Глава 4
Когда угарные газы попадают в легкие, человек может потерять сознание и даже умереть. Они занимают место кислорода, выкидывая его с насиженного места, словно хозяин квартиры выселяет съемщика за неуплату.
Жар, ощущаемый ее кожей, создавал не очень приятный дискомфорт. Оголенные части ее тела, такие как руки или лицо, казалось, покрываются гнойками и вот-вот расплавятся, подобно воску.
Но у любого действия есть и противодействие.
По закону относительности, причиняя человеку дискомфорт, неприятное чувство может привести его в сознание. Пробудить ото сна, в некоторых случаях.
И, посылая мозгу нервные импульсы и сигнал тревоги, легкие, наконец, смогли добиться желаемого ответа. Девушка открыла глаза, которые тут же почувствовали весь жар накалившейся (в прямом смысле этого слова) обстановки.
Штаб командования, он же ратуша, был объят пламенем.
Стол, стулья, прочая мебель… даже стены были покрыты огнем, что не мудрено, ведь они были сделаны из дерева. Казавшиеся мягкими и плавными, языки пламени поднимались вверх, лаская своими жестокими объятиями потолок.
Точнее то, что от него осталось.
В потолке зияла дыра диаметром в полтора метра. Он обвалился вместе со стеной, с которой ранее соединялся. Часть деревянных креплений горела внутри, остальная, видимо, вывалилась наружу, на улицу.
На которой, к слову говоря, шел бой.
Сквозь хруст горящей древесины Имен хорошо слышала выстрелы из винтовок и автоматов, а так же редкие взрывы, скорее всего гранат.
Теперь становилась понятна причина пожара.
Либо танк, либо противотанковый снаряд попал в крышу здания ратуши, вызвав неслабый когнитивный диссонанс у последней, что и послужило причиной ее обрушения (ну еще законы всемирного тяготения).
Удивительно, но вокруг Имен все еще оставалось свободное место не подверженное возгоранию. И хотя деревянный пол был просто раскаленным, да и сам воздух тоже, она все же смогла подняться на четвереньки и медленно стала передвигаться к выходу. Правильность своего выбора позы перемещения она оценила почти сразу, когда увидела, что в дверной проем было бы сложно проползти, прильнув к полу, так как нижний косяк уже пылал. Но вот переступить через него, уподобляясь братьям нашим меньшим, вполне себе реально.
Тем более, что чем ниже голова, тем чище воздух, а значит угарным газом надышаться будет сложнее, чем стоя в полный рост.
Рана на руке все еще болела, а облюбовавший тело девушки жар делал боль еще сильнее из-за двух факторов: собственно, своего воздействия на рану, и пота, который в обилии выделялся из-под кожи девушки. Потные железы работали на пределе, стараясь выплескивать как можно больше вонючей жидкости через поры в надежде охладить тело. Как жаль, что работа организма была бесполезной, ведь капли пота нагревались за пару секунд.
То, что ее тело работало нормально, не смотря на полученные ранения и угарный газ в легких, Имен оценила по достоинству, пусть только и на подсознательном уровне, но все же.
Перебираясь через горящий нижний косяк, о который часто спотыкались раньше, девушка не рассчитала, что огонь может подниматься чуть выше, если чувствует, что есть куда. И он поднялся.
-АААА!
Да так поднялся, что спалил часть штанины да обжег ей коленку, а значит и запретил перемещение на четвереньках. Благо, первая нога уже была за пределами дверного проема, вторую оставалось только одернуть.
Но даже это не получилось сделать по-человечески. Изношенная обувь коснулась самого косяка и загорелась. Единственное, что утешало: Имен находилась в паре сантиметров от лестницы, а она пока не горела. Как и стены, и все остальное.
Видимо, пожар бушевал лишь в зале командования, не распространяясь вглубь здания.
Быстро стянув с себя ботинок, девушка откинула его к лестнице, с которой тот резво скатился на первый этаж.
Имен поднялась в полный рост… точнее, попыталась это сделать, орудуя своим собственным телом крайне неуклюже. Ровно с таким же успехом она могла бы управлять куклой на ниточках, которую и увидела бы впервые.
Боль в коленке тут же дала о себе знать, подкосив девушку. Коленка не хотела ни сгибаться, ни разгибаться, зато прямо мечтала избавиться от своих функций и стать бесполезной, ни к чему не приспособленной костью.
Чтобы ее уже оставили в покое!
Но в место этого Имен решила нещадно эксплуатировать как ее, так и свои легкие, вдыхая и выдыхая выходящий из комнаты совещаний угарный газ.
Одного единственного шага хватило чтобы понять, что обе эти затеи были идиотизмом от начала и до конца своего.
А конец был предсказуем, ведь боль, отдававшая по всей ноге, создавала некоторые сложности ходьбы на уровне рефлексов, которые и сработали. Наши любимые нервные окончания, которые так любят шалить, подали сильный импульс, заставив ногу дернуться, когда ступня коснулась третьей ступеньки.
Зададимся вопросом: кто может ходить по лестнице на одной ноге?
Циркачи и военные, у которых приказ звучал следующим образом: спуститься с лестницы на одной ноге.
Имен не являлась ни тем, ни другим, да и вообще по уровню грации напоминала гнилую трехногую табуретку пятнадцатого века.
Поддавшись этой грации, она виртуозно полетела вниз, визжа в процессе милования своего тела с лестницей.
В итоге, когда девушка оказалась на первом этаже, вдобавок к первым двум ранениям у нее появилось третье и четвертое: ссадина в пять сантиметров на правой щеке и два вывихнутых пальца на левой руке.
Безымянный и мизинец, если говорить точнее.
Девушка встала. Медленно, опираясь только на правую руку и пытаясь не задействовать поврежденную коленку, но все же встала.
Теперь она хорошо видела, что на улице все же происходит бой.
Войска Анкламской коалиции уже вступили в город и принялись к его активному штурму. Перед зданием ратуши бой шел не такой ожесточенный — протекал он неспешно, — но все же трое человек со стороны ополчения держали натиск десятка обученных солдат, которых поддерживал один танк.
Одним из тройки храбрых был светловолосый. Тот самый дурак, который вел Имен вместе со своим другом.
***
Пуля пролетела в нескольких сантиметрах от уха Пойта, заставляя его услышать неприятный, и казалось громкий свист разрезающегося воздуха. Инстинкты подсказали ему, что сейчас лучше будет пригнуться, и оказались правы. Следующий выстрел, произведенный анкламским солдатом, мог оказаться фатальным, так как просвистел чуть выше головы юноши.
Укрываясь за баррикадой, он мог не бояться быть пораженным пулей. Однако от гранат и танковых выстрелов, которые машина могла пустить в бой в любой момент, она бы не защитила.
Рядом с ним так же сидел на корточках один из ополчения. Он перезаряжал автомат, вставляя в магазин новую обойму. Тридцать пять патронов не смогли бы спасти положение, но вся надежда была на них, так как больше автоматных рожков у солдата не осталось.
Пойт и другой мужчина были вооружены винтовками 7.24мм-го калибра. Несмотря на то, что размер патронов был тот же, в обоймах для винтовок они укладывались лестницей, в автомате же — клались друг на друга. Разряжать обойму союзника, освобождая ее от восьми патронов, а затем эти же боеприпасы перезаряжать в свой рожок и истратить его за пару секунд… это был не самый лучший выход.
Третий из обороняющихся так же укрывался за другой баррикадой, чуть дальше от здания ратуши. Проверив и убедившись, что в магазине осталось еще три патрона, он высунулся из-за сооруженной защитной конструкции и выстрелил в сторону солдат Анкламской коалиции. Первый выстрел получился не очень удачным, так как пуля пролетела хоть и в непосредственной близости, но оставила лишь глубокий порез на плече одного из вояк.
Второй пуле не суждено было отделиться от гильзы и направиться в прицельный полет со скоростью 730 м/с. Солдата ополчения, держащего в руке винтовку, пуля настигла раньше. Она попала ему в шею, разорвав сонную артерию и пройдя навылет, повредив к тому же спинной мозг. Когда он упал на землю, двигаться уже не мог. Лишь задыхаться, осознавая, что таки положил жизнь ради защиты своей родины.
В ту же секунду из-за баррикад показался Пойт. Он выстрелил дважды, перезарядив однозарядную винтовку за какое-то немыслимое мгновение, так и не прочувствованное атакующими.
Обе пули попали в цель. Одна убила своего получателя, другая лишь тяжело ранила. Но не велика была потеря, все равно с повреждением аорты он не протянет слишком долго.
-Двоих,- констатировал юноша, присев на корточки и вновь укрывшись за баррикадой.
-Надо было и мне у твоего бати учиться стрелять!
Мужчина, сидящий по левую руку от Пойта, злорадно ухмыльнулся. Светловолосый ответил ему тем же, передергивая затвор винтовки.
Анкламские войска тоже зря время не теряли. Кто-то из атакующих выдернул чеку из так называемой «гранаты на палочке» (которую все для сокращения звали просто — граната) и метнул взрывоопасный снаряд за баррикады.
Если бы он подождал немного, у Пойта и его союзника не осталось бы шанса на выживание, но граната взрывалась спустя пять секунд. Две она потратила на полет, в течение еще одной солдаты ополчения офигевали от увиденного. Остальные две Пойт потратил на то, чтобы отпихнуть от себя гранату ногой. Был риск, что она взорвется и тогда погибнут оба. Но если бы вообще ничего не сделали, то либо подорвались, либо, выскочив из-за баррикад, попали бы под прицельный огонь.
К счастью, боеприпас не сдетонировал от лишнего касания, а лишь поспешно откатился к зданию ратуши.
Взрыв снес центральные двери и выбил косяки (а точнее оставшиеся от них щепки) внутрь здания.
В то же мгновение раздался короткий визг. Пойт среагировал немедленно, и, приказав своему союзнику прикрыть его, рванул в здание ратуши. Едва он побежал, позади послышались столь неприятные уху звуки выстрелов. Звучали и винтовки, и автоматы. Однако и оружие ополчения тоже стреляло. Короткими, но все же очередями, патрона по три-четыре. Звук автоматов, привезенных с территории Сарагосского альянса был куда более грубым, чем тех, которые использовали анкламы. Именно это позволяло уху Пойта различать выстрелы, прикрывающие его и нацеленные на его же спину.
Разрушенная обстановка первого этажа создавала определенные трудности в перемещении, но Пойт играючи перепрыгивал через поваленные столы и стулья, свалившиеся со второго этажа горящие доски, ну и конечно же через диван, который прибили к полу еще в прошлом году, и который даже с места не сдвинулся.
Вот он, образец хладнокровия. Город превращают в руины, а дивану этому хоть бы хны. Вот у кого учиться воевать надо!
Девушка, которой к удивлению Пойта оказалась Имен, укрывалась за этим самым диваном. С удивлением юноша обнаружил, что задняя часть спинки этой комфортной ранее мебели так же была укреплена листом металла, что давало ей дополнительные защитные свойства, превращая в импровизированную баррикаду.
-Ты как? В норме?
Спросил молодой человек, смотря девушке прямо в глаза.
Чем она была потрясена больше: кардинальным изменением Пойта или начавшейся локальной войной, известно не было. Но то, что она просто уставилась на него, вызывало определенные подозрения.
Так и не дождавшись ответа, юноша мельком осмотрел ее с ног до головы.
Ссадина на щеке не представляла опасности, вывихнутые пальцы, неправильно изогнувшиеся, впрочем, тоже. Опасения вызывал лишь ожег коленки, который мешал девушке ходить.
То, что предпринял Пойт дальше, у большей части женского пола вызвало бы безудержное желание втащить ему каблуком промеж ног, если бы он попытался подобное вытворять с ними. Но отчаянное время требует отчаянных мер. Расстегнув ремень на штанах Имен, молодой человек резко стащил левую штанину.
Девушка вновь завизжала, понимая, что ее обнаженное тело (а точнее определенная его часть) уже стало обозреваемой зоной. Само собой, она тут же начала натягивать одежду. Первая мысль была про изнасилование, и продержалась она секунд пять, пока Пойт не достал из сумки шприц-тюбик с небольшой дозой голубоватой жидкости.
И, собственно, вколол эту самую жидкость в бедро Имен. Причем вколол резко, энергично, чем вызвал определенную боль у девушки.
…испарившуюся столь быстро, что Имен не сразу сообразила что к чему.
-Это обезболивающее,- пояснил Пойт.
Он сразу понял, что девушка не в силах понять чудодейственные силы наркотических средств, на основе которых был изготовлен этот состав. Однако подтвердить слова было надо, и, не думая, он тыкнул пальцем в обожженную коленку.
-Ай!
Взвизгнув на рефлекторном уровне, она не почувствовала боли, хотя и ожидала резкого удара в ногу.
-Только давай потом обсудим что да как, лады?- убирая шприц, проговорил юноша.
Солдаты Анкламской коалиции все еще вели по ним огонь. Прерывный, но все же огонь. Атакующие войска были крайне поражены прочностью дивана, который обстреливали уже достаточное количество времени.
-Жайк!- заорал Пойт.- Ты живой там еще!?
Ответа не последовало.
Светловолосый высунул голову из-за дивана, чтобы разузнать обстановку.
Ничего утешительного.
Мужчина, который только что оборонялся рядом с ним, лежал и захлебывался густой кровью, которую он беспомощно пытался выплюнуть. Жизнь еще не оставила его тело, причиняя страшные мучения, ведь смерть от удушья — самая страшная кончина, которую только можно пожелать человеку.
Но оплакивать погибших надо не во время боя, а после, когда подсчитывают потери. Пойт понимал это, и потому достал прибереженную ранее гранату. Приказав Имен забежать на середину лестницы, он выдернул чеку и подкинул гранату к ближайшей стене. Он надеялся проделать там дыру, через которую можно было бы отступить, ведь напрямую не выйти — пристрелят.
Раздался взрыв, разнесший деревянные стены в щепки. Не смотря на то, что Пойт закрыл и уши ладонями, и вообще голову отвернул, ударная волна все же подействовала на его мозг, заставив идти кровь из носа.
-Давай сюда! Быстро!
Прикрикнул он, подзывая к себе девушку. Та послушно подбежала к образовавшейся дыре и покинула здание ратуши именно через нее, пока Пойт обеспечивал прикрытие, отстреливаясь от солдат коалиции.
Вслед за Имен последовал и он, старясь как можно быстрее покинуть горящее и вот-вот обрушивающееся здание ратуши города Смирпона.