Глава 42
Где Саньке никто не верит
Когда я открыл глаза, моему взору предстало яркое звездное небо. Где я? Почему я сплю не в комнате? Мыслительный процесс шёл медленно, голова отказывалась работать напрочь. Наконец, я стал вспоминать, как князь позвал меня на охоту, как мы увидели могучих туров... Точно! Я дернулся от последнего воспоминания о том, как бычара с налитыми кровью глазами поднимает меня вместе с конём на рога.
Но почему я лежу на земле, ночью? Где князь и его слуги? Меня вряд ли оставили бы в лесу, даже если бы посчитали погибшим... Медленно, стараясь не делать резких движений, я постарался пошевелить ногами и руками. Я ожидал самого худшего, но конечности подчинились приказам мозга. Тут мой нос уловил какой-то странный запах. Он был до боли знакомым, но хорошо забытым. Какой-то резиново-бензиновый. Находясь в Киевской Руси, я давно отвык от того, что воздух может чем-то пахнуть, кроме пьянящей свежести, зелени и цветов. Я робко скосил глаза влево и увидел странный отсвет, не похожий на всполохи костра или факела. И тут в поле моего зрения плавно въехала весьма странная физиономия...
Сказать, что я испугался — значит ничего не сказать. От неожиданности у меня буквально остановилось сердце, а в лицо ударил жар. У человека, склонившегося надо мной, на голове была кепка. Причём с надписью на английском языке...
- Ты живой, братан? - раздался его непривычно развязный голос. - Чё валяешься, бухой что ли?
Ступор, в который я впал после этих слов, трудно описать словами. Мысли метались в голове, как раненые птицы. «Откуда? Почему он называет меня «братан»? Кепка! Откуда на ней английские надписи?»
- Эй, - персонаж потрогал меня рукой, - ты чё молчишь? Глухой что ли?
Этот резиновый запах... Он буквально пропитывает здешний воздух. И этот парень, похожий на моего современника. На Руси вообще не говорили с таким «блатным акцентом». Да и кепочек таких не шили. Память услужливо подкинула воспоминания об аэродинамической трубе, в которой я очутился, убегая от опасной компании. Там ещё был дом с параболиками. Я резко приподнялся на локте — да так, что мой визави дёрнулся. Так и есть — дом с параболиками, освещённый прожекторами, возвышался метрах в тридцати от меня. Я повернул голову в другую сторону — там были гаражи. Значит... Но додумать я не успел.
- Да он обкуренный, по ходу, - раздался другой голос неподалёку, - глянь, какие глаза чумные!
Я повернулся назад и узрел целую компашку персонажей, которых в моё время принято было называть «гопниками». В руках «пиватор», на голове «кепарики», а на лицах такое одухотворённое выражение, что аж дрожь по спине пробегает... Если я вернулся в тот же момент, из которого убежал, значит...
Я вскочил и заорал что было сил:
- Не стреляйте, пацаны, я жить хочу!
Они отпрянули от меня, как от змеи. Коренастый крепыш, по всей видимости — вожак этой стаи, хмыкнул:
- Точняк, наркоша! Или башня съехала у пацана!
Они заржали, другого слова не подберёшь, после чего отошли от меня. Я долго не мог поверить в своё избавление. А зачем надо было гнаться за мной? И были ли выстрелы?
Тем временем «пацанва» метрах в десяти от меня что-то начала колдовать на земле. Крепыш чиркнул спичкой:
- Ну, Косой, в честь твоей днюги — салют!
В ту же секунду в воздух со свистом взлетела ракета, из тех что крепятся на палочке и продаются за копейки в любом магазине пиротехники.
- Эй, пацаны, постойте, - догадался я, - так вы в меня не стреляли?
Они опять принялись ржать. Отсмеявшись, крепыш сказал:
- Да никто в тебя не стрелял, чудо в перьях! Бухаем мы сегодня, день рождения у Косого, понял? Петарды взрываем, чумимся. Тебя звали, да ты чокнутый, по ходу...
Вот так дела! Я стоял, пытаясь свыкнутся с тем, что вернулся в своё время. И с тем, что мне ничего не угрожает. Теперь я могу спокойно отправляться на трамвайную остановку. Нет, не может быть! Я несколько раз проговорил про себя: «Поеду домой на трамвае». Я засмеялся, ребята покосились на меня, но ничего не сказали.
Как я привык к ТОМУ времени! Привык ездить на лошадях, освещать комнату свечой, дышать свежим воздухом, пить чистую воду и есть пищу без добавок и консервантов... А главное — я отвык от новых российских реалий, от всей этой «пацанвы», грубости и отчуждённости людей друг от друга. Пытаясь свыкнуться с новыми условиями, я сделал первый шаг в новом мире...
...Трамвайная остановка была пуста, как Земля до сотворения человека. Конечно, можно было ждать «дрынный» до посинения, но интуиция подсказывала мне, что это бесполезное занятие. Несмотря на тревожную обстановку вокруг, меня вновь охватила беспричинная радость. Неужели я дома? Неужели я вскоре увижу родных и близких? Хотелось петь и кричать во всё горло, поцеловать землю...
Пойти домой пешком? Но тогда дома я буду лишь через три часа, и жена будет волноваться. В этот момент я вспомнил о своей одежде. Так сложилось, что я в том времени часто одевал под кафтан современную одежду. Поэтому она за это время изрядно потрепалась, а ботинки и вовсе просили каши. Как бы меня не приняли за асоциальный элемент, да не загребли бы в «обезьянник»... Так же как и в случае с Жаком Эсселем, все атрибуты прошлого остались по ту сторону «аэродинамической трубы» - исчезли кафтан, шапка, перстень, подаренный князем. Жаль, хоть какое-то доказательство было бы. А теперь даже жена не поверит, хоть зуб давай!
Я отправился на ближайшую автобусную остановку. Электронные часы в витрине показывали 22.50. Вполне возможно, что я успею на последний автобус.
«Ман» подошёл неслышно, я даже дёрнулся от неожиданности. Он был весьма потрёпан жизнью — бока некрашенные, видно, что элементы кузова заменили недавно. В салоне никого не было, кроме водителя и кондуктора. Я с удовольствием приземлился в мягкое кресло. Какой же кайф вот так ехать и смореть в окно! Можно полностью расслабиться, даже заснуть, а не держать поводья в руках, ощущая каждый шаг лошади пятой точкой...
Тем временем, водила, почти навалившись на баранку грудью, беседовал по сотовому телефону:
- Да я тебе говорю, угнали мой автобус. Два дня в розыске был, в милицию заяву кинул! Потом, прикинь, нашёл в частном секторе, весь побитый, стёкол нет, бока мятые. Вот его ухайдокали, черти малолетние! По ходу, подростки покататься угнали!
Я о чём-то начинал догадываться, но пока боялся дать своим мыслям ход...
- И ещё одна деталь, - хмыкнул шофёр, - в бардачке травмат у меня лежал. Заряженный. Так вот — двух пуль нет. Почему не украли, ума не приложу. Милиция «пальцы» сняла, по картотеке сейчас пробивают...
В этот момент я испытал дикую смесь чувств — от восторга до страха. Это тот самый «Ман», который я бросил под Одрином в кустах, с помощью которого мы штурмовали Доростол и пугали греков! То-то смотрю, всё здесь показалось мне знакомым — от окраски кузова, до надписей на сиденьях. Подумать только, на этом самом полу мы с воинами Мономаха спали много ночей в походе... Хотелось подойти к водителю и рассказать ему обо всём. Но я подавил в себе этот бредовый импульс. В лучшем случае, примут за сумасшедшего, а в худшем — заставят платить за ущерб. Тем более, что отпечатки пальцев на рукоятке «травмата» - мои...
По своей улице я почти бежал, задыхаясь от восторга. Как же я соскучился по дому, по этим кубическим, но родным «хрущёвкам», цветущим каштанам, электрическому свету в окошках! Даже мусорные баки и ларьки вызывали у меня тёплые чувства.
...Подъездную дверь я открыл ключом, который чудом не потерял в перипетиях прошлого. А вот в квартиру пришлось звонить. За дверью послышались шаркающие шаги — эх, как же я стосковался по женской ласке и теплу, сейчас стисну жену в объятиях...
- А, нагулялся? - Юля смерила меня равнодушным взглядом и пошла на кухню. - Кушать будешь?
Вы даже не представляете себе, как обидно, когда ты отсутствуешь дома несколько месяцев, а тебя встречают подобным образом... Я хотел было сильно обидеться, но тут мне пришло в голову, что по местным часам меня не было каких-то три часа. Я налетел на жену, сгрёб её в охапку...
- Ты что, с ума сошёл? - только и успела кокетливо крикнуть она.
...Битый час я пытался убедить супругу, что у меня не было галлюцинаций, что я не заснул, не получил удар по голове.
- А вот это ты видела? - я показал истёртую одежду.
- Ну, порвал где-то... - неуверенно улыбалась Юля. - Наверное зацепился за что-то.
- Ага, зацепился! - горячился я. - Вон, смотри как истёрлось! А на ботинки посмотри — они стоптались в хлам!
Мозоли от седла я уже показывал. Загар, которого не было до выхода из дома, тоже...
- Ну, не знаю, - всё ещё не могла поверить супруга. - Ты всегда такой загорелый.
Не зная, какой ещё аргумент привести, я осмотрел свои руки.
- Гляди, как я похудел!
- И вправду! - ахнула жена.
Я подошёл к весам и встал на них. Всё дело в том, что мы вдвоём перманентно худеем, стараемся держать диету и знаем вес друг друга до милиграмма. Весы показывали на пять кило меньше моего привычного веса. Юля закрыла рот рукой...
- Неужели всё это было на самом деле?
- А я тебе о чём толкую? - я довольно раскинулся на диване. - Понимаю, что поверить трудно, но... Я же не какой-то сон короткий увидел — там целая жизнь прошла. Просыпался, вставал, ехал, сражался. Слишком много ярких и чётких впечатлений...
...Сложней всего было привыкнуть к повседневной жизни 21 века. Я настолько выпал из всей этой муравьиной суеты, что первые дни отпрашивался домой с работы и старался поменьше находиться на улице. Я заново привыкал к равнодушию, отстранённости окружающих, к грубости в общественном транспорте, к политическим интригам, которыми наполнена жизнь нашего века. И дух, дух времени... Он ощущался, как некое магнитное поле, в котором мы все, как железные опилки, обитаем. Поначалу этот дух воспринимался как постоянное напряжение, ощущение тревоги, но постепенно я настроился на эту волну...
После этого путешествия я стал с горечью наблюдать за соотечественниками. Исконно русские черты: доброта, милосердие, смирение никуда не делись. Но много плохого прилипло к нашему народу за эти десять веков, а в особенности - за последние сто лет. На редкость восприимчив к чужим влияниям русский народ — видно, это качество такое, Господом Богом сообщённое. Мы постоянно кидаемся в объятия сомнительных идей, выстраиваем общество, равняясь на лидеров. Но как же хочется верить, что мы придём вскорости к той простоте и доброте, что уже когда-то гостили на Русской земле...
- Саш, там про тебя говорят, - закричала жена из спальни заполошным голосом, прервав мои неспешные мысли.
Я прибежал к телевизору и уставился на экран. Седой профессор перебирал истрёпанные пергаменты, а голос диктора тем временем вещал:
- В культурном слое возле Киева при строительстве новой ветки метрополитена экскаватор наткнулся на совершенно целые, засыпанные сухим песком строения, очевидно принадлежавшие к княжескому детинцу. Найдённые на раскопках документы предварительно датируются эпохой Мономаха.
Седой профессор выбрал лист из кипы пергаментов, а оператор взял страницу крупным планом. Там была цветная картинка, напоминающая Радзивилловскую летопись. На ней были нарисованы маленькие человечки на лошадях, а дальше не совсем понятно — какое-то рогатое существо, а там где кончались рога, был нарисован ещё один всадник.
Голос диктора потеплел — обычно опытные телеведущие выделяют таким образом забавные и неформальные темы:
- Один из фрагментов летописи рассказывает, как на княжеской охоте некий воин, которого летописец называет Санькой, был вместе с лошадью закинут на рога тура, животного, которого не встретишь в нашем веке. Но главное не в этом — летопись рассказывает, что воин, закинутый на рога, исчез. И больше его никто и никогда не видел...