С Анной было совсем не так, как с остальными девушками. Стэн уже не шел напролом, как обычно, а медленно и осторожно, словно по неокрепшему льду. Любой промах с его стороны мог поставить крест на том, что он с таким трудом одолел.
«Почему она такая недоверчивая? Это черт знает что такое!»
Прежние, годами отработанные приемы, давали осечку, и Стэн изобретал новые. Лучшим подспорьем была искренность, и Стэн был честен.
Понемногу и Анна начала рассказывать о себе, словно на время открывала маленькую дверку в свой мир. Мир был разрушен, точно после страшной катастрофы, но в нем по-прежнему светило солнце.
- Мы с Чарли поженились, как только мне исполнилось восемнадцать, сразу после школы. Он к тому времени уже окончил Академию и работал спасателем. А я хотела стать врачом и даже три года училась в медицинском колледже. А потом внезапно родился Гарри, и мне пришлось бросить колледж. Но я не жалею. Гарри просто чудо. Мы с Чарли планировали, что я снова пойду учиться, когда Гарри подрастет.
- И ты пойдешь?
Анна вздохнула.
- Теперь уже не знаю. Сейчас всё стабильно, я окончила курсы медсестер, у меня хорошая работа и я не хочу ничего менять. Чарли…
Она осеклась, поняв, что слишком часто говорит о своём муже с этим мало знакомым парнем. Но Стэн заговорил сам.
- Да, кстати, я хотел спросить тебя. Гарри и портрет Чарли. Он с ним разговаривает. Это вообще нормально?
Анна пожала плечами.
- Я повесила портрет, когда Гарри стал задавать вопросы.
- Он помнит его?
Анна покачала головой.
- Вряд ли. Ему было меньше года, когда это случилось.
- А сейчас?
- А сейчас три.
Они лежали на пледе, на вершине холма, с которого целый день учились ловить потоки. Солнце светило ещё совсем по-летнему, но воздух был свеж, и снимать куртки не хотелось. Гарри бегал неподалёку, пытаясь запускать воздушного змея. Стэн в очередной раз поразился, каким спокойным и покладистым был этот ребенок. Он никогда не упрямился и не закатывал истерик. Словно он был гораздо старше своих лет.
«Два года… Интересно, у неё был кто-нибудь за это время? Как бы это узнать…» – подумал Стэн, а сам спросил. - Тебе в этот раз наличными или чек?
- Наличными. – Анна перевернулась на спину, потянулась. – Я заплачу за аренду квартиры.
- А вам с Гарри не маловата квартира?
- Нам хватает.
- Ну, я к тому, что он уже взрослый парень и ему бы хорошо иметь собственную спальню.
Анна перевернулась на бок, оперлась о руку. Спросила насмешливо:
- Беспокоишься о Гарри?
- Вообще-то о тебе. Ты молодая, красивая, сексуальная женщина и заслуживаешь отдельной спальни. И насыщенной личной жизни.
Анна усмехнулась.
- Моя личная жизнь не нуждается в отдельной спальне.
- Это предложение? – оживился Стэн.
- Это предостережение.
Она не успела договорить. Подбежал Гарри с вытаращенными глазами.
- Мама, ай-я-яй!
- Хочешь писать?
- Да!
Анна быстро поднялась. – Я тебя отведу.
- Пусть он отведет!
Анна колебалась.
- Пошли, ковбой! – засмеялся Стэн, вставая.
* * *
Они вернулись поздно. Гарри заснул ещё в машине, Стэн принес его на руках и уложил в постель. Там же вместе с Анной они аккуратно раздели его.
- Папочка… - пробормотал малыш во сне. – Не уходи, папочка.
- Спи. Спи, малыш, - прошептал Стэнли, укрывая его одеялом. – Я не уйду.
Они с Анной вышли из спальни и прошли на кухню. Там обычно и заканчивались их встречи по субботам. Они пили кофе, болтали, потом Анна многозначительно показывала глазами на дверь и Стэн уходил. Каждый раз уходил. И каждый раз жалел об этом.
«Давно уже пора поставить точки над «i». Почему не сегодня? К тому же я обещал Гарри остаться. Это будет честно.»
От этой мысли настроение Стэна стало игривым.
- Ты не против легкой ненавязчивой музыки? – Анна уже варила кофе.
- Я даже не против легкой ненавязчивой эротики! – встрепенулся Стэн.
- Больно ты скор.
- Как скажешь. Я могу медленно. А могу немедленно… - Стэн широко улыбался, включив обаяние на всю катушку и не сводя с Анны многозначительного взгляда.
- Знаешь, Стэнли, я ведь тоже могу немедленно. С лестницы тебя спустить, например…
Она смотрела ему в глаза, но в этот раз в них не было обычной серьезности.
- Значит, эротики сегодня не будет, - обреченно вздохнул Стэн.
- Сегодня не будет, - подтвердила Анна, и Стэну вдруг ударило в голову. «Она сказала «Сегодня не будет», значит в принципе она не против»
- Хорошо, - сказал он внезапно охрипшим голосом, - давай оставим просто музыку.
Анна включила радио, но сделала его совсем тихо.
- Потанцуем? – Стэн снова начал наступление.
- Не накувыркался ещё? Завтра всё тело болеть будет.
Анна смотрела насмешливо, но доброжелательно.
- У меня сегодня уже болит.
- Надо кремом намазать. Разогревающим.
- Намажешь? – игриво спросил Стэн.
- Руки убери. Я вижу ты уже разогретый.
- Не всё же тебе меня лапать.
- Когда это я тебя лапала?
- Три субботы подряд.
- Это называется «тандем», дружок.
- Я тоже хочу сзади…- мурлыкал Стэн.
- Лицензию сперва получи. А сейчас руки убери. Вот так. Давай, допивай свой кофе и бегом на автобус.
- На автобус-то зачем? – опешил Стэн.
- Привычка, - смутилась Анна. – Я забыла, что у тебя машина.
Стэн медленно приступил к очередной чашке кофе.
- И кого ты выставляла на автобус? – как бы, между прочим, поинтересовался он.
- А тебе-то что?
- Не хочу наступать на те же грабли.
- Свои грабли не распускай.
- А язык можно? Он у меня длинный…
От такой двусмысленности Анна покраснела, но бойко ответила:
- Его всегда можно укоротить. Я знаю массу способов.
- А способы удлинения ты знаешь?
- А тебе уже нужны стимуляторы? Бедненький… Рановато. В таком случае, зря ты четвертую чашку кофе пьёшь. Как бы у тебя сердце не лопнуло.
- За сердце я не боюсь. Как бы что другое не лопнуло.
- Узелком завяжи.
- Не получится уже. Сломать боюсь.
- Анатомию плохо знаешь, Стэнли. Там нет кости.
- Это ты мою анатомию плохо знаешь. Потрогай.
- Обойдешься.
Анна, тяжело дыша, оттолкнула Стэна от себя.
Стэн вдруг ясно представил, как может её прямо здесь, усадив на край раковины. Или на столе, смахнув с него чашки. Или на стуле, посадив её лицом к себе и придерживая за талию…
От таких внезапных, ярких и горячих фантазий резко закружилась голова. Он взглянул на Анну. Она всё понимала. В её взгляде тоже читалось желание. Почему каждый раз «нет»? Словно что-то буксует в их отношениях.
Ему было стыдно за свою слабость, за то, что Анна видит его, как на ладони, обидно уходить ни с чем. Ведь он же нравится Анне. Это видно. Чувствуется. В чем причина? Играет? Или просто стерва? Ему уже не хотелось знать.
«Всё. Хватит с меня. Ухожу.»
Он встал и, качнувшись, пошел к выходу. Он больше не смотрел на Анну. Потянулся за курткой и вдруг почувствовал, как девушка схватила его за ворот рубашки и, притянув к себе, поцеловала в губы.
Стэн чуть не свалился прямо у двери, но она подхватила его и не дала упасть. Он в который раз поразился: сколько силы в этой маленькой женщине.
- Анна...
- Молчи, лучше молчи, - шептала Анна снова и снова целуя его.
Стэнли все понял и больше уже ничего не говорил.
Они уснули на диване, в гостиной, но лишь наступило утро, Анна растолкала Стэна, зашептала прямо на ухо:
- Одевайся скорее.
- Зачем? – Стэн таращил сонные глаза.
- Тише. Гарри сейчас проснется. Он рано встает. Одевайся и уходи.
Стэн притянул её к себе, чтобы поцеловать, она отвечала ему горячо, но слишком поспешно. Сама Анна тоже быстро одевалась.
- Мамочка, ты где? – раздался тонкий голосок из спальни.
- Я сейчас, Гарри! – крикнула ему Анна и зашептала одними губами:
- Дверь за собой захлопнешь. Только тихо.
Она ещё раз, теперь уже сама, поцеловала Стэна и умчалась в спальню.
Проходя мимо портрета с траурной лентой, Стэн встретил взгляд Чарли и пробормотал:
- Прости, парень. Так уж вышло.
С того дня жизнь Стэна странным образом поменялась. Его тянуло к Анне, словно внутри неё был невидимый магнит. Если на субботу у Анны выпадало дежурство, и они не встречались, Стэн нигде не мог найти себе места, не знал чем себя занять. Обычно, таких проблем у него не возникало.
Стэн не заметил, как начал врастать в жизнь Анны. По субботам они возносились в небо на своих парапланах, а когда погода была нелетная – развлекались на земле. Пару раз они ходили потанцевать, один раз Стэн привел её в бар. В тот вечер в баре Анна на минуту отошла и вернулась, когда Стэн уже беседовал с каким-то приятелем. Она услышала конец разговора. Говорил приятель Стэна.
- Так ты уже оттрахал ту медсестричку? Горячая латиноамериканочка…
Анна поняла, что это о ней. Стэн не успел ответить, и она откликнулась за него.
- Он ещё в процессе. Ну, давай, Стэнли, поделись подробностями.
Тогда она здорово завелась, потом ей было мучительно стыдно, но и Стэну, похоже, тоже.
- Брось, детка, не сердись. Я этого упыря и знать не знаю, виделись пару раз.
С тех пор самому Стэну больше не хотелось в бар. Неизвестно, кто ещё может встретиться и что порассказать. В отношениях с Анной, Стэн дорожил тем, чего удалось достичь. В принципе, не так уж много. Они были просто любовниками.
А ей казалось, что из неё выдернули душу. Душа Анны была с Чарли, с её первым и любимым мужчиной. Она отдала себя ему всю, без остатка, ещё когда училась в школе. Анна даже не пошла на выпускной бал - уехала Вашингтон. Выглядело это, словно она забежала в школу за аттестатом, а потом прыгнула в машину Чарли. Они были вместе и душой и телом, эта близость наполняла их так, что остальной мир переставал существовать.
Отец грозился убить. Бегство Анны было для него равносильно измене любимой женщины. Мигель Флоренс был суровым военным, верил в дисциплину и субординацию. Он был поражен поступком Анны настолько, что, даже увидев дочь в свадебном наряде перед алтарем, не верил, что у неё всё сложилось удачно. С Анной они не разговаривали, это была война. Парламентером служила миссис Флоренс. Она металась между мужем и дочерью и понимала, что прежней семьи уже не будет.
- Он обманет её, точно обманет, - повторял Мигель.
Так и случилось. Чарли обманул Анну. Он обещал жить с ней долго и счастливо, а сам - умер. Отец оказался прав, но Анна не вернулась к нему. Она была такой же гордой и упрямой, как сам Мигель и перебивалась на нищенское пособие вместе с сынишкой. Мать ездила к ней, помогала, тайно давала денег... Это Анна думала, что тайно. Мигель делал вид, что не знает. Иначе бы Анна не приняла.
А потом Мигель однажды сам приехал к ней. Веселой девочки с заливистым смехом больше не было. Он увидел измученную женщину с глазами солдата, уставшего воевать. И тогда он просто сказал:
- Прости меня, Анна.
И сглотнул ком, застрявший в горле.
А она встала на цыпочки, порывисто обняла его и прошептала в самое ухо:
- Я люблю тебя, папочка!
Именно в тот день Мигель Флоренс понял, что его Анна, которую он помнил забавной малышкой с черными кудрями, - сильная личность. Цельная, как кусок гранита.
И вот теперь этот гранит треснул. Раскололся надвое. Одна половина, на которой золотыми буквами было выбито "Чарли", стремилась стать надгробным камнем, заключая молодость, красоту, нежность, страсть - всё нерастраченное, неиспользованное - в мрачный склеп под этим камнем. Вторая половина не была гранитом - просто молодым и горячим телом. Оно требовало жизни и любви.
Стэнли Мортимер, с его неуемной энергией, неожиданно дал ей и одно и другое. Их совместные полеты наполнили Анну жизнью, как восходящие потоки наполняют и тянут параплан вверх. И эта возродившаяся в ней жизнь воздушным потоком раздула угольки чувственности. Анна любила Стэна так неистово и горячо, словно в последний раз, словно он солдат, которому завтра погибать. И Стэн чувствовал это. И ему тоже начинало казаться, что если он уйдет, то погибнет на этой невидимой войне.
Их отношения оказались не тривиальными. Словно бы в этой истории: медсестра и пациент, миллионер и нищенка, герой-любовник и мать-одиночка, всё пошло не так, не по сценарию. И уже сам Стэн чувствовал себя нищим и обездоленным, когда им приходилось расставаться. А ещё он чувствовал, что врачует раны в душе этой маленькой женщины.
Анна исцелялась. Рядом со Стэном она чувствовала тепло. Иногда, надо положить грелку и боль отступает. Стэн стал "грелкой" для её измученной души. Слишком много обрушилось на Анну за последние годы. Смерть Чарли была только первым камнем. Потом расследование. Потом друзья Чарли. Бывшие. Те, кто норовил затащить в постель вдову друга. Они ведь все попробовали это. Разными способами, но "утешить" пытались все. А ей не нужно было такое "утешение". И деньги она тоже не принимала. Ей нужна была только правда. Но правды не было. Была только какая-то недосказанность и фальшь. Во всем. Почему командир отряда не смотрит ей в глаза? Почему комиссия не принимала в расчет показания свидетелей, а только экспертов? Что же на самом деле случилось в горящем здании? И потом, куда уехал командир? Почему? Что он скрывал?
Всё это не давало Анне жить спокойно. Она не могла поверить в то, что Чарли сам виноват в своей смерти. Она до сих пор любила его. И портрет Чарли с траурной лентой она повесила не только для Гарри. Но Анна уже привыкла к своей утрате.
И вот теперь несчастье коснулось Стэнли Мортимера.
* * *
Ближе к вечеру того же дня, Анна снова нашла Стэна. Он томился возле палаты Алека.
- Он в коме. – Сразу начал Стэн. - Это плохо? Скажи мне.
Анна покачала головой.
- Это искусственная кома. У Макалистера внутричерепная гипертензия, развивался отек. Другого выхода не было. Но искусственная кома обратима. Надо просто ждать.
- Сколько?
Анна покачала головой.
- Не знаю, я не врач. По-разному бывает. Может быть неделю.
Анна замолчала, чувствуя, что Стэн ждет от неё совсем других слов. И тогда она сказала.
- Перестань его хоронить. Он будет жить. И он сам должен в это верить. А твоё нытье может только всё испортить. Ты знаешь, что он хоть и в коме, но может слышать тебя?
Стэн ничего не ответил, привлек Анну к себе, первый раз за этот долгий день, и прошептал ей в самое ухо:
- Горец единственный, кто у меня есть. Он и ты.
Он держал Анну около себя довольно долго, и Анна вдруг поняла почему. Он не хотел, чтобы она видела его слезы.
5. Стэн http://www.proza.ru/2013/06/09/1265