Стояла хорошая погода.
Не предвиделось ни ветра, ни бури, ни грозы. Июнь.
Взяв с собой веничек, совочек и пол литра, поехал к матери.
Точнее, на кладбище. Мать уж 5 лет, как умерла.
Кладбище далеко.
Около двух часов от дома.
Южное кладбище. Красивое. Большущее.
А место-то какое, в свое время, я выторговал у дирекции кладбища. 5-я яблоневая!
Уже 22 вечера. Люди стали расходиться.
Памятник матери мраморный. с оградой, четыре вазы по углам.
По тем, временам, это, было, вполне,прилично.
Ставил я его в 1989 году. В год смерти матери.
Купил, у одной, из бабулек, торгующих, на подходе к кладбищу, цветы.
Прихожу. Пятая, яблоневая. Прибрал. Полил. Посидел. Вспомнил.
И стало так грустно! Открываю пол литра.
Я не пьющий. Но тут...одна-две рюмочки.
Подходит знакомый гробовщик.
Тот, который рыл могилу для матери и, позже, проводил и другие работы, на территории.
Поздоровались, естественно.
- Чего так поздно?
- Так получилось. Не рассчитал время.
И, как положено, наливаю и ему. Помянуть, так сказать.
К нам подходит здоровенный детина, второй гробовщик, бывший однополчанин, лет, 30-ти, контуженный во время боев, в Афганистане.
Это, "новый", сотрудник, организации, обеспечивающей ритуальные услуги.
Если бы он мог нормально говорить, возможно, мне было бы спокойней.
Слова его я еле мог разобрать. Отрывистые, непонятные.
- Контузия - показал в его сторону, "мой" знакомый.
В Афгане такое творилось! Вот у моего друга "крыша"-то и "поехала".
Почему-то с собой у него оказалась водка.
Я стал отказываться. Они меня уговорили. И, вскоре, я, "поплыл".
Пили много, закусывали мало.
"Громиле"-то все по фиг, а на меня, действует.
- Вот переживает, парень. Все успокоится не может. Уж который год,тут.
Голова у меня была "тяжелой". Все вокруг "плыло".
С трудом отвечал на вопросы.
Детина, крепко сжав мою руку левой рукой, замахнулся правой, откуда-то, взявшимся, топором.
Смутно, но помню, что не испугался.
Мне как-то было все-равно после смерти матери.
Я, молча пригнул голову. Еще секунда...
Яркий свет фонаря! И оклик обходившего территорию сторожа.
Очнулся. Никого. Только я и сторож.
- Милок, шел бы ты домой, подальше от греха.
И, добрый старик, взяв меня за руку, вывел за ворота кладбища и довел до дороги.