Ветер с ревом бился об дверной косяк местной лачуги. У окна расположился в тени человек. Он наблюдал за расстановкой снаружи через подзорную трубу. Снег маленькими хлопьями опускался на утес лесной полосы. Его тело было худощавым, и хождение едва придерживал вес. Его пробивала насквозь стужа, пробиваемая снаружи. Минус десять по Цельсию, как было видно на градуснике. Но он успел приспособиться к нынешнему климату.
Для него смена погоды предвещала иногда долгий голод. Это происходило потому, что лес оставляли, и реже посещали. Но все же он успевал сохранить свое здоровье. Он не был из таких, кто, терпя неудачу, отчаивается. Ему было знакомо чувство, что все так легко не бывает. Не бывает вообще легких путей.
По обыкновению, он днем становился смотреть через бинокль окрестности леса. День – самое лучшее время суток, когда люди или останавливались для передышки, укрывшись под деревьями в горячую солнечную погоду. Либо норовясь искупаться в речке, которая находилась в провале лесной чащи.
Сейчас же, в это время года они могли просто пройтись, прогуляться. И он оказался прав.
Вдруг он увидел их, наметив как следующую цель. Очередные путешественники, под холмом горной вершины. Шестеро человек с толстыми рюкзаками. Они медленно ступали друг за другом чередом и делились впечатлениями. Ветер пробивал их, шатаясь, они искали приключений.
Став на пределе увиденного, человек поднялся и потянулся к стенке, ближе к дверному проему, где находилось заветное ружье. Натянув шапку, куртку и уличные ботинки, взял ружье, и снял его с предохранителя.
- Пора готовить новый обед!
С этим возгласом он и открыл дверь.
Сверху для него был лестничный проход. Благодаря лестнице, он слез вниз, и оказался по колено в снегу. Он шел, к своему старому месту. К тому, где обычно ему легко было слезать. Где, как обычно он устраивал охоту. Крутой спуск, взваленный то вправо, то влево, вниз.
Извиваясь от холода, он натыкался на могилы тех, кто раньше по лесу ходил. Их беды покрывала белая поверхность снега. Особо сбился со счета, сколько их всего зарыто. Не только где он шел, но и повсюду в холмах гор были зарыты кости бывших гостей горной вершины.
Наконец он спустился вниз, к белой полосе. Опять увидел их, на этот раз своими глазами. Пошел быстрым темпом за ними.
- Какой длины из себя этот лес? – спросил один другого.
- Длина большая. Точно нельзя определить.
- Интересно, есть тут кто живой.
- Эй, вы слышали звуки? – сказал вначале бодро шагающий за шеренгой человек.
Путники обернулись на шорохи вдалеке. Они увидели человека. Ужас их обуял. Бородатый старик держал на прицеле их. Он усмехнулся, вспомнив, как всегда тряслись его жертвы, при виде голодной смерти. Как последние люди из оставшихся, молили его не стрелять.
Из ружья послышался глухой звук. Он напрягся, забыв патроны вставить в ружье.
- Черт! Куда я мог их деть? – шурудил он пустые карманы.
- А, че, старикан прокололся! – взвизгнул один из шайки.
- Думаешь, он вкусный? – стал облизываться другой.
- Можно попробовать, не зря мы рыскаем по лесу два часа как.
- Не зря, не зря – потянулся к рюкзаку мужчина.
Людоед обратился в бегство, но его догнали и схватили.
Из рюкзака он достал футляр. Открыл его, вытащил с золотым наконечником кинжал.
- На шашлык! – Поднял он указательный палец вверх.
Голодные не хуже него путешественники, оскалив свои зубы, набросились на добычу. Он не успел ровным счетом увернуться, как кинжал рассек ему голову.
Шабаш решили сделать возле равнины, ближе к лесной чаще. Разрезанный на части людоед уже не сопротивлялся. Части, конечности, принадлежности лежали строго в определенной кучке.
Вечером решили сделать костер. Наломали дров, подождали, пока обсохнут щепки и закурили. При этом бросив спичку на сухие дрова. Костер через некоторое время запылал во всю силу.
- А давайте бифштекс замутим? – не сдержался один.
Так они и сделали. Наелись все досыта, правда кто ломал дрова и позже подошел, осталось последнее доесть. Но он не обиделся.
Утром догорали угли на образовавшихся пеплом осадках. Все шестеро попали в траур. У всех животы болели. Что - то в старике было не то. Но его не спросишь, что не так теперь. Тут началась отрыжка, мясная вспышка. Наступил путешествию отбой.