведения Родриго свидетельствуют о том, что он, подобно гениальному соотечественнику, достиг главного: оставил людям образцы высшей красоты.
Что общего между двумя великими испанцами XX века, если сравнивать одухотворенно-возвышенный неоклассицизм музыки Хоакина Родриго и чувственно-сексуальный сюрреализм картин Сальвадора Дали? Солнце и синее небо! Они повсюду. Даже мир бредовых фантазий и смертельного страха великого сюрреалиста часто окрашен в их нежные тона.
Картины Пабло Пикассо нередко отображают жуткий мир социальных потрясений, полотна Сальвадора Дали погружают нас в подсознательный мир психических катаклизмов. А надо всеми этими ужасами звучит ясный и чистый голос божественной гитары Хоакина Родриго.
Две характерные черты сближают живописные полотна испанского художника Хуана Миро (1893–1983) и музыку Хоакина Родриго, а именно лаконизм и поэтическая энергия. В этом нетрудно убедиться, сопоставив эскизно-коллажную, полную света и изящества «Маленькую вселенную» (1933) и знаменитый «Аранхуэсский концерт», наполненный лучезарной красотой.
Композитор Хоакин Родриго был слеп, но он видел красоту земного мира любящим сердцем. Его пьесы для гитары заставляют трепетать каждого, в ком не угасла искра Божья.
Что ни говори, «Аранхуэсский концерт» Родриго – это высокая, крутая гора, на вершине которой виднеются руины старой крепости.