Рассказ мой совсем не про окрошку, хотя это блюдо, достойно восхищения, если его правильно приготовить. Это было в далёкой моей молодости. Работал я аппаратчиком на химическом заводе. И вот странное дело, почему-то при полной комплектации кадров в цехах, всегда оказывались лишние рабочие.
К примеру: в цехе три конвертора, на каждом свой аппаратчик, но обслуживать может и один. Тогда двух можно использовать на других низкооплачиваемых работах за тот же тариф. А оставшийся аппаратчик, работал на трёх аппаратах за тариф, как на одном.
У каждого завода, предприятия, были свои подшефные колхозы. Какую роль играли эти колхозы в жизни завода, ни кто не знал, кроме директора завода и конечно, первого секретаря райкома.
В этих колхозах, руками подшефных рабочих, строили: коровники, свинарники, котельные и даже дома. У колхоза для этого, не хватало ни рук, ни умения. А шефы приезжали на короткий срок и уезжали, приезжали другие, и так строились эти объекты годами, потом оказывались ни кому не нужны.
Нас, троих аппаратчиков, посылают в командировку, на месяц, в какой-то колхоз, в глубинку Пермской области, строить свинарник. Это был уже конец октября, и первые заморозки уже сковали непролазную грязь.
Как мы туда добрались, не помню, по-видимому, хорошо, коль в памяти не отложился этот момент. Разместили нас в большой деревенской семье, где были уже две командировочные девушки из города Краснокамска, и у хозяйки, были три дочери, от пятнадцати до двадцати пяти лет. Спальные места были только на печи и на полатях, все умещались.
Стол был общий, и кормила нас хозяйка, в основном картошкой, которой в колхозе было много. Да там и сейчас из овощей, растёт только картошка да капуста. Про работу и говорить не хочется, потому как её и не было.
Кто-то ещё летом возвёл стены свинарника, так они и стояли без крыши. Кто эту крышу должен был делать, не специалистов, не стройматериалов? Так мы и бездельничали целыми днями, зарплата-то на заводе шла в полном объёме.
И тут приходит мать нашей хозяйки – старушка лет семидесяти.
-- Клава, слышь, -- обратилась она к дочери, -- у тебя вроде мужики поселились?
-- Да какие там мужики, мальчишки ешо, а чо те?
-- Да поросёнка хочу заколоть, подсобили бы.
-- Не знаю, не знаю, смогут ли, да ты сама у них спроси. Виить, -- крикнула она меня, -- подь сюды. Я вышел в прихожую. На лавке, у окна сидела старушка. Седые пряди волос выбились из под большого платка, ручной вязки. На лице, по крытым сетью морщин, выделялись чёрные брови, и очень подвижные глаза.
-- Что тебе бабушка, спросил я.
-- Дак вот поросёнка бы мне заколоть, пора уже.
-- А что, в деревне мужиков нет?
-- Мужики-то есть, да шибко заняты они, не идут.
Она при этом опустила глаза и нервно поджала губы. Мне не приходилось раньше забивать свиней, но я видел, как это делал отец. Подумал, а что справлюсь, наверное, да притом поросёнок, не кабан же. И ещё знал, что за такую работу расплачивались мясом. Представил скворчащую на сковородке свинину, и согласился.
-- Добро, -- говорю, -- когда прийти?
-- Давай в субботу утром, сынок, и приходи. К субботе погода разгулялась, потеплело. Прошёл мелкий дождь. Утром, я позвал с собой Сашку Фофанова – молодого крепкого парня, из нашего же цеха, и мы пошли к бабульке забивать поросёнка.
-- Ну, где твой зверь, -- крикнул я, -- завидев старушку во дворе её дома.
-- Идите, идите сюда. Она провела нас к не большому сараю, обнесённому забором и сказала: -- Он там, а я пойду в дом, потом позовёте если что. Я, с ней послал Сашку, за ножом и водой. Когда он пришёл, началась операция по заготовке свинины.
Я открыл двери сарая. Оттуда пулей вылетел поросёнок килограмм на двадцать. Его с вечера видно не кормили, а может быть и больше, и он готов был сожрать нас. Оббежав круг по загону, он остановился напротив нас, бешено вращая глазами.
По-моему мы так же смотрели на него, не зная, что делать дальше. Взяв нож у Сашки, я пошёл на него. Эта свинья, по-видимому, разгадав мои намерения, с визгом бросилась бежать.
-- Сашка, -- кричу я, -- лови его. Сашка бросился ему наперерез. Мы бегали за, ним утопая в грязи загона. После моего удачного прыжка на него, он затих. Освежевав и разделав его, мы мясо внесли в дом. Старуха лежала на кровати, накрыв голову подушкой.
-- Бабуся, принимай своего поросёнка, -- крикнул я. Она откинула подушку.
-- Ой родненькие, я не могу слышать крик, когда забивают скотину. Сейчас я вас угощу, мойте руки и садитесь за стол.
Она налила нам по кружке браги и поставила сковородку с жареной картошкой. Мы с Сашкой переглянулись, поняв, что мяса не будет. Выпили брагу, сидим, ждём, может ещё нальёт, на картошку не смотрим.
-- Ой, что это я, совсем забыла, у меня же окрошка есть, будете? Я знал, что в окрошку кладут мясо, ну думаю, хоть тут она свининки положила:
-- Давай окрошку, пойдёт. Как же я ошибся. Запустив ложку в миску с окрошкой, я понял, что до сих пор ничего подобного не ел. В миске была квашеная капуста залитая молоком.
Ни каких других продуктов там не было. По-видимому, то что не успел сесть поросёнок, он решила скормить нам. Мы встали и молча, вышли из дома. На другой день, утром она пришла вновь.
-- Сынки, -- обратилась она к нам, -- а вы мясо покупать будите, я вам продам подешевле.
-- Нет, не будем, -- ответил я, -- мы его вообще не едим, даже бесплатно.
Через неделю закончилась наша командировка. Председатель колхоза с радостью объявил нам об этом.