Страх

               

Бабка, как бабка! Одета как  все: длинная, до пят  юбка  на резинке, кофта цветастая, выляневший  платочек  на  голове, на  ногах  калоши  глубокие. Росточком  маленькая, руки сморщенные, старые. Всегда молчит, прячет  глаза, под  ноги смотрит. Когда  о  чём-то разговаривают земляки  то, если она проходит  мимо, переходят  на  шёпот.  « Почему её  все  боятся? » - спросил  я  у  отца. «Дак  она людей  раскулачивала! Имушшество  описывала! Активистка  хренова ! Напялит  красну  косынку, и вперёд, по дворам, за  колхозы  агитировать. »  Не во время я  спросил, застолье  дома  и  папа изрядно  уже  выпил. Завёлся. На глазах  слёзы, голос  дрожит, вспомнилось: «За что? Нас-то за что? Зайдут в избу, а мама у меня хозяйственна  была: подушки пуховы, наволочки белы, занавески на окнах, в доме чисто. Забирают и подушки, и наволочки – сельхозналог не  уплочен! Да  чем же его  платить? Тятя умер, кроме меня, ещё трое  ртов, меньше меня. Ну ладно! Ладно! Мы-то не пропали, мы-то хоть вместе  остались! А  Пастуховых-то  за что? Ссану  кошму выташшали, на сани кинули, шестерых ребятёшков, а они  орут, усадили силком на тулуп  драный и поехали. Куды  уехали? До сих пор никто не знат! А у него лошадёнка  одна была дохла, да кошмы  ссаны.  А ты говоришь, Агеиху  боятся! Забоишься тут!» Мама тоже кончиком платка глаза вытирает: «Я в первом классе училась, дак она ( Агеиха) поймат меня на переменке и спрашиват, где у нас хлеб зарыт. Запрос делали в Гирьял, там тятя раньше жил, ответ пришёл, что не держали мы наёмных рабочих, а так бы тоже раскулачили.»  И мне становится понятной самая страшная угроза в нашей деревне: « Выселить их к чёртовой матери в 24 часа.»  Боялись  люди Агеих, спустя 45-50 лет всё ещё боялись. Это как же их  надо было напугать?!
В фильмах о гражданской войне, снятых советскими режиссёрами, белые утверждали, что у красных жёны общие будут, и все будут в коммунах жить. Подавалось это всё как враньё белых.  - А помнишь, мать, мы ишшо маленькими были, она ( Агеиха) да  приезжих человек 5-6 голыми по деревне ходили, да плакат  таскали: « Долой  стыд!» ?  - Помню, как не помнить такое. Баушки все крестились, мушшины плевались, а ребятёшки  свистели! Такое  рази  забудешь!»  Читал я потом, что и в других местностях такое было, но быстро опомнились большевики, через край хватили и, начавшаяся компания быстро свёрнута и специально  забыта, вытравлена из памяти народной. Но не у всех!
Когда умерла  Агеиха, в своей землянке, одна умирала, приехавшая издалека дочь пошла мясо просить у колхозного председателя, на поминки. Не дал.  «Нету мяса.» - ответил председатель того самого колхоза, за который Агеиха  агитировала.