Где-то во Вьетнаме

    
    - Сюжетная и композиционная компликации, на мой взгляд, позволяют создать концепцию текста, прибавляют нюансы и расставляют акценты, придающие многоплановость структуре, стилевые особенности произведения…
    Сквозь дремоту в сознание проникали сначала лишь отдельные слова. Но последняя фраза была длинной, полной, и Виктор понял, что проснулся окончательно. Он приоткрыл глаза.
    У бассейна, в тени большого серого зонта с эмблемой отеля, на деревянных темно-коричневых лежаках с поднятыми спинками, восседали две миловидные женщины в закрытых купальниках. Время было послеобеденное, вокруг - никого. Женщины примерно одного возраста – чуть за шестьдесят. На одной – полной – черный купальник, на другой – повыше и потоньше  - вишневый. У той, что в черном, на коленях лежала небольшая книга в мягкой обложке. Другая курила. Потом она вложила дымящийся тонкий окурок в пепельницу и негромко произнесла:
    - Многомерность структуры художественного текста, уважаемая Маргарита Васильевна, предполагает инвариантность его интерпретаций. Категоризация же обусловлена альтернативными проекциями сознания. Прозрачность текста и приводит к его автоматическому восприятию.
    На открытую террасу ресторана вышел среднего роста широкоплечий крепкий мужик пятидесяти лет в длинных цветастых шортах, синих шлепанцах и в белой кепке с черным козырьком и  черным околышком. Мужчина стал спускаться по широкой витой лестнице к бассейну. В правой руке он держал высокий стакан с  коктейлем.
    Солнце жгло. От тротуарной плитки песочного цвета вокруг бассейна, казалось, шел пар. Барабанной дробью раздавалось рядом:
     - Мы знаем друг друга уже столько лет, и вы совсем не понимаете меня, Марина Владимировна. Вы все время спорите со мной. Автоматический примитивизм основан на безусловных рефлексах…
    Мужчина поравнялся с женщинами, посмотрел в их сторону и споткнулся о едва выступающий край плитки. С левой ноги его слетел шлепанец. Рука со стаканом безвольно дернулась. Часть молочного коктейля вырвалась на свободу и, окончив стремительный полет, приземлилась на пышную грудь в черном купальнике. Женщина вскрикнула и вскочила. Три белых капли упали на мягкую обложку книги. Мужчина замер, подцепил ногой шлепанец и, бросив короткое «извините»,  как ни в чем, не бывало, засеменил прочь.
   Словно из воздуха, вдруг, с большим бело-синим полосатым полотенцем перед женщиной возник служащий отеля. Женщина промокнула остатки коктейля и что-то крикнула своему обидчику.
    - Привет от Леона Фестингера, - усмехнувшись, тихо сказал Виктор.
    Служащий принял полотенце у женщины, поклонился. Он работал в отеле недавно и научился понимать только отдельные слова иностранных туристов.
    «Ты что …ел?», - распознал он начало фразы и ее короткое окончание.
    «Он ничего не ел, только пил», - мысленно ответил себе служащий и растворился в воздухе.

    - А «Пина Колада» ей не понравилась, - весело сказал мужик, присаживаясь на деревянный лежак напротив Виктора. На черном околышке его кепочки-фуражки истрепавшимся от времени золотом было написано: «Saint-Petersburg». Мужик сделал глоток и спросил:
    - Давно здесь?   
    - Неделю.
    - А мы только приехали. Роман, - протянул руку мужик.
    - Виктор.
    - Ты откуда, братан?
    - Из Екатеринбурга.
    Роман улыбнулся, снисходительно протянул:
    - А… из Сибири…
    - Вообще-то - это Урал - опорный край державы. Слыхал?
    - Ка-анечно.
    - А сам-то откуда?
    - Из Питера! – небрежно бросил Роман, поднимая стакан ко рту.
    - А где это? - почти искренно удивился Виктор.
    Роман поперхнулся. Капли коктейля брызнули на его шорты.
    - Когнитивный диссонанс! - негромко произнес Виктор. - А ты говоришь - Сибирь…
    Тихий ветер встревожил верхушки пальм. В наступившей тишине  был слышен только шум волн близкого Восточного моря.
    - Братэлло, - на Виктора в упор смотрели две узенькие щелки вместо глаз. Чуть приоткрытые красные пухлые губы и почти сомкнутые безукоризненные белоснежные зубы низвергали слова:   
    - Я здесь на отдыхе. С женой, младшей дочерью и младшим зятем. И с Вовчиком - сыном старшей дочери. Две недели за триста штук…. Я скажу тебе просто. Я кое-что могу на этом свете….  И в Питере, и в Ленобласти…. И твои мудреные слова мне на хер не нужны. Ни ананас, ни когти…
    Виктор поднялся.
    - Диссонанс - это у нее, - сказал он, кивая головой в сторону женщин. – А у тебя - гендерная реакция. Мне пора, удачи.
    - И ты - береги себя. Не заплывай за буйки…
   
    Спустя три часа, зайдя на рецепшин, Виктор увидел Романа второй раз. На нем были уже другие шорты. Указательным пальцем правой руки он показывал девушке в бордовом аозай на огромные коричневые лакированные кресла и стол, занимавшие почти всю левую часть просторного зала:
    -  Я хочу такой стол и десять стульев. Где это можно купить?   
    - Это дерево мун. Или эбеновое дерево, - отвечала девушка - старший менеджер отеля - с легким акцентом. При слове «эбеновое» Роман громко хмыкнул.
    - Это осень дорого.
    - Ты что, мои деньги жалеешь? – не унимался Роман.
    - Хоросо, хоросо, - быстро согласилась девушка. – В Хосимине продают мебель из провинций  Биньдинь и Биньзыонг.
    К ним подбежал босой мальчик лет пяти-шести в синих плавках с красными, по-видимому, уже обгоревшими плечами, с футбольным мячом в руках:
    - Деда, пойдем играть в футбол.
    - Подожди, Вовчик. Я тут меблишки хочу прикупить, - Роман потрепал мальчишку по голове. - Такая тыщу лет простоит. Тебе и правнукам твоим достанется.
    Девушка продолжила:
    - Потом по морю из порта Сайгон мозна отправить в любой порт мира в сорокафутовый ясик.
    - Сама ты - ясик, - захохотал Роман. – Контейнер. Ты где русский учила?
    - Хи-хи-хи, - задергал светловолосенькой головкой Вовчик.
    Девушка поправила очки на лице, ее большие глаза смотрели на Романа.
    - Русский я усила в Москве. Еще я знаю французский, английский, итальянский и немного испанский. А мозет, вы хотите говорить на вьетнамский?

    Темнота обрушилась внезапно и вытеснила в море дневной свет.
    Виктор поднялся в ресторан. На другой стороне открытой террасы официанты подавали ужин. В мерцающем свете свечей Виктор увидел знакомых дам-лингвисток.
    Снизу от площадки караоке послышалась музыка, и слабый женский голос фальцетом запел:
    - Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе…
      Земля в иллюминаторе видна…
    Голос не поспевал за мелодией. К нему добавился другой – тоже женский, но низкий, который мелодию опережал:   
     - Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери,
       Грустим мы о земле - она одна…
    Женщины добрались до припева:
    - И снится нам не рокот космод...
    Пение внезапно оборвалось. Мелодия улетала к Млечному Пути. Официанты замерли в ожидании. И вдруг нестройный хор из двух мужских голосов грянул:
    - Рома!
    Из чернеющих кустов тамариска, хлопая крыльями, взлетела испуганная птица. Четверо пьяных космонавтов орали во все горло:
    - Не эта ледяная синева,
      А снится нам трава, трава y дома,
      Зеленая, зеленая трава…

    Заснуть Виктор не мог. Он долго читал, но в бурную жизнь Шурика Улицкой беспардонно и настойчиво вторгался ноющий мерзкий звук вентилятора кондиционера. Выключить же кондиционер было равносильно самоубийству…
    Сон пришел, но тревожный, с черно-белыми и цветными картинками. То кто-то большой и невидимый говорил Виктору, что он живет не так и делает не то. То Виктор в серебристом скафандре шел по бесконечной красной ковровой дорожке, а справа и слева, сверху и снизу - ничего и никого нет – только звезды мерцают в темноте.  То он маленький стоит в огромной аудитории у большой доски с раздвижными грифельными панелями, а за высокой кафедрой восседают Маргарита Васильевна и Марина Владимировна в закрытых купальниках. Виктор хочет что-то сказать им, возразить, но не может. И женщины бьют его по голове длинными толстыми тяжелыми указками: одна - вишневой, другая - черной. А он становится все меньше и меньше. И вот это уже вовсе не он – Виктор, а босоногий мальчик с обгоревшими плечами…
 
    Море было спокойным. Солнце только-только осветило его и прибрежные желтые дюны. Метрах в двухстах от берега как рокада, повторяя очертания береговой линии, тянулись шесть или семь рядов рыбацких сетей. В лазоревой дали, там, где море сливалось с небом, плыли белесые суденышки вьетнамских промысловых артелей.
    Виктор в маске с дыхательной трубкой и в ластах плавал вдоль берега в поисках больших ракушек. Он погрузил лицо в воду. В ушах – безмолвие моря.
    Под водой со стороны мелководья внезапно возникли две огромные тени.
    «Акулы!» - пронеслось в голове. Виктор глубоко нырнул, развернулся в воде под прямым углом, лег на спину, выставив вперед ноги с ластами, и глянул в сторону надвигающейся опасности…
    На него плыли две крепкие мужские фигуры. Их головы, торчащие над поверхностью,  здесь под водой казались уродливо-маленькими.
    Виктор вынырнул и чуть не столкнулся с одним из пловцов.
    - Опять ты, Ананас, - сказала одна из двух, торчащих из воды  голов с кепкой «Saint-Petersburg».
    - Рома, а может, утопим его? – спросила вторая голова. – Несчастный случай на воде.
    - Пусть живет, - коротко ответил Роман, выбрасывая попеременно вперед то одну, то другую руку - саженками обогнув Виктора, добавил:
    – Эх, пропала командировка…

    После завтрака Виктор направился к бассейну.
    Роман с младшим зятем плавали в голубой воде. Возле ванны-джакузи молодая девушка в откровенном купальнике  натирала кремом от загара женщину средних лет. Обе не сводили глаз с мальчика, сидящего рядом под зонтом.
    - Вовчик, накинь на плечи полотенце, - каждые две минуты говорила одна.
    - Вовчик, уйди в тень, - кричала другая.
    Вовчик хотел пепси-колу, мороженое и купаться. Ему не разрешали ни то, ни другое, ни третье.
    - Ты обгорел вчера. Сегодня сделаешь перерыв, - объясняла молодая.
    - Мороженое нельзя есть каждые полчаса, - рассказывала постарше.
    - Вовчик, лопнешь, - вмешивался младший зять из бассейна.
    Вовчик канючил, жалобно скулил и в один момент взревел на всю округу.
    - Марш в бунгало, - гаркнул Роман, но тут же мягко добавил, - Посмотри мультики на планшетнике, Вовчик.
    Вовчик, не переставая реветь, побежал прочь от бассейна.
    - Бедный ребенок, - громко, чтобы слышали все, сказала женщина в черном закрытом купальнике.
    - За это нужно лишать родительских прав, - вторила ей женщина в розовом.

    Вовчик жил в правой половине бунгало с дедушкой и бабушкой. Левую часть занимала  тетя с мужем.
    Уборку к этому времени уже закончили. Войдя в распахнутые настежь двери, Вовчик первым делом включил телевизор, вытер кулачками слезы, затем включил кондиционер, потолочный вентилятор и только потом достал планшетник. Не снимая шлепанцы, забрался на огромную кровать.
    В комнате было жарко. Минут через пять Вовчик соскочил с кровати, подошел к минибару и открыл дверцу. Знакомой баночки с пепси-колой не было. Вовчик еще не умел читать, да и вряд ли знание русского языка помогло бы ему сейчас. Он взял самую красивую зеленую баночку. Привычно поддел язычок ногтем и через образовавшееся маленькое отверстие стал пить. Выпил полбаночки. Выдохнул. Икнул. Газированный прохладный напиток был чуть горьковат. Настроение Вовчика улучшилось. Он допил из баночки и достал другую…

    - Что-то Вовчика долго нет. Пойду, посмотрю, - Роман направился в сторону бунгало.
    - А я сгоняю за пивом, - весело отозвался младший зять. – И Вовчику пепси куплю…
    Через несколько минут, подняв глаза от книжки, Виктор увидал, как Роман, что-то бормоча на ходу, мчится в сторону рецепшин.
    Чуть позже Роман выбежал к бассейну.
    - Люди! – крикнул он хрипло. – Помогите! Кто-нибудь…. Есть доктор?
    - Рома, что случилось? – испуганно взвизгнула жена.
    - Вовчик, - выдохнул Роман.
    Виктор тронул его за плечо:
    - Пойдем.
    Роман вздрогнул, моргнул и бросился к бунгало. Виктор бежал за ним.
    В темной комнате на кровати лежал, скрючившись, маленький человек. Виктор рывком отодвинул тяжелые шторы и наклонился к нему. Вовчик был в сознании, но очень бледен. Вокруг него на кровати лежали пустые пивные банки. Все было предельно ясно.
    Виктор спросил:
    - Сода есть?
    Роман что-то промычал.
    - Я к себе. Бери чайник, нужен литр теплой воды.
   Роман переминался с ноги на ногу.
   - Что стоишь? – крикнул на ходу Виктор. – Я – быстро.
    В комнату вбежали жена и дочь с зятем. Вовчик, постанывая, смотрел на мир полоумными глазами.

    Виктор заставил мальчишку выпить три стакана теплой воды с содой. Вовчик слабо сопротивлялся. Все это время Роман был рядом, властно удалив остальное семейство в другую половину бунгало.
    Промывание желудка сделали три раза. Дед носил Вовчика на руках. Все это время Роман шептал:
    - Вовчик, родной…. Старшой нет, а эти по-русски ни хрена… мяу… мяу…. Я им доктор нужен, а они – спик, спик… парле, парле…
    Виктор дал мальчику несколько черных таблеток. Потом напоил его горячим чаем и уложил в постель, укрыв одеялом. Вовчик уснул.
    Роман тяжело опустился в кресло. Из дверного проема за происходящим испуганно следили жена, дочь и зять.
    - И много у тебя внуков? – спросил Виктор тихо.
    - Один, первенец, - ответил Роман, опуская глаза.   
    - Как проснется, нужно выпить эти таблетки. Сегодня – только теплый чай. Завтра-послезавтра, когда появится аппетит, давай ему местный суп Фо. Он нежирный. Здесь он всегда есть. Можно и утром, и днем, и вечером. Несколько дней исключить жареное, жирное, молоко, хлеб, фрукты…

    Роман вскочил, рванул к шкафу, достал из сейфа бумажник, подошел к Виктору:
    - Сколько, братан? Не стесняйся, скажи…
    - Убери, - Виктор легко ударил по руке с бумажником, повернулся к выходу.
    Бумажник с грохотом упал на пол. Вовчик во сне повернулся на другой бок.
    - Да, рядом тут местная аптека. Возьмите алоэ, соком натрите ребенку плечи…
    - Друг, - Роман сорвал с головы кепку и мял ее в руках. -  Кто ты?
    Виктор обернулся. Четыре пары глаз смотрели на него восторженно-удивленно.
    - И я кое-что могу… на этом свете…

                июнь 2013