Жил на свете рыцарь бедный

               

Задумаемся над шутливой песенкой о рыцаре, верном сладостной мечте и как сам Пушкин, «имевшем виденье непостижное уму», «впечатление» от которого «глубоко врезалось в его сердце»:
                «Жил на свете рыцарь бедный,
                Молчаливый и простой,
                С виду сумрачный и бледный,
                Духом смелый и прямой.

                Он имел одно виденье,
                Непостижное уму,
                И глубоко впечатленье
                В сердце врезалось ему.

                Путешествуя в Женеву,
                На дороге у креста
                Видел он Марию Деву,
                Матерь Господа Христа.               

                Несть мольбы Отцу, ни Сыну,
                Ни Святому Духу ввек
                Не случилось паладину,
                Странный был он человек.

                Полон Верой и Любовью,
                Верен набожной мечте,
                Ave, Mater Dei кровью
                Написал он на щите.

                Возвратясь в свой замок дальный,
                Жил он строго заключён,
                Всебезмолвный, всепечальный,
                Без причастья умер он;

                Между тем как он кончался,
                Дух лукавый подоспел,
                Душу рыцаря сбирался
                Бес тащить уж в свой предел: 


                Он-де богу не молился,
                Он не ведал-де поста,
                Не путём-де волочился
                Он за матушкой Христа.

                Но Пречистая, конечно,
                Заступилась за него
                И впустила в Царство Вечно
                Паладина своего» (1829 г.)
Для начала отметим, что в этой песне при печати убрали из текста все заглавные буквы и получилось, таким образом, что такие определения, как «Пречистая», «Мария Дева», «перед Ликом Пресвятой», «Царство Вечно» Пушкин писал с маленькой.
Да позволят нам пушкиноведы при всём уважении к их эрудиции не поверить в это хотя бы потому, что в этом же тексте Mater Dei (лат.) напечатано с заглавной буквы.
    Теперь из этой простенькой песни определим взгляд  А.С. Пушкина на характер и особенности верующего человека :
Это во-первых Рыцарь (то есть воин), 2 – бедный, 3 – с виду сумрачный и бледный ( то есть не уделяющий себе внимания), 4 – молчаливый и простой ( т.е. не занимающий своею персоною других), 5 – Духом смелый и прямой (т.е. только смелый и прямо идущий по жизни может быть духовным), 7  –  ещё нужно Виденье, непостижное уму – Откровение Свыше, но и этого мало, самое главное 8  – глубокое Впечатление, врезавшееся в сердце.
Если есть теплота в сердце от чувства Любви и Веры, тогда есть и «верность набожной мечте»…
Как видим очень много всего надо для того , чтобы быть Верующим Человеком! И вот этого всего вполне достаточно, чтобы невозбранно попасть в Рай, как бы полемизирует с христианами Пушкин, -  и можно обойтись без причастья, официальных молитв, поста и даже , о ужас! – исповедания Пресвятой Троицы: Отца и Сына и Духа Святаго!
По Пушкину вполне хватит искренней Любви, хотя бы и Божий Воин «непутём волочился за Матушкой Христа», т.е. любил живою, плотскою, чувственной Любовью.
Какая же здесь глубина неприятия великим поэтом догматов христианства!
Какое намеренно нарочитое противопоставление изгоняемого монахами и церковью из духовной жизни Женского Начала, обожествляемого рыцарем и поэтом – ханжеству монополового противоестественного извращения!
И никто не заметил и не понял столь явной насмешки великого поэта?! Не догадался о сокрытом глубоком антиклерикальном содержании казалось бы таких простеньких стихов?
Какая-то примитивная глупенькая незатейливая песенка о простаке-рыцаре – вот что приходит на ум «серьёзному» читателю, и он останавливается в задумчивом остолбенении как Лотова жена, дочитав до самого конца, но при том , разочаровавшись и так ничего и не уразумев.
Потому что не для всех правда и гений, но кому дано от Бога! И в этом вот контексте задумаемся о «подоспевшем» к рыцарю «духе лукавом»!

Как обвинения его напоминают нам традиционные уличения во грехах словесного своего стада православными пастырями, коим и дела нет до духовных и нравственных качеств пасомых ими «рабов господних» ( господа – хозяйство,  хозяйских в переводе с украинского).

Нет дела пастырям и до того, противостояли ли их «духовные чада» в личной и социальной жизни подлости, злу и лжи, или молчаливо соглашались с ложью и беззаконием.

Пост и молитва их прихожан их занимают, но пуще того «Послушание», что «паче поста и молитвы».

И здесь вся гениальность Пушкина, определяющего Рыцарство и почитание им Прекрасных Дам, как естественную реакцию живого ума и чувства на душное и холодное христианское скопчество.

Более того, великий русский поэт сознательно утверждает Божественность и Святость почитания Вечной Женственности,  предваряя тем самым представления русских философов и богословов о Софии Премудрости Божией!