Судя по положению затухающего заката, мы ехали куда-то на запад. Если бы я могла чувствовать прохладу и летняя жара на меня как-то влияла, я бы непременно поблагодарила двухкилограммовый пакет пельменей, от которого на внешней стороне моей пачки образовались мелкие капельки, за приятную атмосферу.
Несмотря на непривычность ситуации и быстрое развитие событий - хотя скорее всего благодаря этому - я уснула (сама удивляюсь, как это могло произойти, ибо такое со мной было впервые). Разбудило меня легкое покачивание и возгласы товарищей моего хозяина, глухо доносившиеся сквозь толщу всего, что меня в тот момент окружало снизу и сверху, спереди и сзади, справа и слева. Из-за полной темноты мне ничего не было видно, но, судя по всему, пакет куда-то несли.
- Так, надо поставить палатки. Разожгите пока кто-нибудь костер, - сказал один из присутствующих.
- А ты тогда сходи за дровами, - ответил другой.
Там, где теоретически должно находиться сердце, меня кольнуло, и я вздрогнула. «Лес, - промелькнула мысль, - а вдруг…» Захотелось поделиться соображениями на этот счет с соседями.
- Все может быть, - шепотом сказал кто-то из красных салфеток, которые в отличие от пессимистично настроенных синих почему-то всегда и на все смотрели с позитивной точки зрения, - подождем, пока нас вынут из пакета.
Наконец, покачивание прекратилось, пакет опустили на землю. Мы затаили дыхание. Издалека послышался стук топора, от которого еще сильней кольнуло, а на глаза навернулись слезы…
Заиграла гитара и мужской голос начал петь какую-то веселую песню с неприличным содержанием. Далее настал черед провизии и алкоголя, и уже через час лес был наполнен нестройным хором вперемешку с пьяным смехом. Ближе к рассвету двуногих певцов сменили пернатые и философские разговоры на вечные темы на фоне треска огня совсем затихли. Ни одна салфетка в ту ночь не была использована.
В полдень люди начали просыпаться и выползать из палаток, наскоро поставленных накануне.
- Ребят, а где у нас салфетки? - резануло по ушам; будь у меня коленки, они бы непременно задрожали.
- Глянь в большом белом пакете во-о-он у той ели, - это был голос хозяина, хотя теперь нашими хозяевами и вершителями судеб были все присутствующие.
Через пару минут в наш дом-пакет запустили руку, которая секунд тридцать, не меньше, рылась в нем в поисках нас.
- Нет тут ничего, - разочарованно пробормотал тот, кто жаждал нашей смерти.
- Сань, ищи лучше.
Раздосадованный искатель, пробурчав в ответ нечто несвязное, предпринял вторую попытку. На этот раз ему, в отличие от нас, повезло. Однако помимо моей пачки ему под руку попалась и пачка влажных салфеток.
- А вода осталась? - не унимался Саня.
- Э-э-э… Вроде нет. Ты ж сам допил только что остатки.
- Ё-моё! А я умыться хотел...
- А влажные салфетки на что? И кстати, берег же рядом. Иди на реку сходи.
- Да ну нафиг, неохота.
Саня сунул нас в карман, и мы облегченно вздохнули. А вот влажным салфеткам пришлось несладко. Их пачка вмиг опустела…
Мужчины недолго оставались в лесу. Оставив между елей весь привезенный мусор (за что им отдельная «благодарность»), они быстро погрузились в машины и отправились обратно в Петербург. Всю дорогу и синие, и красные, и мы, белые салфетки, молчали, думая о гибели наших земляков и о том, что сегодня нам вдвойне повезло. Внутренний голос не давал мне покоя. Неужели я только побывала на своей родине? Увижу ли я ее вновь?