Флирт - это серьезно
А теперь я собираюсь рассказать о тихой личной жизни. Без неё нельзя было находить силы для борьбы.
Может это и есть настоящая жизнь, вне политики, работы, борьбы за идею и прочее. Но как они связаны! И как настроение в одной стороне жизни влечет вторую. Давайте сделаем отступление.
Мне хочется сказать тебе, тому, кто читает эти мысли. Будь осторожен.
В жизни все начинается с мелочей. Войны, землетрясения и катастрофы случаются, но чаще человек спокойно живет – ходит на работу, выносит мусор, смотрит телевизор. А в это время созревают события.
Вот ты выносил мусор и нашел маленький значок. Он так отличался от окружающего его мусора, что ты его взял и принес домой. Вымыл и водрузил на стенку против твоего рабочего стола, через несколько дней ты уже привык к нему и начинаешь различать изображенные на нем профили. Иногда это приносит успокоение, иногда взывает раздражение, но уже от этого не отделаться. Он крепко вошел в твою жизнь.
А что говорить об отношении мужчина - женщина. Это еще более мелкая работа.
Теперь мысль внезапно повернулась назад на много лет.
Представьте, я, как всегда, сижу за компьютером (одна из первых моделей). Я отпросился с работы, чтобы подумать над очередной теоретической новинкой. И меня отпустили, накануне выходных, итого у меня есть три свободных дня, одиночества и приятных научных раздумий. Жена где-то на курорте и пишет оттуда теплые письма с описанием местной обстановки.
Что еще мне надо? Тихо, бутерброд с колбасой в зубы и начинаешь одним пальцем набирать формулы.
Как всегда, в начале все поддается, а потом выкладки становятся труднее и сложнее. Наконец, полная непроходимость. Надо либо вернуться в начало, либо еще раз пройтись по ходу рассуждений. Но тут звонок. Звонит моя старая подруга по институту.
С ней мы в приятельских отношениях, которые никогда не переходили грань легкого флирта. И это взаимное поддразнивание мне нравится (не знаю, как ей).
-Слушай, Игорь! Что ты делаешь сегодня вечером?
Такое начало обещает многое. Хотя меня немного огорчает. Это грозит дальнейшему продолжением и это же есть начало конца моей мозговой атаки.
- Да, ничего.
- Тогда приходи ко мне. Послушаем последних бардов.
Вечером, обычный стандарт приведения себя в вид, который бы не шокировал публику (долой мою засаленную домашнюю куртку, побриться, надеть чистую рубаху, покупка цветов (хозяйке) и бутылки коньяка (гостям). И вот он я.
Очень маленькая квартира в старом доме. Две комнаты и то ли кладовка, то ли спальня. И достаточно большая для такой квартиры компания.
Состав - молодые люди и девушки в равных количествах, пока разделенные.
Ну, как полагается тосты.
- За вас любимых!
- Куда же мы без вас!? и т.д.
Наконец включен магнитофон, и все начали вслушиваться в поэзию.
А мне что–то приятно мешало. И вскоре я разобрался. Напротив меня сидели исключительно красивые ноги. Они были идеальной формы, переходящие в соблазнительные коленки. Коленки не скрывала, а скорее подчеркивала короткая юбка.
Поднял глаза. Хозяйка коленок нисколько не портила прелести, и все остальное грудь, и талия хорошо дополняло все это.
Когда пошел обмен мнениями, меня смутило безапелляционные суждения этой женщины.
Ее фразы звучали как приговор и, хотя все было правильно насчет несовершенства ритма, примитивное содержание. Все это у меня вызвало протест.
Мы случайно остались наедине в маленькой спальне. Я ей сказал, как вы великолепно знаете поэзию. И тут из меня полилось Брюсов:
Ты женщина, ты книга среди книг!
Ты свернутый запечатленный свиток.
В его строках и слов и дум избыток.
В его листах безумен каждый миг.
И далее.
Потом. Игорь Северянин
«Ты влилась, словно струйка Токая.
В оскверняемый водкой хрусталь.
И воскликнул, я «Вот ты какая!
Вся такая как надо.!»
Далее Андрей Белый.
«Она отдалась без упрека.
Она целовала без слов».
Это все неслось из меня безо всякого усилия, и без каких - либо намерений.
Но, взглянув на нее, я увидел, что «Не в коня корм», что «Она была в Париже, и сам Марсель Марсо ей что-то говорил».
О, как я не знал ее!
Она оценила мой растерянный взгляд и сказала, «Здесь скучно и тесно, поехали куда – нибудь.»
В моей главе пронеслись все кафе и рестораны, мой кошелек и его содержимое.
Недолго музыка играла. Когда ее пальцы коснулись моей руки, чтобы мы вместе вышли, мгновенно сработал мужской инстинкт, и моя рука ушла под широкий рукав в эту несказанно гладкую поверхность.
Я не подозревал, что женщины могут также взрываться. Единственно, что нас выручило - это воспитание. И она тоже поняла это. «Поехали!» простонал я.
На улице мы быстро нашли такси. И пока мы ехали, моя рука непрерывно гладила эти изумительные колени. И если ласки заходили далеко, то их останавливала ее рука.
Наконец, мой дом, квартира, прихожая. Пальто на пол и в спальню.
Долгая пауза пока я расстегивал ремень на ее платье. Дернул и он лопнул. Женские лифчики всегда для меня были загадкой, но она быстро освободилась от этого предмета, и мы рухнули в постель. Очухались неизвестно когда.
О, старая как мир картина: ее голова на моей груди и грудью чувствую ее мягкий нос. Тишина.
Вдруг из этой тишины голос человека приходящего в себя и возвращающегося в сознание.
«Что ты думаешь о нашей экономике? Что будет дальше?»
А дальше….. я произнес все, что думаю про нее и про политику и экономику взятые вместе.
Потом мы жарко прощались.
Все во мне говорило. «Ну, ее к черту! Загублен свободный вечер! Надо бросить это дело!». Но по всему телу разлилась сладкая усталость, которая не мешала голове четко считать матрицы и квадратные вычеты.
Через несколько дней я встретил свою знакомую - хозяйку вчерашней квартиры. С хитрой улыбкой она спросила: «Ну, как?»
- Познавательно.
- Я так и думала.Ты знаешь, что она доктор наук и признанный авторитет в области экономики.
У меня ёкнуло под ложечкой.
Знакомая продолжала.
- У нее дурной несговорчивый характер, как ты ее терпел целый вечер?
И я автоматически ответил: «Молча!»
Все промелькнуло так же как до этого со многими женщинами.
Но жизнь великий сценарист. Ею поставлены все сериалы, которые почти всегда отличаются банальностью. Без стрельбы, трупов и прозорливых следователей.
А обычная жизнь текла и втягивала в свое русло.
Она была занята, как и я. Поэтому наши встречи проходили реже, чем нам хотелось.
Ее дочка была уже большой, она ходила в институт и часто уезжала по каким-то студенческим командировкам.
Наши встречи были радостными и обычными.
Меня иногда удивляло, что знаменитый и занятый экономист, гроза многих - такая мягкая и заботливая женщина. Я не ждал никакого подвоха, повелительных интонаций, каких - то дисциплинирующих указаний. Нет, наоборот, была покорная и любящая женщина. Она очень ценила эти минуты общения.
Эти минуты, как правило, не начинались с жарких объятий и страстных поцелуев.
Начинались они с вручения цветов, благодарностями за то, что мы есть и легкого ужина с вином.
В этом оттягивании неизбежного была большая прелесть, и тем яростней протекали минуты последующего времени. Разделенные четко на две половины. Первая для него, вторая для нее.
Потом был великолепный балкон с выращенными ей цветами и неспешная беседа.
Это единственное время, когда мы могли поговорить о положении в стране и экономике.
Хотя мне было не до этого. Но, тем не менее, звучал вопрос: «Неужели тебе безразлично, что делается в стране?».
Это было время, когда просыпалось движение, претендующее на власть. Само желание пройти в выборные органы было крамолой. Большинство людей не представляло, как можно кого-то выдвигать, не одобренного сверху.
Это я вспоминаю, потому что общественная активность в ней прорывалась сквозь очень плотную пелену влюбленной женщины. И уже был выдвинут в Верховный Совет Болдырев, что была неслыханная дерзость. Она участвовала во всех дебатах. И даже притащила меня на какое – то собрание, где выступали будущие члены партии «Яблоко»
(Явлинский, Болдырев, Лукин), выступал какой – то председатель «Независимых профсоюзов». Все это казалось мне самодеятельностью. Я не был против, я, как и все, наблюдал.
Но политические беседы шли за чашечкой кофе, которую она подавала на балкон, и мы сидели, в теплых халатах, говоря о бедах России. Она обожала мой халат. Это ее подарок мне ко дню рождения.
Это был, как сейчас говорят «кайф» или точнее было в «кайф».
Но надо было собираться домой. Как это было тяжело. Я видел как ей после тепла и ласки тяжело оставаться одной. Она стоически подчеркнуто не делала никаких шагов, не произносила слов, чтобы я порвал с семьей. Но как ей хотелось, чтобы я остался хотя бы на ночь. Это было ее заветное желание, это была ее мания и предел. Прижаться к сильному и решительному защитнику, который есть гарантия и избавление от всех обид жизни.
Медленно надеваю пальто, завязываю ботинки. Последние долгие поцелуи Напрасные слова. «Когда придешь еще?»
- Давай созвонимся! Эти слова я выдавливал из себя и уходил. Садясь с машину, я видел, как она стояла у окна и наблюдала за мной. Я медленно отъезжал, и забота о безопасном вождении отвлекала меня от грустных мыслей.
Было это 29 декабря. Это была наша последняя встреча перед Новым Годом. Далее мы могли встретиться только после выходных.
Я понимал, как трудно ей расстаться со мной. Как хочется быть в праздник со мной, но в душе было записано «Нельзя!».
Было много друзей и родственников. Её звали во многие компании. Как только она представляла, что будет сидеть одна или с приставленным к ней спутником, как надо отделываться от его ухаживаний. Смеяться и петь, а в глазах будет тот родной ей мужчина. Как только она это представляла, так ей становилось тошно.
Но меня этот большой перерыв встреч тоже не радовал. И 31 декабря вдруг мою душу забрала тоска.
Новый год для меня тоскливый праздник. Это тревожное ожидание нового, хотя нового ничего нет, и не будет. Тот же труд и те же проблемы. Так стало невыносимо от тоски, что в 12 часов дня я начал собираться. На вопрос жены : «Куда?». Я ответил обычным ответом:- к любовнице».
-Смотри, не засиживайся, нас звали к Толе. Опаздывать неудобно».
Сев в машину, я понял, что сбежал, не побрившись, так как хотел сделать это вечером перед гостями и в жуткой старой рубахе. Но мне было все равно и я прямо, не заезжая за цветами, рванул к ней.
У неё стояла украшенная елка. Эту елку я купил заранее и около елки маленький столик. На одном из двух стульев сидел маленький заводной медвежонок. Она всегда считала его моим символом. Он для неё был добрый и волосатый как я.
Она была изумительна одета. Не было никакого удивления.
«Садись. Я тебя ждала».
И тут меня прорвало. Стало жалко ее и себя, моего сына и ни в чем не виноватую жену.
И я разрыдался, сидя за столиком под елкой, небритый, не одетый празднично.
«Ты что?» - спросила она, выглянув из кухни.
Я ее сильно и, наверное, больно схватил за плечи «Хочешь я приеду навсегда к тебе?».
Была долгая пауза. Я видел, как для нее это был трудный ответ.
- Это решать тебе. Я в тебе уважаю мужчину.Я никогда не буду разрушать чужую семью.
Эти слова и мое решение мы потом не раз вспомним. И я развернулся и поехал домой. Не скажу, что мне стало легче, но что-то стало на привычное место и как у всякого нерешительного человека это стало решением. «Ничего не меняй» - это спасительный якорь для трусов и лентяев.
С того Нового года все стабилизировалось. Дни наших встреч стали постоянными, вроде все налаживалось.
Но меня точил червяк сомнения. Я сделал выбор в пользу семьи. Как же она?
Красивая женщина, желанная для многих мужчин прилипла ко мне. Так она останется навсегда одна.
Хотя у неё была дочь от ее первого неудачного брака. Ее бывший муж пил и не считал ее за человека, несмотря на ее кандидатские и докторские степени, на ее явные таланты создавать семейный уют.
И, наконец, в ее бескомпромиссном духе, она ему сказала: «Хватит!».
Быстро нашла выгодный обмен и поселилась с дочкой в очень приятной квартире.
Важно, у нее было немало мужчин. Мне ее подруги, небезразличные к сплетням, рассказывали ее шутку. Обычно в женской компании она потягивалась и говорила: «Девчонки! Мужика бы! Мужика бы хорошего».
Многие мужчины были ей обязаны своей карьерой. Но я твердо знал, что не один мужчина не появлялся на ее горизонте, если она этого не хотела. А после неудачного брака планка была поднята высоко. И это меня пугало и льстило.
И вот с заботой о ней я выбрал, как мне казалось, удачный момент. Мы были в добродушном настроении и сидели у Росстральных колон.
Наблюдали мощный торс Волхова.
У меня вырвалась обычная банальная шутка «Вот мужчина достойный тебя!» И сразу я получил выразительный взгляд и насмешку и укор: «Ты что кокетничаешь?».
Я неожиданно для неё погрустнел и сказал: «Сядем!» Мы сели и тут меня понесло.
- Мы с тобой уже встречаемся несколько лет, у тебя со мной нет никакой семейной перспективы. Мне, конечно, удобно и приятно, но я ни хочу портить тебе жизнь и потом страдать, что я испортил жизнь любящему меня человеку.
Я не понимал, что глупее были только слова во французском фильме «Фанфан-Тюльпан».
«Аделина, успокойся я, не люблю тебя!»
Я впервые увидел её слезы. «Значит, я тебе не нужна?»,- пробормотала она.. Так говорят обидевшиеся девочки.
- Нужна, дурочка.
Бормотание:
- Тогда послушай сам, что ты говоришь?
Она встала и быстро пошла до такси и мгновенно уехала.
Ее телефон молчал.
Я держался. Думал, что время лечит, и если мы не будем видеться, то все пройдет.
И я дождался. Встретил ее подругу. Та мне с явным удовольствием сообщила, что у нее новый поклонник и дело двигается к браку.
Я никогда в себе не чувствовал Отелло, но тут что-то во мне взревело. Но почему-то не против нее, а против того, кто увел ее у меня.
День был напряженный и занятый. Вечером я как всегда сел к компьютеру, но образ этого мужчины сидел во мне, и никакие мысли не шли в голову. Мне представлялся высокий красивый и хорошо сложенный заботливый и очень богатый мужчина. А ночью я не спал, а думал, как все та же ласковая и покорная женщина общается с новым незнакомым мне мужчиной. Я готов был убить его, разорвать на части. Только не решил, буду ли сам убивать или найму убийцу, как это делают в современных романах. Прямо какой-то дурдом!
Вечером, когда она должна была быть дома, я уже стоял на подходе.
Вот она.
Подходя ко мне, произнесла:
- А ты не мог позвонить! Я сегодня занята.
Эта формулировка меня взбодрила. Значит, мне разрешено звонить.
«Я немного замерз. Можно зайти выпить чего – нибудь горяченького?»
- Давай!
И мы зашли.
Мгновенно в прихожей я содрал с нее пальто, и мы быстро очутились на разложенном диване.
«Сумасшедший! Ко мне сейчас придут!»
- А мне наплевать!
И вдруг звонок.
- Иди, открой! Я в ванную.
Я в растрепанном виде. Открываю дверь и наблюдаю хилого интеллигента в очках. Он быстро понял ситуацию. Он разделся, и мы вошли в комнату. У меня уже не было никаких мыслей.
- Давно это у вас? - спросил он.
- Я ее знаю с самого детства.
Тут вошла она.
Красиво одетая и убранная, от того более желанная.
Он демонстративно притянул ее к себе и поцеловал.
Она отстранила его и сказала: «Мальчики, что будем пить, есть». Он вынул из стоящей рядом сумки бутылку дорогого вина.
Появились бокалы.
Это было для меня слишком. Пропивать мою женщину с человеком, которого я увидел первый раз, было невыносимо. Тем более во мне еще не остыла кровь.
Тут опять всколыхнулась ярость.
Как она только что трепетавшая в моих объятиях спокойно принимает его и готова делить вечер с двумя.
Я резко встал и пожелал им хорошего вечера.
Сел в машину, завел мотор и долго ругался, поминая ее последними словами, лучшее из которых было «сука».
Никогда не хочу ее больше видеть. И так стало легко на душе, что хотелось петь. Вечером работа шла отлично, и уравнения складывались в единую последовательность и преобразования делались без ошибок.
Утром я еще не успел пойти на работу. Раздался звонок.
- Ну, что Отелло? Помоги мне.
- Конечно. Но без удовольствия.
- Ну, брось! Мне нужен настоящий мужчина. Я хочу купить плеер. А сама в них ничего не понимаю.
В моей голове проносится. «Ну, вот опять начинается». Но губы произносят: «Ладно».
- Хорошо. После работы около магазина радио товаров.
Магазин радио товаров.
Я вижу хорошенькую, короткую дубленку, украшенную не менее соблазнительными ножками. Эта она - стерва, изменщица, полная коварства.
Плеер мы выбрали быстро.
Вышли на улицу.
Я гляжу ей в глаза.
-Я поеду домой. Мне долго добираться, большое движение.
В моем голосе пренебрежение и не желание поддаваться на провокации.
- Тогда подвези меня.
- Ладно.
Дверь автомобиля захлопнулась, я вставил ключ в зажигание.
- Подожди. Ее глаза засверкали.
- Неужели ты подумал, что я и этот слизняк имеют, что-то общее.
- А мне наплевать!
- Вот как ты заговорил! А на набережной я слушала твои советы! Вот ты и увидел, что я могу их воплотить в жизнь, может в лучших вариантах. Теперь смотри, любуйся!.
И в ее глазах было столько ненависти.
Я. вышел, открыл ее дверцу: автомобиля:
- Выходи. Дуй отсюда! Ты свободна!.
И её жалкий взгляд бездомного щенка.
- Прости меня. Поехали ко мне.
Весь гнев улетучился, и возникло далекое от секса желание, приласкать этого щенка. Сказать: «Ну, все, успокойся».
Что и было сделано. И безо всяких приключений мы были у нее дома, и я впервые остался на ночь. Не думая о том, как я оправдаюсь.