Опубликовано: журнал "Аврора", №2-2015
Три года пронеслись, как три дня. Декорации немного изменились, но жизнь Зины словно стояла на месте. Молодые сотрудники, пришедшие в фирму после неё, росли, как грибы, плечом к плечу, оттесняя Зину на второй план. Их повышали в должности, продвигали и хвалили, как будто её не существовало.
Зина злилась, но помалкивала. Она была уже не секретарем, а менеджером: зарплата чуть выше, а по сути – то же самое. Валеру устраивало, что она выполняет обязанности секретарши.
Вся контора знала о том, что у них связь. Наверное, знала и Валерина жена, однако при редких встречах с Зиной она вела себя безупречно. Зина, как ни странно, в такие моменты ничего не испытывала. Ни угрызений совести, ни чувства вины, ни обиды на любовника. «Жена» была абстрактной фигурой, не способной страдать и не нуждающейся в сострадании.
За три года отношения с Валерой не раз давали трещину, грозили обрушиться. Однажды они пережили настоящую полосу отчуждения. В этот период она каждое утро просыпалась, как робот, пила кофе, выходила в серый двор, садилась за руль и ехала. При виде Валеры наступал небольшой сбой в программе: сердце отстукивало лишний удар, сбивалось дыхание. Она словно вспоминала об аварийных перекрытиях здания, входя внутрь.
Он не звонил ей, и они не бывали вместе во внерабочее время. Валера выдерживал характер после очередной плевой размолвки; Зина же каждый день хладнокровно обрывала ниточку за ниточкой, истоньшая жгут их внутренней связи.
«Это не любовь, это болезнь, – говорила она себе. – Эта дорога никуда не ведёт. Ещё немного – и я заблужусь или сойду с ума…».
…Ей снилось, что она снова в Риме. На этот раз Зина оказалась в городе своих грез без Аркадия, вообще без кого бы то ни было. И она была юной – до умопомрачения, до неприличия юной, такой, какой никогда не была. Ведь молодые не ощущают своего дара, и юность воспринимают скорее как неудобство.
Во сне же Зина ощущала свою первозданность каждой клеточкой. Она находилась в самом начале пути, и столь обостренно это переживала, словно от того, как будет пройден этот путь, зависит многое. Причем не только для Зины, но и для всего человечества.
Пронзительная радость, вперемешку с такой же пронзительной тоской, захлестнули её, и…
Проснувшись, она увидела за окном стройку с непомерно гигантским краном, и, со смешанным чувством облегчения и досады, вспомнила, что ничего никому не должна, и ничего от неё не зависит.
На фоне кризиса с Валерой произошел следующий эпизод.
Зина оказалась на банкете, где присутствовали представители нескольких сотрудничающих фирм. Валера пришел с женой. Зина, как всегда, механистически флиртовала с другими мужчинами, подчеркнуто игнорируя любовника и босса. Тот избегал встречаться с ней глазами. Зато Зина многократно ловила на себе холодный, как у рыбы, ничего не выражающий взгляд его супруги Инны Васильевны. Её это бесило. Она не могла не признать, что Инна Васильевна всё ещё была привлекательна, несмотря на годы, прожитые в браке, пропитанном фальшью и притворством.
На банкете присутствовал моложавый, немного потрепанный бумер, Юрий Александрович, которого Валера представил, как своего давнего друга. С чего начался их поединок, Зина не отследила. Юрий Александрович позволил себе какую-то остроту в её адрес. Зина отбила подачу столь непогрешимо метко и столь ядовито, что вызвала восторг присутствующих, оказавшись звездой вечера.
Ей хватило беглого взгляда Валеры, чтобы понять, как он недоволен и как нервничает.
– Что ж… немного безжалостно, но, по сути, вы правы, – вздохнул Юрий Александрович. – Я становлюсь злым. Простите, сударыня, к вам это не имеет никакого отношения.
– В таком случае, я разочарована, – жестко отвечала Зина, опять отбивая несуществующий мяч. – Мне казалось, что ваш выпад предназначался именно мне.
– После развода он недолюбливает всех женщин, – пояснил Валера, не конкретно Зине, а всем присутствующим.
– Мне жаль, – равнодушно произнесла Зина.
– В действительности, вам никого не жаль, – неожиданно проговорил Юрий Александрович. – Даже себя.
Она подняла глаза, в которых промелькнула искорка интереса.
– Вот как? А что ещё вы можете сказать обо мне?
– Давайте вы сами о себе расскажете, – предложил Юрий Александрович. – Я буду спрашивать, а вы – отвечать. Но только правду – и ничего, кроме правды.
– Вы довольно бесцеремонны, но давайте попробуем, – согласилась Зина, которой ещё недавно было безумно скучно.
– Чего вы ждете от мужчины? – спросил Юрий Александрович, щелкая зажигалкой. В свете вспышки Зина увидела его глаза. Они были темными, как черноморская ночь, и глубокими, прячущими на дне пережитки душевных бурь.
Опыт страданий – то, что всегда привлекало её в зрелых мужчинах. Зина почувствовала, как в пространстве между ними происходит некое движение молекул. Это должен заметить и Валера, подумала она почти равнодушно.
– Я? Ничего не жду, – отвечала она почти искренне.
– Но ведь вы не замужем? Вам бы хотелось выйти замуж?
– Да, хотелось бы, – помедлив, согласилась она. – Но боюсь слишком высокой цены.
– А какую цену вы готовы заплатить? – поинтересовался Юрий Александрович. – Чем готовы поступиться?
Вопрос прозвучал естественно и просто. Зина поймала себя на том, что подыскивает ответ.
– Я готова поступиться своей свободой, которая мне не нужна, – медленно проговорила она. – Я готова быть верной, внимательной и заботливой. Я готова отказаться от своих амбиций, которые уже почти развеяны, и от самореализации, на которую, видимо, неспособна, чтобы посвятить жизнь любимому и детям.
– Это немало, – произнес Юрий Александрович. – Думаю, что большего бы от вас и не попросили. Ну, а чего вы хотите от мужчины? Каким он должен быть, чтобы заслуживать такого дара?
– Не знаю, – пожала плечами Зина. – Думаю, я могла бы простить ему многие недостатки.
– И всё же, – продолжал допытываться Юрий Александрович, – каким вы видите своего мужчину? Он должен быть молод и красив?
– Нет, это не имеет значения, – отвечала Зина.
– Но, конечно, у него должны быть средства? – Юрий Александрович прищурился и посмотрел на неё в упор.
– Пусть зарабатывает чуть больше, чем я. Мне многого не надо.
– А ум, талант, достижения?
– Тупицу я не вынесу, буду постоянно язвить в его адрес. Но и выдающегося мыслителя мне не нужно. Достаточно, чтобы он был умнее меня.
– Не может быть, чтоб вы не предъявляли каких-то особых требований к своему избраннику, – Юрий Александрович развел руками.
– Вы правы. Есть особые требования. Он должен мне звонить, – отвечала Зина, покосившись на Валеру. Но тот был увлечен своим огромным смартфоном, едва помещавшимся в руке.
Зина некстати подумала о том, что технический прогресс движется по спирали. И не только прогресс. Когда в моде гигантские мобильники, они с Валерой вместе, а когда рулят крошечные телефонные аппараты, они врозь.
– И докладывать о каждом своем шаге? Быть постоянно на виду, под контролем? – змеиная усмешка собеседника красноречиво говорила: вот он её и раскусил!
– Зачем же, – возразила Зина, откровенно забавляясь его самомнением. – Пусть врёт что угодно, и пусть находится где угодно. Просто у меня должно быть ощущение, что он постоянно со мной; что он дорожит мной, боится огорчить.
– Понятно, – Юрий Александрович выглядел озадаченным. – Наверное, вам также хотелось бы, чтоб мужчина рассказывал о своих чувствах, говорил нежные слова?
– Да, непременно, – согласилась Зина. – Желательно – на высокохудожественном уровне и на нескольких языках.
Они рассмеялись, и это означало, что поединок завершен.
– Что ж, мне кажется, вы были вполне искренни, – её противнику ничего не оставалось, как признать своё поражение.
Впрочем, считал ли он сам себя проигравшим? Зина не успела задать этот вопрос. Она вообще не успела ничего сказать, даже подумать – Юрий Александрович опередил её.
– Хотите, чтобы я был для вас таким? Не уверен, что справлюсь, но готов рискнуть.
В слове «рискнуть» она уловила родное, привычное… папино.
– Пожалуй, – услышала Зина собственный спокойный голос. – Почему бы и нет?
Эта история могла оказаться одной из анекдотичных историй в жизни Зины. Могла она также пополнить череду сказок на тему «они жили долго и счастливо». Но сценарию не дали развиться в том или ином русле. Героя, который вообразил себя Богом, всерьез задело, что сценаристом оказался не он.
Непонятно, думала впоследствии Зина, чего он добивался. И зачем нужно было подрезать и тормозить машину, в которой Зина вместе с Юрием Александровичем уехала с банкета – причем в таком опасном месте, как тоннель? Зачем нужно было устраивать мальчишеские разборки со старым другом; зачем нужно было, как лет двадцать тому назад, вставать перед ней на колени?
Зина не имела понятия, под каким предлогом он оставил на банкете жену, бросаясь, как взбесившийся от вида крови бык, вдогонку за нею.
Все вернулось на круги свои. Ледниковый период закончился. В их отношениях наступило временное потепление.
– Я из-за тебя не вышла замуж, – периодически припоминала ему Зина. – Ты мне обязан.
И, видя, как Валера меняется в лице, злорадно посмеивалась.
К Земле подошел плачевно известный две тысячи двенадцатый. Если верить некорректно расшифрованным прогнозам майя – последний год в истории человечества. Близился «конец света». Его пиарили в средствах массовой информации, в литературных произведениях, в фильмах. Зина, считавшая себя человеком здравомыслящим, разумеется, не верила во всякие бредни. Но порою и ей становилось не по себе.
А вдруг не врут, и действительно, скоро конец? Причем конец окончательный и бесповоротный, такой, что в сравнении с ним померкнет конец родительской семьи, конец отношений с Валерой? И всё, что она переживала и с чем сталкивалась в жизни, худшее из худшего, покажется детским лепетом на фоне гигантского вселенского КОНЦА.
Под Новый год Зина вместе с Аркадием посмотрела «Меланхолию» Ларса Фон Триера. Разговоры о грядущем конце сделали своё дело: она заболела страшным фильмом. Зина смотрела на экран и содрогалась, находя в себе физическое сходство с депрессивной главной героиней, видя прототип бывшей подруги Иры – в жизнестойкой сестре героини, угадывая черты слабовольного Севы – в образе главы семейства, покончившего с собой, вместо того, чтобы по-мужски достойно повести семейный корабль навстречу неминуемой гибели. А вид зловещей Меланхолии, прообраза шумерской планеты-убийцы Нибиру, придвинувшейся вплотную к Земле и закрывшей полнеба, вызвал у Зины настоящую панику.
В тот вечер она напилась неподобающим образом. Аркадий отвез Зину домой и сдал с рук на руки брату. Ночью ей снились кошмары; периодически Зина просыпалась, терзаясь одной мучительной мыслью: «Чем оправдана моя жизнь, и чем я утешу себя в последние секунды?».
Новый год, естественно, отмечался без Валеры. Её возлюбленный проводил время в загородном доме, в кругу большой семьи. Зине неожиданно пришло приглашение встретить праздник с бывшими одноклассниками, и она с радостью согласилась.
Собрались, как ни смешно, у Зининого бывшего мужа Кости. Своих стариков он куда-то спровадил на праздники. Зину это устраивало: ей совсем не хотелось видеть бывших свекров. Она со злорадством отметила, что в Костином обличье и в самой квартире не ощущалось присутствия заботливых женских рук.
Пришел облысевший, помятый друг Дима, некогда плейбой класса, с женой и сыном. Ждали Альбину, которая обещалась приехать из Германии, но не смогла. Альбина – Димина «бывшая». Дима выглядел расстроенным. Наверное, хотел похвастаться своим семейным счастьем, решила Зина. Альбинка ведь не замужем… Что ж, хорошо, что её нет. Димина жена, похоже, была согласна с Зиной.
Толстяк Юрка тоже явился с женой. Дочку они оставили с бабушкой. Подруга Наташка не выбралась: не смогла пристроить сына-инвалида, да и не любитель она шумных празднеств. Бездетная Оля пришла с мужем. Маринка же произвела фурор, притащив весь свой выводок: двоих пацанов и дочку. Маринкины дети (безотцовщина!) тут же начали мучить Диминого сына-тихоню. Дима, вспотевший и загнанный, метался, как цветок в проруби, между столовой и детской, бегал урезонивать распоясавшуюся молодежь.
Инга приехала с мужем, годящимся ей в отцы, и сыном-юношей, который весь вечер просидел со снисходительным видом, вперившись в I-Pad. Инга и её супруг выпадали из общего сборища, но старались вести себя демократично. Зина поймала себя на неприязни к этому «благополучному» семейству. Судя по переглядываниям, кое-кто разделял её чувства.
Зина и Костя были единственной свободной парой на этом вечере, и поэтому над ними постоянно подтрунивали. Зина, поддавшись общему настрою, предложила бывшему мужу:
– А что, старик? Может, и мы выстругаем себе… снегурочку?
И с удовольствием наблюдала, как багровеют его уши, как он гримасничает. «Господи, как я могла жить с этим гоблином? Где были мои глаза, а главное – самоуважение…».
– Давайте накатим, – предложил Костя. Это было единственное, что его по-настоящему волновало. Но атмосфера, действительно, разрядилась после того, как выпили.
В целом, праздник прошел удачно. Мужчины, незадачливое сборище, не стали играть в игру «кто круче», безоговорочно признав альфа-самцом мужа Инги, Борю. Он рассказывал о работе в Италии, делился прогнозами возможного финансового кризиса в России, приводил забавные истории из своей предпринимательской жизни.
У женщин тоже установилась своя иерархия. Зануда Оля всегда была дурнушкой; она и осталась такой же, нисколько не постарев. Бывшая «королева класса» Маринка за последние двадцать лет потеряла весь свой товарный вид, и, ошалев от борьбы за выживание и от невоспитанных детей, ни на что не рассчитывала. Зато из тени выдвинулась Инга, когда-то тихоня. Чувствовалось, что Инга принимает как должное свой новый статус, что она привыкла ориентироваться в мире дорогих вещей и подобострастно внемлющих ей подружек. Она не пользовалась декоративной косметикой, полагая это лишним при такой ухоженности и дороговизне антуража.
Правда, было что-то, раздражавшее Ингу и не укрывшееся от внимания одноклассников. А именно – то, что Зина выглядела ярче, свежее, живее Инги, хотя не прилагала для этого усилий. Зинины обтягивающие джинсы были не из дорогого бутика, бирюзовая блуза-туника отличалась простотой покроя, а волосы она только вымыла и небрежно разворошила, как сноп соломы с люрексом. Однако всем хотелось смотреть не на безупречную Ингу, а на простую в доску, но такую притягательную Зинку, слушать её смех, расспрашивать («ого, кандидат наук? да ты что, какой оклад? а куда ещё ты ездила?» и т.д.). В какой-то момент Зине начало казаться, что, возможно, она чего-то стоит, и её путь не завершен…
Пробили куранты, шампанское выстрелило пробкой, наполнились фужеры.
– Давайте за Пашку, – предложил Юрка и достал запотевшую бутылку водки. Глаза Кости, как отметила Зина, мгновенно загорелись, и он горячо поддержал Юрку.
Зина отказалась от водки, подняла фужер с шампанским. За Пашку, как у них повелось, выпили не чокаясь. Потом последовал тост за Андрея, потом – за Владика… за всех, кого с ними уже не было.
– Чаще надо собираться, – заметила Маринка, – а то я вас не видела лет пять.
– Ну, наш класс никогда не был дружным, – Дима пожал плечами. – Скажи спасибо за то, что иногда хоть собираемся. Ни «Б», ни «В» классы вообще не встречались с выпуска.
– А я тоже никого с выпуска не видела, – сказала Инга. – И, наверное, не увидела бы, если б Юрка не нашел меня в фейсбуке и не пригласил.
Мужчины выпили и заговорили о работе. Разговор был объединен насущной темой: представители Поколения Х хаяли сволочей – начальников.
– Наш старый козел, походу, вообще на пенсию не уйдет, – сказал Юрка. – Я бы отправлял директоров школ на покой принудительно в пятьдесят лет. Жаль, что нет такого закона. Школа – ведь это же молодежная формация! Я там, по сути, мог бы быть самым старым, а преподавательский состав должны представлять молодые энтузиасты…
– Да, кому нужны эти старперы? Я был в шоке, когда мой шеф прошел переаттестацию в полицию, – присоединился к обсуждению Костя. – Ему на свалку пора, инсульт перенес… мы так надеялись… Ну, проплатил он, что ли, военно-врачебной комиссии – продлили контракт на год. Надеюсь, через год вытурят.
– И у меня хозяин в возрасте, – поддакнула Оля. – Редкий скупердяй. Чтобы заработать бонус, за год пришлось охмурить сто двадцать заведующих аптек, втюхать им наши презервативы и клистирные трубки.
Инга с Борей не участвовали в обсуждении «старых козлов». Инга курила в форточку, изредка поглядывая на мужа. Боре, судя по всему, было скучно. Он вышел в коридор, где бесцельно слонялся вдоль высоких книжных шкафов, делая вид, что рассматривает книги.
– У меня тоже начальник – старый козел, – неожиданно для себя призналась Зина. И фыркнула.
– Чего иржешь? – дурашливо поинтересовался Юрка.
– Да сплю я с ним, вот чего.
На этой фразе одноклассниками овладел вирус смеха. Они хохотали так, что по щекам текли слезы, сотрясались плечи, животы, багровели физиономии. Только Костя не смеялся, он лишь презрительно скривил рот.
– Ну, теперь понятно, почему у тебя такая зарплата хорошая, – произнес Дима, вытирая глаза кулаком. – М-да, друзья мои. Знаете, а у меня всё наоборот. Владелец нашего ресторана – двадцатисемилетний хлыщ, непьющий и некурящий. И откуда такой выполз? Вспомните нас в двадцать семь…
– Ты прямо описал директора нашего магазина, – заметила Марина. – Образчик современной молодежи, от которой тошнит.
На этой фразе присутствующие стали кидать косые взгляды на сына Инги и Бори, приросшего к креслу в углу комнаты. Юноша делал вид, что ничего не замечает.
Тема конца света на этом празднике оказалась не актуальной.
На следующий день, очнувшись дома, с чугунной головой, Зина подумала: «А их всё-таки вытесняют…».
Жаль, что не мы.
Прошло полгода. Стояло лето, жаркое и душное. Всякий раз, когда Зина проводила вечер без Валеры, она совершала пробежки на роликах. Но даже в темное время суток, когда на город должна была снизойти прохлада, температура воздуха на улице немногим уступала температуре бани.
Она возвращалась после пробежки, мечтая о холодном душе и семи часах привычного сна под кондиционером. Зина бежала квартал за кварталом, и плавилась, как молочный шоколад, и одновременно плавились её мозги.
Она въехала под арку, не сбавляя скорости. Фонарь не горел, видимость была плохая. Зине не удалось разминуться с высокой фигурой такого же бегуна, стремительно вынесшегося навстречу…
Момента удара и падения Зина не зафиксировала. Чуть позже ощутила боль в ноге. И страх, когда над ней склонился незнакомый мужчина.
– Простите, – испуганно проговорил он, – вы в порядке?
Лицо парня в темноте казалось мутным пятном, но голос ей понравился.
– Я… в порядке, – проговорила она, но, попытавшись встать, застонала и опять села на асфальт.
– Позвольте, я вам помогу, – предложил парень, и, обхватив Зину, осторожно поднял. Теперь она стояла, поджав, как цапля, левую ногу и прислонившись к парню, даже в темноте казавшемуся очень молодым. Возможно, из-за пушистого каре волос. А может, из-за голоса, или…
Или просто по той причине, что он, действительно, был молод.
Зина попробовала наступить на травмированную ногу и опять застонала.
– Вот бедняга. Меня зовут Михаил, – сказал парень. – Можно Миша. Давайте я вас отвезу в травмпункт. У меня во дворе машина. Едем?
И, невзирая на протесты, Миша довёл её до своей машины. Там он переобулся в кроссовки. Зина, с трудом стянув ролики, осталась в носках.
– Не переживайте, от машины до травмпункта я вас донесу, – сказал Миша. – А как вас зовут?
– Зинаида, – отвечала она, наблюдая его реакцию.
– Надо же, какое имя редкое, – поразился Миша. – У меня нет ни одной знакомой Зинаиды.
– Это я не уступила дорогу, вы не виноваты, – пролепетала Зина, но он решительно поднял ладонь, пресекая возражения.
– Нет, я виноват, и я о вас позабочусь, – произнес Миша уверенным тоном человека, с которым не спорят.
Где он успел этого набраться – такой молодой… Но болела нога, хотелось спать. Зина подчинилась незнакомому парню; она вообще была подчиняемой натурой.
В травмпункте ей наложили гипс: в ступне оказалась трещина. Потом Миша отвез Зину домой. Сонный Саша выполз из комнаты, хмуро глядя на незнакомого длинноволосого парня в потной футболке, который с рук на руки передал ему загипсованную сестру.
На следующий день Миша приехал навестить Зину. Во дворе он едва разминулся с Валерой. Шеф, само собой, тоже явился, привез продуктов и лекарств, прочел нотацию о соблюдении правил дорожной безопасности. Но в последующие дни её чаще навещал Миша.
…Она приняла бы его за обычного шалопая на роликах, если бы не машина. У Зины не водилось двадцатипятилетних знакомых, ездивших на Хонде Legend. Название сети закусочных категории «общепит» на его визитке сбивало с толку. Ну, хорошо, работает парень в закусочной, машина папина – всех делов. Ситуация прояснилась позднее: Миша был заместителем генерального директора сети бистро.
Зина с горечью вспоминала двадцатипятилетних поклонников из своей юности. Как говорится, комментарии излишни.
Они подружились. Зина не замечала возрастной разницы. Напротив, рядом с этим юношей она чувствовала себя ребёнком. Ей позволяли и побаловаться, и покапризничать – в меру. Иногда её, правда, приструнивали. Но всегда жалели.
Она была маленькой, он был взрослым. То положение вещей, к которому Зина тяготела всегда.
Продолжение:
http://proza.ru/2013/06/12/590