Станислав Дит — «Ни до, ни после»
1
Прежде чем кислород закончится, я хочу сделать небольшую запись о произошедшем. Эти события невероятны. Воспоминания о них бросают в дрожь, но я должен вновь пережить этот кошмар и оставить сообщение тем, кто прибудет слишком поздно, чтобы хоть кого-то спасти.
В середине ноября, по земному летоисчислению, я прибыл на базу Объединённой Аэрокосмической Корпорации, расположенную на поверхности Марса. К настоящему моменту, группа солдат, в составе которой я находился, мертва. Мне трудно оценить время, прошедшее с нашего приземления. Могу лишь предположить, что прошло от суток до нескольких дней.
Возможно, другие выжившие знают больше, чем я. Но, увы, с момента катастрофы, я не поговорил ни с кем, чтобы узнать подробности. Мне попадались лишь трупы и сущности, крадущиеся в потёмках. Их внешность столь непривычна, что, даже стараясь, я не могу заставить себя считать их живыми.
Первую тварь я увидел спустя час после того, как пришёл в себя.
Помещение то озарялось тревожным светом красной лампы над дверью, то погружалось во тьму. Разбросанная мебель отбрасывала на стены причудливые дрожащие узоры. В воздухе навис холодный запах сырости.
Всё ещё пытаясь вспомнить предшествующие события, я поднялся и двинулся к выходу. Тело отказывалось твёрдо стоять на ногах, а ступни с трудом волочили тяжёлые форменные ботинки под жалобный треск суставов.
Положив руку на дверь, я ощутил металлический привкус во рту. Кровь. Сердце на мгновение замерло. Рука направилась к щеке, и боль обожгла левую половину лица. Я догадался, что рассёк кожу об острый угол. Но не мог вспомнить, как упал.
В голове царил хаос. Калейдоскоп из образов, криков и запахов вращался с неимоверной скоростью. Казалось, некая рулетка пытается выбрать необходимую мысль из тысячи. Наконец, она возникла: «Я хочу домой».
Впервые за пять лет службы на борту корабля, я испытал такую всепоглощающую тоску. Расстояние до Земли казалось непреодолимым. Я будто почувствовал, что не вернусь, не увижу глаза матери, друзей и жены.
Обычно в солдаты не брали женатых, но это относилось лишь к служащим секретных объектов, подобных марсианской базе. Что до таких как я, членов корабельного экипажа, то строгих критериев не существовало. Достаточно заключить пятилетний контракт и вернуться домой обеспеченным до старости.
Мне оставался месяц. Этот полёт был последним, но что-то пошло не так. Мы всё ещё здесь.
Я помнил взрыв.
Заурчал желудок, отзываясь жгущей болью. Тело сотрясло. Казалось, я не ел вечность. Карман рюкзака для тюбиков с питательной пастой оказался пуст — ещё бы, оставаясь на борту, я не наполнял его уже пару месяцев.
Дверь скрипнула. Лампа очередной раз загорелась, высветив неясные очертания стен коридора. Я находился в небольшой комнатке с единственным выходом и сделал шаг наружу.
Свет погас. Глаза не успели привыкнуть.
— Эй, — крикнул я. — Есть кто?
Мне ответило эхо.
С тем же успехом я мог задать этот вопрос ночью на кладбище или в заброшенных катакомбах, на которые так походила сейчас марсианская база.
Вновь загорелся свет, заставив меня зажмуриться. Резкое движение мышц лица отразилось болью на ране, и я застонал. Звук разнёсся по коридору.
Сильней вспыхнула лампочка, прежде чем померкла навсегда. Я остался один. Лишь стон составлял небольшую компанию, да и он, подобно змее, ускользал, сквозь отдалённые комнаты.
«Что же здесь случилось?» — подумал я и положил руку на пистолет. Ощущение оружия под пальцами добавило уверенности. Ноги осторожно зашагали вперёд.
На ходу я извлёк из футляра небольшой фонарик и осветил путь. Мои предположения подтверждались: на базу либо рухнул метеорит, либо что-то взорвалось внутри. На это указывали обугленные стены, местами покорёженные от сильного удара.
Никто не шёл мне на встречу, из чего я заключил, что нахожусь далеко от центра базы, где-то на внешнем радиусе. Значит, поблизости находятся ангары. Эта новость не огорчила, но и не обрадовала меня: даже если хоть один корабль окажется целым, я не смогу им управлять, чтобы вернуться на Землю. Мне понадобится найти кого-нибудь, либо ждать прибытия помощи.
Я подумал о том, чтобы вернуться в комнату и ждать помощи, но голод сводил с ума.
В поисках еды я выбрался из коридора к развилке, где свернул вправо, сторону, как мне казалось, ведущую к центру базы.
Терзаемый каким-то опасением, я шёл настороженно, с опаской переставляя ноги. С каждым новым завитком коридора, где приходилось выбирать направление, я ощущал, как возникшая чуть раньше тревога сменилась некой ясностью. Я будто чувствовал в этой безмолвной атмосфере что-то дьявольское, неведомое мне.
Сердце застучало в горле. Накатил приступ тошноты, и я с трудом убедил себя, что мне нужно удержать внутри остатки пищи, если они по какой-то причине ещё находились в желудке.
Словно параноик, силился я разглядеть в темноте грохочущих цепями призраков, пришедших с пыльных чердаков и мансард, чтобы испугать меня до смерти. Но ничего не происходило.
Я прошагал около часа и, по моим расчётам, преодолел четверть пути, когда луч фонаря выхватил очертания человеческого тела.
По спине пробежала дрожь. Руки покрылись потом. Осмотревшись по сторонам, я приблизился.
Этот человек был солдатом. Лицо его посинело. Кожа остыла. Холод помещения сохранил тело от разложения, и я, поборов брезгливость и внутренний протест, засунул руку в его сумку, где обнаружил что искал — питательную пасту. Жадными глотками, даже не почувствовав вкуса, я опустошил тюбик.
На глазах выступили слёзы благодарности. Стыдно признаться, но я радовался, что этот человек умер здесь, в этом месте, позволив мне воспользоваться остатками его припасов. Стоило взять и оружие, но небольшое везение затуманило голову, о чём я пожалел позже.
Я вышел к большому залу с двумя рядами колон по центру.
В беспросветной тьме, что не мог рассеять даже мой фонарь, мерцал одинокий монитор компьютера. Он издавал тревожный писк, как аппарат, показывающий прямую кардиограмму.
Увиденное заставило меня отшатнуться: сквозь комнату тянулся кровавый след. Он делал Z-образный изгиб и скрывался в углублении пола. Вероятно, оно использовалось для хранения оборудования или инструментов, но сейчас там лежало нечто иное.
Не знаю, почему в тот момент я не убежал. Какой-то внутренний позыв заставил меня приблизиться. Рукой, покрытой мурашками, я направил луч фонаря к яме, откуда доносилось едва слышное бульканье.
Фантазия предательски вырисовывала в голове ужасные образы. Словно наяву я увидел обглоданного мертвеца, шевелящего беззубой челюстью. Вместо слов он издавал этот странный звук. Окостенелая рука потянулась ко мне, будто приглашая спуститься.
Я замер в нерешительности. Не хватало сил заставить себя сделать небольшое движение и осветить то, что лежало в чёрноте передо мной. Разум вновь вернулся. Я попятился. Что бы не лежало там, внизу, я не хотел этого видеть.
Мной овладела паника. Бежать. Не важно куда. Не оборачиваясь.
Что-то зашелестело слева. Ноги подкосились. В этот момент я перестал быть отважным солдатом, готовым к неожиданностям и смертельным опасностям. Атмосфера страха и неизвестности сломила меня. Осталось лишь желание забиться в какой-нибудь угол и переждать до рассвета, как бывало в детстве, когда оживали призраки ночи. Но это не дом. День не наступит.
У дальней стены вспыхнула проводка, на секунду рассеяв мрак в нескольких метрах вокруг.
— Лишь пустота. Здесь никого нет, — прошептал я себе.
Ещё вспышка и я увидел приближающуюся длинную белую фигуру, пустой глаз и мёртвую бессмысленную улыбку.
Тело отреагировало стремительно. Пистолет мигом оказался в руке, но пальцы дрогнули. Я выронил его, так и не успев нажать на курок. Оружие стукнулось о ботинок и отлетело в темноту.
Закричав, я побежал по залу. В глубине зияло пространство открытой двери. Я не знал, что находится за этой чернотой, но способность трезво мыслить исчезла. Лишь бы убежать от этого. Только бы оно меня не догнало.
На ходу я сбросил тяжёлый рюкзак, оставив только фонарик. Силы покидали меня. Через десять минут я выдохся и остановился. Позади не слышалось ни звука. Мертвец не преследовал меня. Быть может, он сейчас копается в брошенном рюкзаке? От этой мысли руки похолодели.
Что же здесь произошло? Объединённая Аэрокосмическая Корпорация никогда не распространялась о направлении исследований, но ходили слухи, что занимаются они разработкой телепорта.
В этой стезе они не первые. Ещё десятилетия до них этим занимались другие организации. Я слышал о чудовищном эксперименте, когда врата двустороннего телепорта повредили в результате несчастного случая. Тогда группа из десяти человек вошла в устройство с одной стороны, чтобы никогда не вернуться обратно. Где они сейчас? В каких уголках мироздания носит их несчастные, разорванные души? Быть может в тех самых закоулках, из которых ворвалось сюда нечто, что я видел в зале с колоннами?
Приближалась середина базы, и я не спешил с выводами, уверенный, что скоро всё прояснится.
Взяв волю в кулак, я заставил себя включить фонарик, но опасения выхватить лучом устрашающую фигуру заставили меня светить не прямо, а на пол перед собой. Щека заболела с новой силой. Половина головы полыхала огнём.
Опасаясь, лишиться сознания, я опёрся рукой о стену и двинулся дальше. По мере продвижения безнадёжность всё больше охватывала меня. Несколько раз я натыкался на изувеченные трупы и оказался поражён тем хладнокровием, что вызывали у меня подобные встречи. Я словно ожидал их здесь увидеть и с жадностью обыскивал рюкзаки в поисках еды.
К моменту, когда я набрёл на настенную электронную карту базы, в кобуре на форменных брюках уже висел новый пистолет с полным магазином на случай неожиданной встречи. Судя по точке на плане, я сбился с маршрута и снова вышел на внешний радиус, правда, на этот раз с западной стороны базы, в то время как путь я начал южней.
Надлежало решить, куда идти теперь. Я не видел необходимости искать способ послать сигнал бедствия на Землю. Там наверняка уже знали о проблеме и выслали помощь.
Я утолил голод и имел при себе ещё пол тюбика пасты запаса, так что значимость похода в поисках пропитания снизилась. Можно остаться на месте и ждать, когда сюда доберутся спасатели.
Сев у стены, я положил руку на пистолет и попытался заснуть.
Возможно, я бы сделал это, если бы вдруг не осознал, что такая дорога может занять у спасателей несколько дней. Моих запасов еды недостаточно и следует продолжить поиски. Возможно, на базе я не единственный выживший, и кто-то в данный момент собирает оставшиеся припасы.
Гнев охватил меня. Я не собирался уступать право на жизнь какому-то выскочке из ряда тех, кто устроил эту историю с телепортом. Там, на Земле, меня ждёт семья, друзья и любимая девушка. Если ради того, чтобы увидеться с ними ещё хоть раз, мне придётся перестрелять несколько выживших из марсианского гарнизона, я с удовольствием это сделаю.
Дальше по внешнему кольцу проходила шахта, ведущая прямо к центру базы. Если пробраться в неё, то можно идти, не сворачивая.
Когда я добрался до входа в шахту, в нос ударил запах гари. Где-то поблизости случился пожар. Луч фонаря выхватил аптечку, лежащую на полу. Рядом нашёлся и медпункт.
Я обработал рану на щеке. Сильный отёк заставил глаз закрыться, а ухо потеряло способность слышать. Теперь у меня оставалась возможность воспринимать лишь происходящее справа. Поэтому, я решил идти боком, держа руку на пистолете.
Впереди могли оказаться пробоины в обшивке, и потому, я обзавёлся небольшим кислородным баллоном с маской, повесив его на ремень.
Трупы и сгустки крови на полу встречались всё чаще. Новый рюкзак наполнялся припасами и оружием. Я ощущал себя героем, выжившим после сильнейшего катаклизма. В голове возникали образы, как я, счастливый и здоровый, вернувшись домой, рассказываю близким, как пережил это тяжёлое событие. Историю об ограбленных мертвецах можно опустить.
Левое полушарие загудело. В глазах зарябило. Ноги подкосились, и я упал на колено. Боль стала невыносимой. Две таблетки обезболивающего, принятые чуть ранее, не принесли никакой пользы. Я проглотил ещё шесть.
Что-то текло по щеке. Вероятно, гной. Рана провала.
Я прищурился, стараясь сделать изображение коридора чётче: в тени что-то шелохнулось.
Пальцы сжали рукоять пистолета. Губы задрожали.
— Ты герой, — прошептал внутренний голос. — Не сдавайся.
И я сделал это. Два выстрела окрасили яркими вспышками узкую шахту, прежде чем я понял, что стрелял в живого человека.
Простонав, он неуклюже присел на корточки и упал навзничь.
Бросившись к нему, я обнаружил, что ранения смертельны. Он умер сразу, не мучаясь.
В отчаянии, я отбросил рюкзак и обыскал убитого. В нагрудном кармане лежала небольшая книжечка. В свете фонаря я различил красивый, но неровный почерк. Записи вели торопясь.
— Что случилось? — прозвучало из темноты. — У тебя всё в порядке? — Очевидно друг моей случайной жертвы.
Если бы он увидел, что произошло, то отомстил бы за напарника. На этот раз я не мешкал: новые выстрелы прогремели в шахе, и труп рухнул на пол.
— Я — убийца.
Эти слова вызвали у меня приступ истерического смеха.
Стали бы родные ждать меня, зная, что за чудовище живёт рядом с ними? Неверное, да. Будь ты хоть Джеком Потрошителем, любовь прощает всё. А если нет, то не любовь это. Что для моей возлюбленной жизни чужих людей, когда мог умереть её муж?
Затем я заплакал. Слёзы попали на щеку. Загудела вся голова до шеи. Я почувствовал, что если помощь не прибудет, рана заберёт меня в могилу. Как это нелепо: пережить столько трудностей и погибнуть от простого заражения.
Чтобы отвлечься, я облокотился о труп и открыл дневник. Несчастный вёл записи с момента прибытия на Марс. Как и я, он скучал по семье и ждал окончания контракта. Больная мать, старый отец, единственный сын.
Произошедшее так же оставалось для него загадкой. Просто однажды всё пошло не так. Разразился грохот, и помещения базы заполонили ужасающие чудовища, описать которых у юноши не хватило духу. Неимоверными усилиями он, с товарищем, смог выбраться из эпицентра катастрофы, центра базы. По его словам, там просто кишели всевозможные демонические создания с клыками и когтями, готовые рвать людей на части. Два друга стремились выбраться к внешнему радиусу, когда их встретил я.
В отчаянье, я вырвал листы из дневника и завопил. Крик разнёсся по помещениям. В ответ кто-то дико захохотал. Этот звук надвигался, превращаясь в грозный гул, содрогающий пол.
Нечто запредельное, будоражащее сознание, неслось ко мне сквозь лабиринты марсианской базы, в мгновение превратившейся в слеп, в одинокий памятник людскому величию и самомнению.
Сквозь затуманенное сознание я увидел, как направляю луч фонаря на мрачные неясные контуры созданий, столь умопомрачительных, что я почувствовал, как схожу с ума. Реальность сдвинулась с места. Голова будто взорвалась. Орды окостенелых тварей, жуткими хоботами соединённых с металлическими конечностями, надвигались на меня. Какое-то безглазое животное отделилось от стены и издало пронзительный рёв, заставивший меня встрепенуться.
В эту секунду я нашёл силы двинуться с места и броситься прочь по коридору. Страх придал скорости. Не знаю, сколько поворотов пролетело перед глазами, и в каком направлении они располагались.
Золотистая вспышка ударила в глаза.
Я видел Солнце. Ещё никогда оно не вызывало столько эмоций. Казалось, его лучи уносили прочь отсюда, к Земле, к дому.
Я двинулся на встречу свету, не в силах понять, вижу ли его в действительности, либо страдаю галлюцинацией. Но трещина в обшивке оказалась не иллюзией, а настоящим выходом из адской ловушки.
Ботинки утонули в красноватом песке. Лёгкие наполнились струёй свежего воздуха из кислородной маски. Бежать становилось всё тяжелее, но я всё дальше удалялся от базы, оставляя глубокие следы на марсианской почве.
К закату я пересёк цепь высоких холмов на западе от базы. Солнце ещё не село и обагрило округлые горы яркими красками.
Впервые я задумался о необходимости экономить кислород. По моим расчётам, его осталось не больше чем на полчаса. Этого недостаточно для возвращения, но хватило, чтобы записать эту историю в дневник. Он оставался в руке всю дорогу.
Увы, я не дождался помощи.
В последние минуты я думаю, сколь безжалостно человечество в его стремлении к знаниям. Оно жертвует сотнями жизней, губит тысячи судеб, чтобы летать к звёздам, погружаться в океаны, взбираться на горы, абсолютно не представляя, как и зачем они смогут применить новые открытия.
Дышать всё тяжелей. Как жаль, что я не увижу любимую.
Я слышу звук.
Это смерть?
Нет. Кажется, я дождался помощь.
2
Прибывшая на Марс команда спасателей обнаружила в нескольких километрах от базы зомби в маске с кислородным баллоном.
В руках у создания оказался дневник. Медики сошлись во мнении, что он написан уже после обращения человека в полумёртвое создание. Вероятно, с самого начала описанной истории, несчастный уже обратился, но, не подозревая об этом, боролся за жизнь, вёл записи и даже пытался совершить побег.
Решением комиссии, зомби сохранена жизнь. После расчистки, он доставлен на спутник Марса Деймос, где будет изучен в научной лаборатории.
Вопрос о возвращении на Землю не рассматривался в силу опасности объекта для людей. Так же решено не умерщвлять существо из принципов гуманности, так как по современным научным представлениям, зомби не может тосковать, страдать или испытывать иные человеческие чувства. Эта способность, по-прежнему, считается уникальной и приписывается исключительно людям.
Родственникам и близким сообщено о гибели солдата.
3
Я не помню, как стал чудовищем. Для себя я навсегда остался человеком. Не было момента «до» и «после». Я просто жил, пока не узнал, что чужд людям.
Сквозь решётку клетки не видно Землю, но знаю, она где-то там. Никто никогда не освободит меня. И жизнь мертвеца не прервётся. Я буду вечно взирать в холодное небо, осознавая, что никогда его не пересеку.
Прощай, любимая. Я жив, но ты никогда об этом не узнаешь.