Мечтатель

          Его зовут Александр и ему 33 года. Он высок, упитан, его лицо всё еще сохранило по-детски насмешливое выражение, озорные огоньки в его глазах мгновенно располагают к себе собеседника, но лёгкая седина уже тронула его густую каштановую шевелюру, ниспадающую почти до самых плеч.
           Наполнение же ничуть не уступало упаковке: Александр спокоен, начитан, умен, предельно вежлив и добр. И всё же у него есть один существенный недостаток - он Мечтатель, а это значит что он не умеет разочаровываться в людях, веря им даже после многократных предательств, он - один из тех немногих людей, кто книгам доверяет больше чем своим глазам, из-за чего пребывает в постоянном когнитивном диссонансе с окружающим его миром, он не всегда отстаивает свою точку зрения, хоть эрудиция и позволяет, ведь его так мало волнует мнение окружающим и он отдается грёзам всеми фибрами своей души, при условии,конечно, что она у него есть. Но сейчас это всё не имеет ни какого значения, ведь он погрузился в свое любимое занятие. Он Мечтает.
          Только одна мысль - он должен достроить ее. Причины и следствия, вопросы о мотивации и жалость к себе давно покинули сознание обладателя этого изломанного тела, остались лишь цель, боль, презрение к себе и животный страх, страх не успеть. Некогда прекрасные, иссиня черные волосы почти полностью выпали, остаток же превратился в белые островки на фоне кожи, отчаянно похожей на пергамент, ранее пронзительный, взгляд этих эбонитовых глаз затуманился от постоянной физической боли и душевных терзаний. Любовь и дружелюбие вытеснила ненависть, в равных долях рапостраняющихся на себя и окружающих. Раньше местные помогали ему в строительстве этой башни, но после того как они заложили фундамент, он был вынужден прогнать их, ведь они не понимали КАК башня должна выглядеть и ПОЧЕМУ она должна быть именно такой, как в его воображении, он же не мог сказать им. И вот, уже в течении пятидесяти лет, крестьяне, горожане и викинги из числа норманнов  приносили все необходимое для для строительства к Утесу Воронов, который так назывался из-за обилия этих проклятых птиц на склонах скалы, будто пёрст богов возвышающейся над Балтийским морем. Говорили, что спрыгнув с вершины можно успеть полностью прослушать оду Бильскирниру, прежде чем коснешься воды - врали конечно, но высота всеравно приличная. Именно на вершине скалы и находилась строящаяся башня и в перерывах между тесанием камней, обработкой дерева, кованием металических фигурок и ваянием скульптур, Мечтатель подходил к краю утеса и смотрел вниз, всем своим естеством страстно желая отправиться в длительный полет навстречу лазурной глади. - Еще слишком рано - твердил он себе. И вот, спустя еще несколько лет, башня была завершена: Огромный белый цилиндр, констрастирующий с черным бальзатом скалы, украшенный прекрасными окнами, с замысловатой оковкой из редких металлов, балконы, украшенные скульптурами гарпий, виверн, сирен, химер, дракончиков и воронов, последних было больше всего. Снаружи башня была украшена множеством мозаик, выложенных из драгоценных камней и изображающих Ванов, Асов и  Ётунов, внутри же башня была выстелена и завешена шкурами диковинных животных и картинами, все предметы интерьера были лично сработаны строителем, винтовая лестница казалась бесконечной из-за особого зеркального сплава серебра. Венчала же башню огромная, вырезанная из цельного куска обсидиана, статуя, изображающая расправлявшего крылья и будто готовящегося к полету ворона, из его груди же выходила смотровая площадка без перил, по которой могли пройти два человека в ряд.
     Как позже узнал мечтатель, вороны никогда так и не садились на эту башню, прозванную в народе Пиком Ворона, но они неустанно несли возле нее стражу, сбрасывая в море тех, кто пытался что-то похитить оттуда, так что местные скоро бросили тщетные попытки разграбить ее, назвали ее проклятой и перестали туда ходить. Посещали Пик Ворона только мальчишки, пока не взрослели и у них не находилась масса куда более важных дел, и старики, уставшие от жизни и желающиюх присоедениться к своим ушедшим близким. Последние взбирались на смотровую площадку и прыгали вниз, ощущая какую-то неведомую им ранее свободу, вороны же срывались со своих насестов и провожали их в последний путь. Так башня и стояла до ухода древних богов, потом же она заняла почетное место в Фолькванге и Фрейя встречала там своих пернатых шпионов из мира людей.
         Но всё это было много позже, сейчас же Мечтатель поднялся на помост и засмеялся, впервые за пребывание в этой туше. Эту задачу он выполнил и был на какое-то, пускай и очень короткое, время СВОБОДЕН и он мог только гадать к скольким еще людским инкарнациям приговорили проклявшие его боги, прежде чем полностью вернут ему истинную личность и облик. Ворон, более не Мечтатель, раскрыл свои обьятия навстречу холодным ветрам, и прыгнул, истинно наслаждаясь свободным падением. Воздух выбило из легких и рот Ворона раскрылся в беззвучном крике, который через несколько мгновений превратился в громкое карканье, после того как черная птица с человеческими глазами покинула грудную клетку не нужной более телесной оболочки.
          Своими громкими "криками" Ворон приглашал сородичей полетать вместе с ним, принять участие в этом бесконечном танце, восхваляющем цикличность жизни и смерти.
Во время человеческой жизни ему нельзя позиционировать себя как Ворона, нельзя даже вспоминать о истинной природе своей сущности, он знал лишь что что ему суждено познать все уготованные ему человеческие судьбы, знал что уже пережил боль, страх, потерю, разочарование, ревность, безысходность и знал что последним будет унижение.
           Ворон кружил , ловя потоки воздуха и ведя за собой тысячи своих сородичей, пролетая над Гамбургом, он наблюдал за людской суетой: крестьяне в поле собирали жатву, женщины обирали кусты с ягодами и присматривали за детишками, охотники возвращались с богатой добычей а местное ополчение латало бреши в деревянном частоколе. Там было так тихо, уютно и спокойно, что Ворон почти захотел туда, но эти люди поклонялись своему жалкому богу и осеняли себя крестом, норманны же презрительно называли их овцами и Ворону не было среди них места, пока не было.
           Птица с человеческими глазами продолжила свой путь в землю вечных холодов и суровых людей - Норвегию. Она прилетела в городок, стоящий на отшибе и имеющий от силы пять тысяч народу населения.  Подлетая к селению, она ощутила что силы покидают ее и она успела увидеть множество деревянных изб, с резными изображениями на них, и два десятка драккаров, пришвартованных у берега. Потом птица упала на крышу дома вождя и ее громкое карканье превратилось в крик новорожденного.
            Мальчика назвали Оглафом, он был сыном вождя племени Дикого Вепря, и у него было два старший брата от другой матери - Рагнар, шестью годами старше, весь в отца - огромная широкоплечая детина с перманентной улыбкой в 24 зуба на глуповатом округлом лице и полнейшим отстутсвием как злости, так и интеллекта и Сварг - двумя годами младшие Рагнара, полная его противположность - миниатюрный, изящный и с тонкими чертами лица, отличный оратор и чертовки ловкий воин,  единственный в племени, сражающийся двумя клинками, трофейными изогнутыми скимитарами, характером же он тоже сильно отличался от старшего брата - злопамятный, хитрый и подлый, он вызывал опасения даже у своего отца.
            Оглаф рос совершенно обычным мальчиком, разве что резко контрастировал с своими иссиня черными волосами и глазами с голубоглазыми и светловолосыми коренными жителями, за что и подвергался насмешкам со стороны последних, пока не показал себя отличным охотником, искуссным кузнецом и превосходным воином, в качестве же оружия он выбрал свой двуручный кузнечный молот, которым ковал оружие для племени в свободное от охоты и тренировок время, закаляя свои мышци и волю. Так продолжалось до 16 лет, потом ему начали сниться отголоски прошлых жизней, к 17 же он полностью осознал себя как Мечтателя, и знал что в этой инкарнации ему нужно просто существовать, никак намеренно не сокращая срок своей жизни и никого намеренно к этому не подталкивая. Это ставило мальчика(или более не мальчика?) в тупик, но он знал что воля богов всегда не такова, какой кажется изначально.
К 18 годам он начал ходить в набеги на своем Черном драккаре, постройку которого он лично контролировал. Достигая всего 25 метров в длину, его можно было скорее назвать скеннаром, он был сделан из особо крепкой породы черных дубов, растущих на склонах Треллеборга - места, где обитали злые духи, по бокам его резьба изображала крылья ворона, ближе к носовой части располагались два его "глаза" -  два огромных отшлифованных куска темно синего оникса,похищенных с богатого купеческого византийского судна, и представляющих собой огромную ценность, сам же нос был сработан в форме огромного железного клюва, и судно имело целых три сьемных мачты, за счет чего при попутном ветре было невероятно быстрым. После постройки этого судна Мечтателю дали прозвище - Оглаф Вороний Глаз. В сражениях он всегда лез в самую гущу, бесстрашно нападал на противника в надежде что его убьют, но либо кровь приверженцев более слабых богов была слишком жидкой, либо его собственные боги хранили его от смерти, злорадствуя при этом, Оглаф же взыскал репутацию бесстрашного и искусного воина. На собраниях же он всегда говорил наиболее спокойной и разумно, часто препираясь с Сваргом, и к его мнению стали прислушиваться.
             Он даже смог полюбить полюбить человеческую женщину - Хильду. Она считалась самой красивой девушкой в племени, и неспроста: ее светлая коса достигала пояса,  пухлые губки в сочетании с маленьким носик производили чарующий эффект, зеленые глаза же, казалось, прозревали душу, и Сварг всегда смотрел на нее с плохо скрываемым желанием, но она была женой Оглафа, и это бесило его еще больше.
             И вот, когда вождь племени погиб во время очередного набега, пришло время выбирать нового вождя. Рагнар отрекся от бразд правления, предоставив выбирать правителя воинам племени, и они выбрали тогда уже 21 летнего Оглафа. Гуляния длились три дня, потом было решено что треть кораблей отправится за провизией в Любек, остальные же пока должны были приготовиться к зиме, заготовить дрова и засолить мясо. И вот, погрузившись на корабли, загрузив сундуки золотом и товаром на обмен, освободив место в трюмах для провизии, шесть драконов и один ворон вышли в море, сопровождаемые криками чаек и похмельем, но с последним быстро справился свежий морской бриз. Балтийское море было спокойно и в Любек они прибыли без проишествий, сторговали все, что им было нужно, и загрузились на корабли, вот только Мечтателю не нравились взгляды, которые на его корабль бросали разномастные гости портового городка - греки, италийцы, сирийцы, фракийцы и армяне, и как оказалось - не зря. При выходе из порта их встретило множество кораблей под красным знаменем, с изображенным коронаванным двуглавым орлом - флаг Византии.
Множество монер, бирем и даже трирем загораживали драккарам путь, за ними же возвышалась огромная пентера, выкрашенная в изумрудный цвет.
                Более двух тысяч тысяч византийских солдат на своих суднах перекрывали путь чуть более чем пяти сотням викингов, на каждом драконе было по восемь десятков викингов, на корабле же Оглафа было целых сорок хускарлов - отборных воинов племени. У бедных наследников Рима не было не единого шанса.
                Скандинавские драккары брали галеры на таран, ломая и круша их борты и обшивку, норманны шли на абордаж, с криками и воем восхваляя своих суровых но справедливых богов.
Стройные ряды из щитов и копий ломались от одного приближения разьяренных светловолосых демонов, пращники же не замечали чтобы их снаряды наносили хоть какой-то урон викингам, зато метательные топоры последних вполне успешни косили ряды противника. Греки просто не были готовы к столь яростному и хаотичному сопротивлению, их ряды дали сбой и они стали мешать друг другу.
             Оглаф же взял курс на самый большой и пестрый корабль противника - пентеру, ведь Мечтателю были не в новинку сражения с Византией и он знал, что можно быстро выиграть битву, просто захватив в плен их капитана. Клюв ворона вспорол борт корабля, сломав при этом все пять рядов весел с этой стороны, хускарлы же высыпали на палубу, начав петь боевую песню - оду Вальхалле. Подобие организованной обороны было мгновенно сломлено и вся палуба корабля превратилась в поле для мелких очагов сопротивления, норманны знал что противника  в 6 раз больше и они не могли его победить, они лавировали, избегая прямого боя и помогая друг другу, чтобы дать своему вождю столь необходимое ему время. Оглаф целенаправленно шел к каюте капитана, его прикрывали лишь братья. По пути ему встречались небольшие группы противников, но они не вызывали у него беспокойства - первому он просто разможжил череп ударом молота, второму он сломал руку вместе со щитом и просто переступил через стонущего грека, шагая под известный лишь ему мотив, звучащий в криках агонизирующего противника, пока Сварг не проявил акт милосердия и не добил его. На подходе к каюте капитана навстречу Оглафу выскочило три копейщика и уже занесли свое оружие чтобы метнуть в него, но им помешал их товарищ, столь любезно согласившийся побыть метательным снарядом для Рагнара. После того как с ними было поконченно, Мечтатель вошел в каюту и... замер. Снаружи раздавался какой-то шум, но он его не слышал, потому что перед ним стояла женщина. Прекрасная фракийка, облаченная в изящную кольчужную броню, и вооруженная турецкой саблей и кинжалом, русые волосы же были заплетены в косу за спиной и на их кончиках висели острые лезвия. Вся ее выправка и осанка говорили о том, что она - очень ловкий и опасный противник, с ней было бы интересно сразиться, но у Оглафа не было на это времени, ведь снаружи умирали его люди. Он метнул в нее свой молот, не слишком сильно, но достаточно, чтобы при падении она сломала стол, занимающий половину каюты. Мечтатель собрался нагнуться и проверить наличие у нее пульса, но тут случилось ЭТО. Мир словно распался на тысячу осколков, а потом собрался снова, но уже в неправильном порядке, черное стало белым а белое черным. Оглаф посмотрел на свою грудь и увидел там лезвие скимитара, потом он моргнул и там осталось лишь быстро растущее пятно крови. -Теперь ОНА станет моей, как и все ОНИ- Ему хватило сил на то, чтобы обернуться и увидеть лежащего на земле с перерезанной глоткой Рагнара и самодовольного улыбающегося Сварга, один скимитар он упер в землю, второй закинул за шею. Тот, кто всё еще был Оглафом хотел ответить, но силы покинули это тело и оно стало падать. Из его грудной клетки вылетел незримый для людского глаза Ворон. Спасибо тебе, теперь я познал  предательство- смиренно сказал он. Но Сварг его, конечно же, не слышал, как и не видел всего остального, происходящего на астральном плане бытия: валькирии спускались и забирали души достойных викингов в Вальхаллу, где они будут пировать с Одином и вкушать сладкое мясо Сехримнира, недостойных же они низвергали в Свартальфахейм - туда, где живут злобные Цверги и бедная Кримхильда дождидается своего Зигфрида, а вот  души иноверцев остались для него скрыты. Ворон расправил крылья и взлетел...
          -Эй, Сань, ты че, спишь чели? - тычек под ребра крайне неблагоприятным образом вырвал Александра из грёз(или всё же воспоминаний?). - Да так, замечтался.-Александр потер глаза, посмотрел на сидящих за окном в большом количестве воронов и сардонически улыбнулся. Потом он поднял руку и крикнул: "свободная касса!".