Вверху: Харьковский художник Хоменко Е.Я."Харьковское земледельческое училище". Картина выполнена по фотографии начала XX века.
Глава 31. Разочарование в монастырской жизни
Много в это время я читала об отшельниках, Сергие Радонежском, Серафиме Саровском. Полагала, что обитатели монастыря, люди отрешившиеся от всех мирских благ и с мыслями лишь о Всевышнем.
Приход Деникина решено было отметить крестным ходом из Харькова в Хорошевский женский монастырь. Этот путь проходил через наш посёлок Филипповку. Много наших жителей и в том числе я, мама и моя подруга Наташа присоединились к крестному ходу.
Возглавил ход священник, обликом напоминающий Иисуса Христа. Очень трогательна была его проповедь о торжестве добра над злом, о необходимости молиться о большевиках, ибо они заблудились и не знают пути истины.
Дьякон же, огромный, высокий, косая сажень в плечах, чёрный, курчавый, волосы образовали на голове нечто вроде шапки, больше похожий на былинного разбойника, казалось, был ближе к суетным мирским делам, чем к святости.
В нашем посёлке крестный ход сделал отдых, жители вынесли на улицу столы, всякую снедь, что у кого было, сделали обед.
Нам были знакомы две монашки из Хорошевского монастыря, одну мы называли матушка Клавдия, другую, послушницу 18 лет, Марусей. Матушка Клавдия принимала заказы от населения и приносила выполненные. Они красиво вышивали девичьи рубашки, узорно стегали ватные одеяла и делали прочие заказы по женскому рукоделию. Часто они останавливались у нас.
Придя в Хорошев направились в церковь. Два дня я молилась, не выходя из церкви. На третий день мама, видя, что я вот-вот упаду от усталости и религиозного экстаза, уговорила меня пойти в келью матушки Клавдии. Там же обретались и старшие матушки Геронтия и Иосафа.
Приходим, матушка Клавдия чистит картошку. Я удивлённо спросила, почему она не на молебне в церкви? Матушка Клавдия со вздохом:
-Моя дитина, богатому i в свiтi гарно i в монастирi, а бiдному i там погано, а тут ще гiрше! Люди моляться, а ми тiльки й знай: «роби та роби», нiколи до пуття i богу помолитись!»
Клавдия в потрёпанной юбчонке, старенькой кофточке.
Зато матушки Геронтия и Иосафа разодеты, чёрные мантии из дорогого материала, на голове клобук с шифоновым покрывалом, как фата до самых пят, чёрные бархатные ботиночки на каблучке.
Клавдия рассказала, как эксплуатируют таких как она. Они работают летом на огороде, на покосе, продают овощи, фрукты, зимой вышивают, стегают одеяла. Все деньги отдают матушке. Кормят их похлёбкой, одевают «вот, как видишь, носишь, пока на мне не порвётся.»
Я стала обращать внимание на поведение молящихся в церкви. Здоровые деревенские парни не столько молятся, а кому-то подмаргивают. Проследила за их взглядами. Певчие, молодые красивые монашки, в дорогом чёрном одеянии отвечают парням на их моргание. Может, мне показалось? Но они так увлеклись, что и не замечают, что я на них смотрю в упор, а может, просто игнорируют взгляд какой-то прихожанки.
Толкаю Наташу. Наташа говорит: «Ой, да я за три дня уже столько насмотрелась на эти перемаргивания, что уже привыкла. Пойдём лучше погуляем!»
Больше я о монастыре не говорила.